— Мне это нравится! Очень нравится, — Келахан воодушевился, — ни в коем случае не сдаваться, кто бы не противостоял нам. Сражаться, сражаться до полной победы.

— Вот именно, — поддержал с таким же воодушевлением Майкл, — будем сражаться. Но для борьбы нам необходимо оружие. И это оружие можете дать вы, Энтони. Помогите мне.

— Майкл, я готов сделать всё, что угодно. Говорите, что надо сделать.

— Вы готовы поговорить о ваших снах? Поговорить без эмоций, с холодной головой? Будто это касается не вас, а совершенно другого человека?

— Готов! — не задумываясь, ответил Келахан. Разговаривая с Майклом, он не упускал из-под обзора бежавшую впереди дорогу, и проезжающие мимо них автомобили.

— Итак, вот моя версия, — голос Майкла звучал негромко, но с особой сосредоточенностью. Да и выглядел он так же. — Я полагаю, что в ваших снах, Энтони, есть некий смысл. Объясню причину. Со мной происходило подобное. Перед смертью родителей, например. Я видел очень странные сны. Я не придавал им значения. И лишь когда они умерли, я понял те незначительные признаки, которые мне снились всё это время. Я осознал, что меня кто-то предупреждал о том, что именно произойдёт. По этой причине, я очень серьёзно отношусь к такому понятию как сон. Идём дальше, — продолжал говорить Майкл, а Келахан в это время внимательно его слушал, не упуская из виду ни единого слова. — В отличие от вас, Энтони, я считаю, что это навязчивое поведение вашего отца имеет определённую цель. И эта цель состоит не в том, чтобы навредить вам, а наоборот,…помочь избавиться от некой опасности. Я объясню, почему сделал такой вывод. Очень серьёзный довод в пользу моей версии, заключён в ваших отношениях с отцом. Вы любили друг друга. Искренне любили. Учитывая это обстоятельство, ваш отец просто не может желать вам зла. Теперь второй довод. Почему он водил вас по всем этим местам и при этом, как вы говорите, постоянно твердил два слова? Не потому ли, что пытался показать, что вас ждет, если вы не прислушаетесь к его совету?

— А ведь и, правда, — Келахан поразился этому выводу, — как я об этом не подумал? На самом деле так и есть. Так и есть. Отец пытается спасти меня. Спасти! — радостно воскликнул Келахан. Он нечаянно нажал на педаль газа и как следствие, едва не въехал в зад микроавтобуса. Хорошо, он вовремя успел притормозить. Через мгновение, зелёный «Мерседес» с той же дистанцией поехал вслед за впереди идущей машиной.

Майк никак не среагировал на это маленькое происшествие. Он был занят собственными мыслями и старался воссоздать общую картину происходящего с Келаханом.

— Возьмём это за основу, — Майкл продолжал развивать свою мысль. — Ваш отец пытается спасти вас от некой угрозы. Он постоянно повторяет два слова. Нам архи важно знать, Энтони,…какие это слова?

— Я не слышал, Майкл. Я же говорил.

— Я помню, Энтони, помню. Но может, вы сможете вспомнить, как шевелились губы вашего отца? Сколько букв было в каждом слове? Хотя бы приблизительно. Это очень важно. Очень. Эти два слова могут как покончить с нашими сомнениями, так и дать представление о возможной угрозе.

— Как шевелились? — Келахан напряг лоб, пытаясь вспомнить, как всё происходило.

Майкл застыл в выжидательной позе. Он не отводил взгляда от Келахана.

— Нет, Майкл, не могу, — Келахан даже вспотел от напряжения, — не могу вспомнить.

— Постарайтесь, Энтони, постарайтесь. Я помогу вам, — неожиданно добавил Майкл и тут же спросил, — возможно, что первое слово вашего отца было «берегись»?

Келахан вначале напрягся, а потом внезапно побледнел.

— Да, Майкл, да, — прошептал в полном смятение Келахан, — его губы,…они именно это слово и произносили… «берегись». Чёрт бы меня побрал! «Берегись»,…он именно это слово повторял.

— Это первое слово. А второе? Что он говорил?

— Второе? — Келахан снова напрягся. По лицу от напряжения заходили желваки. — Не могу понять, — выдохнул он. — Может быть «берегись Энтони». Во всяком случае, похоже на то.

— Нет, нет Энтони, — не раздумывая, возразил Майкл, — второе слово другое. Скорее всего, оно должно указывать на угрозу. Он был рядом с вами. Исходя из этого, не было необходимости упоминать ваше имя. Это и так понятно.

— Скорее всего, вы правы, Майкл, — не мог не согласиться Келахан, — тогда что же это за слово?

— Вы только что упоминали об «Энтони». Следовательно, можно предположить, что это слово средней длины. Как вы думаете, в нём больше четырёх букв?

Келахан уверенно кивнул.

— Десять?

— Поменьше. Точно поменьше.

— Восемь?

— Возможно!

Итак, от четырёх до восьми букв, — задумчиво проговорил Майкл, пытаясь при этом вспомнить все возможные слова, которые могли дать продолжение слову «берегись». — Энтони, это не могло быть слово «воздух»? Возможно, ваш отец пытался уберечь вас от авиакатастрофы?

— Воздух? Нет. Не очень похоже, — после короткого раздумья ответил Келахан. — Точно нет.

— Вода? Огонь? Может машина?

— Не знаю. Мне надо подумать. Возможно, я и смогу понять, что он говорил.

— Подумайте, Энтони. А сейчас ещё один вопрос. Вы рассказывали о шахматной доске. А конкретно о фигуре королевы. По вашим словам, это была единственная фигура на доске. Вы не помните лицо этой фигуры? Возможно, оно вам было знакомо раньше?

— Обычная шахматная фигура. Ничего особенного. Подождите, Майкл, — Келахан напрягся. Прошло некоторое время. Прежде чем его лицо снова приняло осмысленное выражение. — Я что-то припоминаю,…да точно припоминаю. Вспомнил, — вскричал радостно Келахан, — когда я подошёл, королева скосила правый глаз и криво усмехнулась. Именно криво. У неё верхняя губа немного приподнялась.

— А лицо, Энтони? Вы запомнили лицо фигуры?

— Обычная шахматная фигура, Майкл. Точно.

— Жаль, — разочарованно протянул Майкл, снова откидываясь на сиденье, — я надеялся, что это фигура поможет нам. У нас остаётся второе слово. Необходимо поразмыслить над возможными вариантами. Этим я займусь по возвращении домой.

— Я тоже подумаю над этим, — подал голос Келахан.

Машина ускорила ход и обогнала белый микроавтобус. Келахан перестроился на вторую полосу и включил фары, так как за окном сгущались сумерки.

— Значит, мы расстанемся? — негромко и с неприкрытым разочарованием спросил он у Майкла.

— Ненадолго. До следующей недели. Мне необходимо привести свои дела в порядок. Я постараюсь взять отпуск, чтобы мы могли чаще общаться. Хотя, честно говоря, особой необходимости в этом нет. Вы находитесь в отличной форме, Энтони. И мне кажется, что вы и без меня справитесь с собой.

Майкл ничуть не преувеличил в своей оценке. Он действительно так считал.

— А как же сон? И отец?

— Вот для этого мы и будем с вами встречаться. Попробуем отгадать эту тайну. Хотя нельзя исключать того факта, что всё это лишь плод нашего с вами воображения. Возможно, сейчас мы сами себя накручиваем, придумывая объяснения вашим снам. Однако я полагаю, мы должны заниматься этой проблемой. Для вас, Энтони, это возможность раз и навсегда покончить со своими страхами и сомнениями. Я не могу не учитывать этого обстоятельства.

— Спасибо!

— Пожалуйста, Энтони. Пожалуйста, — Майкл легко улыбнулся, — и не говорите больше о том, что вы обязаны мне. Вы более чем щедро оплатили мой труд.

— Я хочу сделать вам подарок, — неожиданно для Майкла признался Энтони, — купить вам дом ил даже виллу. Как вы на это посмотрите, Майкл?

— Отрицательно, Энтони. Я не приму такого подарка, — твёрдость, прозвучавшая в голосе Майкла, не оставляла сомнений в сказанных словах. — Хотите сделать мне приятное? Тогда поговорите со своей женой. Успокойте её. Пригласите куда-нибудь. Устройте для неё настоящий праздник. Она этого заслуживает, Энтони. Ей ведь сейчас приходится гораздо тяжелее, чем вам. Она видит, что любимый человек страдает и понимает, что не может ему помочь. Потому что, он отгородился от неё стеной молчания. Возможно, вам она ничего не говорит. Но, несомненно, она тяжело переживает происходящее.