Он поклонился.

— Боюсь, мадемуазель, что мне не удалось привести ваше платье в надлежащий вид, несмотря на все усилия. Если мадемуазель разрешит, я бы предложил ей воспользоваться вот этой блузой, чтобы скрыть недостатки наряда.

Сдержанным жестом он протянул ей платье, нижнюю юбку и рубаху. Между тем он все это время пристально следил за ней своими темными глазами из-за нависших черных бровей, стоя между Анджелиной и открытой дверью.

Рубаха надевалась через голову, на одном из двух карманов, расположенных на груди, была вышита атласным швом корона. Рубаха подвязывалась голубым кушаком из крученого шелка. Сейрус предполагал, что Анджелина наденет рубаху поверх платья, скрыв, таким образом, под ней рваный корсаж.

Когда он уже хотел повернуться и уйти, Анджелина протянула ему рубаху назад.

— Я не могу ее надеть.

— Она недостаточно… красива для вас? Вам не нравится ее покрой? — Сейрус явно растерялся и в его глазах появилось выражение беспокойства. — Но здесь одни мужчины, и я не могу предложить вам ничего более подходящего.

— Я не могу лишить вас вашей одежды.

— О, у меня нет недостатка в одежде, мадемуазель, уверяю вас, — лицо Сейруса прояснилось, и он опять направился к двери. — Возьмите ее, мадемуазель, и когда вы ее наденете, может быть, вы соизволите спуститься в залу, я должен приготовить комнату принца к его возвращению.

Это было сказано почтительным, но твердым тоном. Парень оказался таким упрямым и повелительным, как и его господин, только, конечно, на свой лад. Анджелину раздражало в этой ситуации то обстоятельство, что ее намерения прямым образом совпадали с его желанием.

В конце концов полотняная рубаха была не так уж плоха, она слегка смахивала на прошлогодний последний крик моды, просторную блузу, названную модницами «козаком». Слишком длинные рукава рубахи Анджелина закатала до локтей и, наконец, подвязалась кушаком. Теперь она имела вид озорной крестьянской девицы. Такое впечатление подкреплялось еще и густым сверкающим потоком распущенных волос, струящихся на плечи и спину, а также здоровым румянцем во всю щеку, заигравшим на ее лице после горячей ванны. Она не могла привести в надлежащий порядок волосы, потому что потеряла все свои заколки и шпильки в лесу, когда убегала от людей принца. В поисках туфель Анджелина перерыла все вокруг и, наконец, отыскала одну из них в сбитом на кровати постельном белье, а другую рядом с кроватью. Она надела туфли и подошла к столику.

Цепочка Клэр все еще лежала на полированной поверхности, поблескивая в падающих на нее из окна лучах солнца. Анджелина взяла ее было и тут же медленно выпустила из рук. Нет, Рольф был прав: приторный запах лилий не идет ей, и, на самом деле, флакончик был на ее вкус слишком громоздким, слишком аляповато украшенным. Чем дольше она разглядывала его, тем больше укреплялась в своих смутных на первых порах подозрениях. Нет, этого не может быть! Не может быть, чтобы Клэр с самого начала знала, что она попадет в руки принца, и намеренно всучила ей этот подарок Макса, чтобы Рольф тем увереннее принял Анджелину за Клэр. Но если все было именно так, если Клэр преследовала такие коварные цели, то она жестоко ошибалась, и ее хитрость обернулась против нее, сыграв с ней злую шутку. Если бы Рольф не увидел эту безделушку, он не был бы так уверен, что Клэр здесь, и что Анджелина знает о ее местонахождении. В любом случае, Анджелина никогда больше не наденет эту цепочку. Оставив ее лежать на столе, она пересекла комнату и вышла за дверь.

Здание было построено в георгиевском стиле, широкий коридор делил верхний этаж на две равные части. Анджелина не могла удержаться от любопытства и сделала небольшую разведку, пройдясь по нему. Коридор был устелен персидской ковровой дорожкой, вдоль него располагались спальные комнаты, похожие на ту, которую она только что покинула. Всего их было шесть. В дальнем конце коридора вниз сбегала узкая деревянная лесенка для прислуги, именно по ней носил подносы и помойные ведра Сейрус. Боясь — а скорее просто не желая — встретить здесь слугу, она быстро повернула в противоположную сторону.

Парадная лестница была довольно широкой. Анджелина помедлила, стоя на верхней ступеньке, а потом начала осторожно спускаться, делая шаг за шагом. Оказавшись, наконец, внизу, она оглянулась по сторонам. В большой зале никого не было, в дальнем от нее конце горел, сильно дымя, огонь в огромном очаге, рядом на столе лежал разобранный пистолет, украшенный гравированными серебряными накладками. Было похоже, что кто-то разобрал его, чтобы почистить. Дверь на улицу стояла распахнутой настежь и в ее проеме виднелась дорога, ведущая через лес к повороту в усадьбу Делаше-зов. Месье Делашез будет неприятно удивлен, когда узнает, что в его владениях насильно удерживают похищенную девушку. Наверняка он поможет ей, суметь бы только добраться до его дома.

Но прежде чем она двинулась к выходу, послышались тяжелые шаги из глубины дома. В зал со стороны кухни вошел человек из свиты принца. В одной руке он нес большую кружку с крышкой, а в другой два куска хлеба, переложенных сыром. Это был Густав, одноглазый седой ветеран.

— Итак, моя милая, вы уже здесь, — сказал он громовым голосом, прокатившимся по всей зале, и протянул ей кружку. — Сделайте глоточек и перекусите, чтобы продержаться до ужина.

— Спасибо, я не хочу.

— Подойдите сюда и садитесь. Поговорите со мной, пока я ем. Несчастен тот человек, который вынужден есть за столом в одиночестве.

— Я для вас плохая компания, — сдержанно сказала Анджелина.

— Для меня будет уже разнообразием и удовольствием просто видеть ваше лицо вместо заросших щетиной физиономий ребят, которые бросили меня здесь. Так что, если хотите, можете капризничать, но я прошу — сядьте за стол.

Ничего в его поведении вроде бы не говорило о том, что он оставлен сторожить ее, и все же Анджелина чувствовала: ему не нравится то, что она находится прямо против открытой двери. И поскольку она не могла сейчас вернуться в спальную комнату, ей ничего не оставалось делать, как только, кивнув головой, принять грубоватое приглашение.

— Ну вот и отлично.

Затем он представился, назвав все свои имена и титулы. Резким гортанным голосом Густав перечислил также свои звания в различных армиях Европы, в которых ему довелось служить, а затем поведал Анджелине о родственных связях с европейской военной знатью.

Потом он хлебнул из кружки, в которой плескалась какая-то темная жидкость, резко пахнущая алкоголем, и продолжал:

— Все последние десять лет, — со дня совершеннолетия Рольфа, — я был неразлучен с ним. Я видел, как он на пари останавливал голыми руками пулю налету, посланную из мушкета. Как он бешено скакал на перегонки по степям и мчался сквозь дождь и мрак по булыжным мостовым узких улочек столицы Рутении. Как он умыкнул знаменитую актрису прямо со сцены во время последнего выхода на поклон, подняв ее на глазах у публики серебряным канатом к себе в ложу. Как он дрался стилетами на дуэли с цыганским бароном из-за красивых глаз одной шалуньи. Но я никогда не видел его таким бешено увлеченным и целеустремленным, как этой ночью, когда он преследовал и похищал вас.

— Вы льстите мне — вернее принцу Рольфу, — холодно произнесла Анджелина.

— Нет, — возразил Густав. — Кстати, когда Рольф спустился сегодня вниз, он сказал, что вы не та, кого он так долго разыскивал. Вот потеха! Над этим мы, его свита, будем еще долго смеяться, подкалывая его. Он редко дает нам повод для насмешек.

Анджелина сжала лежащие на столе руки в кулаки.

ѕ В этом обстоятельстве для меня нет ничего смешного.

— Не сомневаюсь, моя милочка, зная его необузданный темперамент. Мы и тогда сочувствовали вам, но если бы мы с самого начала знали, что вы — девица, мы бы…

— Так он и об этом сказал вам?! — воскликнула она зазвеневшим голосом.

— О, нет! Он вообще мало говорит, наш принц. Но это было ясно как раз по тому, чего он нам не сказал. И по тем распоряжениям, которые он дал мне, в особенности касательно щадящего и бережного обхождения с вами.