Я пошёл сложить свои вещи, а Носиршатрама куда-то исчез. Когда он вернулся, лицо его было взволнованно, глаза бегали. Посмотрев на своего друга повнимательней, я заметил, что карман его брюк сильно оттопырился.

— Шатрама, что это у тебя? — спросил я.

— «Что? Что?»! Обыкновенный камень. Не веришь, так покажу, — повысил голос Носиршатрама.

— Камень? — переспросил я. — А чего это ты вздумал носить камни в карманах?

Носир промолчал.

Больше я не допытывался, так как тюки с шерстью были уже погружены, и к нам, задыхаясь, подбежал Шерали. В руках он держал листок бумаги.

— Напишите мне письмо в кишлак. Вот адрес.

— Будь спокоен, — отвечал я, складывая листок. — Мы тебя никогда не забудем. И столько напишем, что у тебя даже времени не хватит всё прочитать.

Мы обнялись и крепко пожали друг другу руки.

— До свидания!

— До следующего лета! До встречи!

Лошади тронулись. Отец попросил колхозников приглядывать за нами в дороге.

— Не беспокойтесь, — отвечали ему. — Доставим их домой в целости.

— Доброго пути! — крикнул отец нам вдогонку.

Вот уже две недели, как начались занятия в школе. Ученики младших классов смотрят на нас с завистью. Видно, думают: «Когда же это и мы станем большими?» Мне кажется, что в этом году и старший пионервожатый стал уделять нам больше внимания. Теперь, прежде чем дать нам какое-нибудь задание, он с нами советуется.

Классная комната у нас другая: она большая и светлая, и все три окна глядят на улицу. А самое главное — наша доска в два раза больше, чем в других классах. Сначала мы удивлялись: зачем нам такая длинная доска? Но потом поняли: ведь чем старше мы становимся, тем сложнее делаются и наши задачи. Порою решение не умещается даже и на такой длинной доске.

Мы чувствовали себя более взрослыми и постепенно отвыкали от прежних игр и ребячьих забав.

Сильно изменился и мой друг Носиршатрама. Наверно, на него здорово подействовали слова Аликула-чабана.

Вчера Носир вдруг признался мне, что совершил бесчестный поступок по отношению к нашему общему другу Шерали. Вернее, даже предательство.

— Предательство?! — изумился я.

— Да, да, именно предательство, — отвечал он. — Я не знаю, что мне делать, чтобы Шерали простил меня.

— Не понимаю! Объясни, в чём дело.

— Скоро поймёшь, скоро всё-всё станет ясным, — пробормотал Носиршатрама.

Не хочет говорить — и не надо. Я не стал допытываться, не до него было: в нашей школе произошло одно чрезвычайное событие.

На большой перемене все мы высыпали на площадку перед школой. Вдруг из-за абрикосовых деревьев, окружающих школьный двор, послышался гудок легковой машины, и у ворот остановилась голубая «Победа».

Наш классный руководитель Мукйм-зода, по-видимому, узнал сидевшего в машине человека и подошёл к «Победе». Дверца открылась, и из машины вышел старичок маленького роста, в очках и в соломенной шляпе. Старичок поздоровался с Муким-зода. Потом ответил и на наши приветствия, внимательно при этом оглядев каждого из нас.

Ребята перешёптывались. Муким-зода так почтительно приветствовал приезжего, что мы подумали: уж не профессор ли этот старичок? Правда, некоторые из нас засомневались:

— Разве профессора бывают такого маленького роста?

— По-вашему, профессора обязательно высокие, как самшитовое дерево, и толстые, как слоны? — смеялись другие и прятались за спины товарищей, чтобы профессор не догадался, над чем они смеются.

Тут прозвенел звонок, и мы разошлись по классам. А приезжий в сопровождении Муким-зода направился в кабинет директора школы.

У нас был урок русского языка. Едва войдя в класс, учительница сказала, что Носиршатраму вызывает директор. У профессора есть дело к Носиру.

«Ага, — подумал я, — значит, приезжий и вправду профессор. Но какое же дело у него может быть к Шатраме?»

Все ребята тут же повернулись и уставились на Носира. Никто не верил, что профессор вызывает только его. Не может того быть! И почему не приглашают председателя совета отряда Кадыра? Или отличников — Карйма и Махмуда? Может, учительница ошиблась? Нет. Говорит, что нужен, мол, один Носир.

Я растерялся. Профессор и Носиршатрама! Какое они имеют друг к другу отношение? «Неужели Шатрама снова что-нибудь натворил?» — подумал я. Но сам Носир был спокоен. Он вышел из класса, не обращая внимания на наши немые знаки.

И как только дверь за ним закрылась, мы забросали нашу учительницу вопросами.

— По правде сказать, я и сама ничего не знаю, — отвечала она. — Узнаем обо всём у Носира.

Ребята поутихли. Учительница хотела уже приступить к уроку, как в класс вошёл сам директор.

— Разрешите Гайрату отлучиться минут на пять? — обратился он к учительнице.

Я последовал за директором, хотя совсем не понимал, зачем я понадобился. Директор молчал, будто дал зарок не раскрывать рта. И, только когда мы переступили порог кабинета, он сказал профессору:

— Вот тот самый мальчик, о котором вы спрашивали. Гайрат Касымов.

Я поздоровался. Профессор встал и протянул мне руку. Он улыбался мне тепло и сердечно, как будто был моим давним другом.

— Садись, милый мальчик, — сказал профессор, указывая мне на диван.

Я присел на краешек и огляделся. Носиршатрамы почему-то в кабинете не было. Профессор раскрыл свой коричневый кожаный портфель и вынул из него лист бумаги. Приготовил авторучку и повернулся ко мне.

— Где ты провёл лето? — спросил он.

— На пастбище, с отцом, — отвечал я.

— И Носир там был? — снова спросил профессор.

— Да. Только он чуть попозже приехал.

Профессор снял очки и потёр рукой лоб, словно хотел что-то вспомнить.

— А знаешь ли ты, дружок, как Носир забрался в Каргасхону? — спросил он.

— Знаю, — отвечал я. — Всё знаю.

— Что же вы там нашли?

— Ничего не нашли, — удивился я, — там ничего не было.

— А кто же нашёл молот и стрелу?

— Молот и стрелу? — изумился я. — Может, Носиршатрама их нашёл, а мне ничего не сказал?

— Но ведь ты сам только что сказал: «Всё знаю».

— Я правду говорю, товарищ профессор. Я действительно ничего не знаю о молоте и стреле. Если бы знал, зачем бы я стал скрывать?

— Верю тебе, — улыбнулся профессор.

Видимо, его интересовало ещё что-то, но я ничего не мог рассказать.

Профессор поднялся и стал прохаживаться по кабинету.

— Каргасхона, Каргасхона… — повторял он.

В дверь тихонько постучали. Вошёл Носиршатрама с узелком в руках. Он запыхался и так взмок, будто попал под ливень.

Носиршатрама развязал узелок и выложил на стол… заострённый камень с дырой посередине, напоминающий молот, и четыре палочки, похожие на ученические ручки. Самый обыкновенный камень и самые обыкновенные палочки. Я бы на них и внимания не обратил.

А профессор схватил камень и стал жадно его рассматривать.

— Ценная находка! — радостно сказал он. — Она свидетельствует о том, что Каргасхона может дать много материалов для нашей исторической науки.

— Эти вещи относятся, вероятно, к первобытной эпохе? — спросил директор.

— Пещера Каргасхона ещё не изучена, — отвечал профессор, — там могут оказаться предметы, относящиеся к разным эпохам.

Он взял палочки, похожие на ученические авторучки, сложил их, и получилась… стрела!

— Видимо, ты сам сломал эту стрелу? — Профессор вопросительно взглянул на Носира.

— Ведь я рассказывал уже, — жалобным голосом начал тот. — Вина моя велика. Из-за этого молота и стрелы я предал своих друзей, поступил нечестно.

— О каком предательстве ты говоришь? — прервал его директор. — Ничего не понимаю!