Не могу не напомнить, что многие писатели неоднократно пользовались псевдонимами. Аркадий Голиков, которому мы уже воздавали должное сегодня, вошел в литературу как Гайдар. (Это татарское слово переводится как – «всадник, скачущий впереди»). Кто не знает, что Антон Павлович Чехов подписывал свои ранние юмористические рассказы – Антоша Чехонте. Алексей Максимович Пешков прославился под псевдонимом Максим Горький. А в молодости свои фельетоны в газетах он печатал под шуточным именем – Иегудиил Хламида. Но если псевдонимы Чехова и Горького сами по себе не имели особого значения, этого нельзя сказать об их американском коллеге. «Марк Твен» – это вовсе не имя и не фамилия, а выражение, означающее – «отмерь два!». Оно применяется на Миссисипи для обозначения глубины фарватера в две морские сажени. Это глубина, которая обеспечивает безопасное прохождение самых крупных судов. Сколько раз лоцман Клеменс слышал эту речную команду!..

Но вернемся к необычайным событиям нашего ночного путешествия… Мы столпились на юте, любуясь игрой лунного света на легкой ряби волн. Сейчас Миссисипи была удивительна и прекрасна!.. Только пятнадцатилетний капитан не оказался во власти общего лирического настроения. Пользуясь своим правом председателя, он деловито сообщил, что, считая вместе с Миссури, ее главным притоком, это самая длинная река в мире – четыре тысячи триста миль. Можно с уверенностью сказать, что это самая извилистая река в мире. Он вспомнил также, что бассейн Миссисипи занимает пространство большее, чем вся Европа без России, Норвегии и Швеции. В нем уместилось бы пять Испаний, шесть Франций и десяток Британских островов или Италии. Любезный Дик не скрыл от нас, что река ежегодно приносит в Мексиканский залив четыреста шесть миллионов тонн ила… Недаром же капитан Марриэт назвал ее – Великая Клоака.

Мы стали засыпать нашего юного председателя вопросами, желая выяснить некоторые интересующие нас подробности… Верно ли, что река постоянно меняет свое русло?.. Правда ли, что, в отличие от многих других, она становится уже и глубже к устью?.. Продолжает ли делать Миссисипи громадные прыжки, выпрямляя и укорачивая свой путь?.. Доказано ли, что она несет в двадцать пять раз больше воды, чем Рейн?..

– Не знаю, как насчет Рейна, но я берусь доказать, что вы обыкновенные безбилетные пассажиры, – грозно произнес, подходя к нам, усатый человек в морской фуражке. – Семь долларов штрафа, джентльмены, а остальное – смотря куда вы держите курс.

– Порт назначения – Ганнибал, – спокойно ответил Артур Грэй.

Усатый моряк достал из кобуры тяжелый кольт:

– Еще семь долларов, уважаемые господа. Иначе вы поедете до конца рейса в трюме.

Во избежание дальнейших неприятностей, а возможно, и громкого скандала, я с трудом вынул из кармана камзола золотое колечко из Страны Великанов, подаренное мне на память моей любезной покровительницей. По нашим понятиям оно было не слишком мало – размером с чайное блюдце.

Строгий контролер попробовал колечко на зуб и дружески похлопал меня по плечу, к огорчению помяв кружевной воротничок моего редингота.

– Очевидно, вы обтяпали неплохое дельце, ребятки… Но я не вмешиваюсь в чужие дела. Никаких лишних вопросов.

И он спрятал свой кольт, а заодно и золотое колечко.

С капитанского мостика, донеслась команда:

– Ганнибал!.. Швартуемся через пять минут…

Вахтенный козырнул нам и побежал к борту. Вдруг он обернулся, пристально посмотрел на Немо и снова достал оружие.

– А кто этот черномазый в чалме? Может, вы прихватили на юге чужого раба на продажу?

Оскорбленный Немо вынул из-за пояса электрический пистолет.

Я думаю, любому юному другу нашего клуба понятно, какие нежелательные, а возможно, и катастрофические последствия могли бы наступить, если бы началась перестрелка на борту рейсового парохода в момент швартовки у пристани – цели нашего ночного путешествия.

Но из трудного положения нас вывел милейший Карл Фридрих Иероним. Эффектно опершись на эфес своей шпаги, выкованной, по его утверждению, из обломка земной оси, он снял треуголку и церемонно поклонился по всем придворным правилам восемнадцатого столетия.

– Не буду скрывать от вас истину. Это его высочество принц Дакар, лицо весьма уважаемое! В Индии! Мы имеем честь сопровождать его особу в этом приятном путешествии. Честное слово барона Мюнхаузена!

Придирчивый контролер весело рассмеялся:

– Принц и барон!.. Какая встреча, ваша светлость или сиятельство, не знаю уж, как полагается величать…

И тут же прозвучал громкий пароходный гудок. Вблизи мерцали тусклые огни на пристани Ганнибала.

Стоянка заняла всего несколько минут. Мы быстро сошли на берег, провожаемые учтивым поклоном усатого моряка. Едва мы отошли немного в сторону, к трапу приблизились двое бродяг. Они пытались подняться на борт, но строгий контролер два раза выстрелил из своего кольта.

Бродяги мгновенно скрылись за штабелями бочек. Раздался прощальный гудок, и пароход отвалил от пристани, оставляя за кормой пенистые буруны.

Мы направились к выходу в город… Но у лестницы нас уже поджидали оба оборванца, очевидно презиравшие такую пошлую операцию, как покупка билетов на пароход. За несколько мелких монет они показали нам дорогу к дому Марка Твена.

Мы двинулись в путь по ночному Ганнибалу. Окна всех домов были закрыты ставнями или спущенными деревянными шторами. Исключение составляли только ярко освещенные входы ночных клубов и баров, откуда доносилась завывающая и не слишком мелодичная музыка.

Тартарен обратил наше внимание на странное обстоятельство – редкие пешеходы шли не по тротуару, а посередине улицы, вглядываясь в каждую подворотню, которую им приходилось миновать. Кого или чего они опасались?.. Дик Сэнд был настолько любезен, что дал исчерпывающие пояснения. Оказывается, гангстеры поджидают свои жертвы, притаившись в подворотнях, – схватить хорошо одетого человека и утащить в темноту гораздо проще, чем гоняться за ним по улицам. Мы стали присматриваться и действительно увидели в нескольких местах огоньки сигарет, которые неизвестные нам лица раскуривали в темноте ворот.

Нас никто не пытался остановить. Может быть, благодаря тому, что нас было много, а кастрюли любимца Тараскона грозно позвякивали в его саквояже. Это нисколько не напоминало звон золотых монет, а скорее грохот возможного сражения.

Мы шли вдоль высокого дощатого забора, поразительно напоминавшего тот, который велела побелить Тому Сойеру тетушка Полли. Как все, конечно, знают, Том не растерялся и продал право поработать малярной кистью одному за другим целой ораве мальчишек, получив взамен множество ценных вещей, начиная от совсем нового бумажного змея и вплоть до собачьего ошейника – без собаки.

Шествие замыкала «тяжелая артиллерия» в лице Тартарена. А немного сбоку по мостовой шагал Робинзон Крузо, как бы невзначай держа палец на курке мушкета.

Через несколько минут мы оказались возле музея Марка Твена. В доме было темно, ставни закрыты наглухо, на двери висел большой замок. Казалось, что наше знакомство с музейными сокровищами ограничится обозрением фасада. Но Тартарен вынул из своего саквояжа большую связку ключей – от всех дверей своего дома в Тарасконе, столь красочно описанного Альфонсом Доде.

Капитан Немо выразил сомнение, удобно ли нам таким образом проникнуть в дом. Но гроза львов его успокоил, сообщив, что замок вешают лишь для того, чтобы в помещение не забрел поспать какой-нибудь пьянчуга. Кто же будет красть зонтик Марка Твена или его старый сюртук в городе, где писатель провел свою юность?.. Тем более что все вещи и книги имеют инвентарные номера и попытка их реализации может очень дорого обойтись.

Сняв шляпы, мы вошли в музей.

Раздался шелест страниц, и с полок спрыгнули два мальчика – мы сразу узнали, что это Принц и Нищий. Но они были так удивительно похожи, что даже их стародавние соседи по книжным полкам не могли разобрать, кто из них повелитель Англии, а кто Том Кенти. Не могу не добавить, что и голоса их звучали совершенно одинаково.