Она так старалась вести хозяйство в его доме и развлекать его гостей!.. И за все это ни слова благодарности от него… А потом он против воли ее поцеловал… Она пыталась думать о том, как неприятен был ей этот поцелуй, но… другие поцелуи, в тот вечер, после театра, были, наоборот, весьма приятными и желанными. Кто она в таком случае? Развратная женщина, каковой ее и считает Джайлс? Выходит, что так. До приезда в Лондон она понятия не имела о подобных вещах. Молодые люди, посещавшие Темперли, вызывали у нее лишь дружеские чувства, быстро сменявшиеся раздражением, если ей пытались оказать чрезмерное внимание. Она никогда не испытывала потребности вести себя с ними так, как повела с Джайлсом, когда забыла обо всем на свете от его поцелуев, ожидая новых, доселе неизведанных ощущений.

Но, наверное, то же самое испытывает любая невинная девушка в объятиях опытного мужчины? Аннабелла горько улыбнулась. До поцелуев Джайлса она считала, что ей не суждено познать глубокое чувство, и начала уже смиряться с мыслью о том, что до конца своих дней будет вести в Темперли небогатую событиями жизнь и что ей отказано судьбой испытать безумство любви. Как же она ошибалась!

Аннабелла медленно опустилась на кровать. Она должна взять себя в руки, пока не поздно, и сохранить самоуважение, что бы Джайлс о ней ни думал. И выбросить из головы мысли о любви.

Почти весь следующий день Джайлс провел в поисках мачехи. Наконец он выяснил, что она, расставшись с последним любовником, живет на Кавендиш-сквер с подругой – баронессой Лейбман.

Узнав все это, Джайлс вдруг ощутил сильную усталость и нежелание говорить с женщиной, которую избегал всю жизнь. К тому же его сводили с ума мысли о Розабелле Ордуэй!

И Джайлс решил отвлечься – выследить в лондонских клубах Фолкирка. По крайней мере, проведет вечер в веселой мужской компании. Поэтому он с несколькими приятелями отправился по игорным домам, расположенным неподалеку от Сент-Джеймского дворца.[6] В каждом из них Джайлс выигрывал большие суммы, но удовольствия это ему не доставляло: образ Розабеллы Ордуэй по-прежнему преследовал его.

– Джил, дружище, карты сами идут к тебе сегодня в руки! – воскликнул капитан Уэйнрайт. – В чем дело? Уж не влюбился ли ты?

– Почему, черт возьми, тебя это волнует? – раздраженно спросил тот.

– Ну, ведь говорят: везет в картах – не везет в любви.

Джайлс оставил замечание приятеля без ответа – в этот самый миг он увидел Фолкирка и стал внимательно его рассматривать. Черные волосы, крупные черты лица и белозубая улыбка. Играет неплохо, но явно осторожничает.

Он подошел к нему.

– Мистер Фолкирк?

Тот обернулся. Джайлс пристально наблюдал за его реакцией. Фолкирк, должно быть, догадался, что перед ним кузен Стивена, но ничем себя не выдал.

– Да, я. Но боюсь, мы с вами незнакомы.

– Меня зовут Джайлс Стантон. Полагаю, вы знали моего кузена.

– А кто это, Стантон?

– Стивен Ордуэй. Мы можем побеседовать? Вон там в углу есть свободный столик. Я попрошу принести вина.

Фолкирк продолжал сохранять внешнее спокойствие.

– Конечно, вы меня заинтриговали, сэр.

Они отошли в дальний конец комнаты. Лакей принес им бутылку красного бургундского, разлил по бокалам и удалился. Фолкирк сделал глоток и произнес:

– Превосходное вино! Но боюсь, что Стивена Ордуэя я не знаю. Вы ведь так сказали?

– Фолкирк, к чему это? Я вас видел.

– Видели? – удивился он.

– Да, видел на балу у Марчантов. Вы разговаривали с миссис Ордуэй, кажется, о каких-то документах.

– Ах, очаровательная Розабелла… – Фолкирк улыбнулся. – Не знаю, стоит ли мне обсуждать наш с ней разговор. Это… личные дела. Мои и ее. Могу ли я спросить, какое вы имеете к ней отношение?

– Я защищаю интересы семьи и стараюсь предотвратить сплетни.

– Сплетни? Но вдова, по-моему, вольна разговаривать с кем угодно?

– Если вы не знали моего кузена, Фолкирк, то откуда вам известно, что он умер?

Фолкирк мгновенно нашелся:

– Я вспомнил его, как только вы упомянули миссис Ордуэй. Вы должны меня простить, Стантон. Когда человек пленен женой, то о существовании мужа он забывает, не правда ли? Вообще-то я его хорошо не знал.

– А документы? Кажется, миссис Ордуэй сказала, чтобы вы обращались ко мне?

– Понятно. Значит, Розабелла доверяет вам?

– Не настолько, чтобы меня это устраивало, – спокойно продолжал Джайлс. – Но я с каждым днем узнаю все больше и больше. Я получаю сведения из разных источников, включая дневники кузена.

– Дневники? – отрывисто спросил Фол-кирк. – Стивен Ордуэй вел дневник?

– Да. Я не все еще разобрал. Это печальные записи. В конце жизни мой кузен находился в тяжелом душевном состоянии. Особенно мучительно для него было то, что его жена проявляет интерес к некоему мистеру Селдеру. Я бы хотел с ним поговорить. Вы его знаете?

И к этому Фолкирк был готов.

– Селдер? – безразлично переспросил он. – Нет, такого я не знаю.

– Его трудно найти. Я склонен думать, что его вообще не существует, но…

– Но?..

– Простите, я утомил вас своими семейными делами, вместо того чтобы предложить помощь в розыске нужных вам документов. Миссис Ордуэй, видно, полагает, что они могут быть среди вещей кузена, хотя должен сказать, что пока мне ничего похожего не попадалось. Это чисто личные бумаги?

– Забудем о них, – оборвал Фолкирк. – Возможно, я смогу вам помочь найти Селдера! Как он выглядит?

– Пока не знаю.

– Но ведь миссис Ордуэй…

– Она очень неохотно о нем говорит. Но я надеюсь вскоре узнать это от человека, который видел его недавно в театре. Я тогда сообщу вам, если вы действительно хотите мне помочь.

– Да, сообщите. – Фолкирк встал. Джайлс тоже поднялся.

– Я еще кое-что хотел вам сказать. Миссис Ордуэй просила передать, что она больше не желает поддерживать с вами знакомство.

– Да? – насмешливо произнес Фолкирк. – Вы ведете себя как опекун, Стантон!

– Приходится. Так вот, если вы считаете, что среди вещей моего кузена могут быть ваши бумаги, то обращайтесь только ко мне. А кстати, что это за бумаги?

Фолкирк заколебался, затем с наигранным равнодушием сказал:

– Они не настолько важны. Но был бы вам признателен, если бы вы отдали их мне. Я квартирую на Кларджес-стрит. Передайте, в свою очередь, миссис Ордуэй, что я, разумеется, поступлю согласно ее желанию. Однако, – он улыбнулся, – позвольте и мне вас предупредить: обычно я не столь обходителен. С вашей стороны будет неразумно вмешиваться в мои дела и срывать мои планы. Я уверен, что вы меня понимаете, Стантон.

– А можно поинтересоваться, каковы ваши планы?

– Наслаждаться жизнью, разумеется! Здесь я весьма незатейлив. – Поклонившись, Фолкирк ушел.

Джайлс смотрел ему вслед. Он еще не знал, насколько сильно был потрясен мистер Фолкирк их встречей и насколько он безжалостен и опасен.

На следующий день Джайлс появился в доме баронессы Лейбман на Кавендиш – сквер. Он был уверен, что баронесса примет его, так как они были давно знакомы. Но в доме царила суматоха: слуги сновали взад-вперед с одеждой, столовым серебром и прочими ценными вещами; двое слуг с трудом тащили по лестнице огромный комод.

– Простите, сэр, баронесса никого не принимает, – сказал дворецкий. – Она плохо себя чувствует.

– Весьма сожалею. – Джайлс с любопытством взирал на суету вокруг. – Может, вы передадите ей мою визитную карточку? Вообще-то мне нужна леди Стантон…

Дворецкий оцепенел.

– Это совершенно невозможно.

– Невозможно? Почему? Послушайте, отнесите мою карточку одной из дам, лучше – леди Стантон.

– Ее светлость умерла прошлой ночью.

– Что?!

– Ее светлость умерла, а баронесса никого не принимает.

– Господи! Вот моя визитная карточка. Меня она должна принять.

Дворецкий взглянул на карточку Джайлса, и на его лице отразилось удивление.

– Полковник Стантон!