– И что же? Он сказал, зачем они встречались?

– О, ты – молодец! – произнес Джайлс. – Пребывание в Беркшире развило твою способность к лицемерию. Когда в прошлый раз я упомянул имя Селдера, ты аж подпрыгнула.

– Вы о чем? Я никогда прежде не слышала этого имени… – Аннабелла внезапно замолкла. – Когда… когда это было? – спросила она.

– Теперь ты притворяешься, что не помнишь? Это было сразу после того, как я вернулся в Англию и обнаружил дневники Стивена. Но я знал об этой связи раньше – я тебе говорил, – Стивен успел написать мне. – Он откинулся на спинку стула и цинично смотрел на нее. – Избавь меня от сцен, Розабелла. Мы оба знаем, что Селдер был твоим любовником.

Аннабелла вскочила и опрокинула стул.

– Ну, с меня хватит! – Она перегнулась через стол – глаза ее сверкали ненавистью. – Говорю вам в последний раз, полковник: я никогда не изменяла Стивену. Если он написал подобное в своих дневниках, которые вы не желаете мне показать, значит, солгал… либо сделал это в бреду. У меня никогда не было любовника. Слышите?

– Трудно не услыхать – ты орешь как торговка.

– Господи, пошли мне терпение, – с раздражением произнесла Аннабелла. – Что мне остается? Согласиться со всеми вашими обвинениями, не смея и слова вымолвить в свою защиту? Сидеть с покорным видом, просить прощения и обещать никогда так больше не поступать?

– После смерти Стивена это трудно сделать, не так ли? Но почему ты говоришь, что я не желаю показать тебе дневники? Я же еще до Пасхи показывал имеющие к тебе отношение страницы.

– Хочу еще раз на них взглянуть. Сейчас же!

– Не могу уразуметь, чего ты добиваешься, Розабелла, но я их принесу. В библиотеку. – Он встал, поднял упавший стул и вышел.

Аннабеллу охватила дрожь. Она едва себя не выдала! Боже, почему ее сестра не рассказала ей всего? Но она тут же вспомнила, что Розабелла дала слово леди Ордуэй не говорить ничего ни о своем браке, ни о событиях, приведших к смерти Стивена. И свое обещание она не нарушит, даже ради сестры… Может, что-то выяснится из дневников? Аннабелла направилась в библиотеку.

Джайлс выкладывал на стол какие-то жалкие пачки бумаг и потрепанные тетради.

– Как вам удалось разобрать эти каракули? – спросила Аннабелла, просмотрев несколько листков. – Половину из них не прочтешь, а остальные – сплошная бессмыслица!

– Тогда ты сказала то же самое. Однако посмотри вот здесь… и здесь… Как видишь, он высказывается совершенно определенно в отношении Селдера и тебя.

Аннабелла пробежала написанное глазами и подняла на Джайлса бледное лицо.

– Я… я… Как можно было смешать мое имя с этой грязью!

– Прошу прощения, но я не заставлял тебя читать дневники. Ты сама этого потребовала.

– Но, Джайлс! Неужели вы всерьез верите этим непристойностям? Они доказывают лишь умопомрачение того, кто их писал!

– А чья это вина?

Аннабелла промолчала. Если муж Розабеллы, а потом Джайлс бросали ей подобные обвинения, то неудивительно, что сестра в результате заболела. Аннабеллу саму тошнило от всего этого. Но надо взять себя в руки и продолжать бороться за честное имя сестры!

– Мне очень трудно понять, Джайлс, почему вы так непреклонны в своем решении верить в самое плохое, – сказала она, обращаясь к повернувшемуся к ней спиной Джайлсу. – Почему вы не хотите слушать то, что говорю я в свою защиту?

Джайлс повернулся к ней, но его лицо оставалось в тени.

– Я не видел тебя, когда ты была ребенком, – сказал он. – Ты проводила лето с отцом и сестрой в Темперли, а я в это время жил у Ордуэев. Тетя Лаура постоянно твердила, какая ты замечательная дочка – любящая, нежная – и как она рада тому, что взяла тебя к себе. Но уже тогда Стивен не доверял тебе.

– Почему?

– Он считал, что ты заняла его место в сердце матери.

– Это ерунда!

– А Стивен так считал. Да и условия отцовского завещания способствовали этому. Он был оскорблен тем, что ему не позволено стать наследником до достижения двадцати пяти лет. В двенадцать – тринадцать лет это кажется огромным сроком. Поэтому чем больше тетя Лаура баловала тебя, тем более одиноким он себя ощущал.

– Но тетя Лаура обожала Стивена!

– Я знаю и говорил ему об этом, однако он не желал меня слушать. Он был уверен в том, что ты пытаешься встать между ними. Он рассказывал мне о твоих уловках.

Аннабелла на минуту задумалась. Что ответить Джайлсу на это?

– Вы ни разу не усомнились в его словах? – медленно произнесла она. – И не заподозрили, что вам говорят неправду, пытаясь склонить на свою сторону?

– Это глупо! Я знал Стивена с пеленок! Он был чудесным малышом – открытым, искренним, честным. Не старайся обелить себя, бросая тень на Стивена, Розабелла. С самого начала и до конца ты являлась причиной его глубокого несчастья.

– Я не сомневаюсь в том, что он был несчастен, но, поверьте мне, не из-за меня. Тетя Лаура любила всю свою семью, а Стивен – ее единственный сын, и она его обожала. Была готова отдать ему все!

– Даже нежеланную жену?

Аннабеллу это снова покоробило.

– Как понимать ваши слова? Вы считаете, что я заловила Стивена и заставила жениться на мне?

– Он был уверен, что тетя Лаура таким образом хочет обеспечить твое будущее.

Аннабеллу охватили гнев и раздражение. Но она обуздала свои чувства. Пусть и неприятно слушать обвинения Джайлса, но они, по крайней мере, объясняют его неприязнь к Розабелле. Отрицать что-либо бесполезно, так как он верил только россказням своего кузена.

– Но если Стивен был настолько равнодушен ко мне, то почему он так неистовствовал, когда писал о моей связи с Селдером?

Вопрос, кажется, поставил Джайлса в тупик. Он на время замолчал, потом произнес:

– Возможно, он все же любил тебя. Или опасался, что столь желанного сына у него может не быть. – (Аннабелла сжала голову руками – в висках болезненно стучало.) – Предупреждаю тебя, Розабелла, я добьюсь правды: почему и как умер Стивен и куда подевались его деньги. И о Селдере.

– Я этого не боюсь. Ищите правду, а не куйте цепи предубеждений и лжи.

– А ты смелее, чем я считал.

– Спасибо. Полагаю, это комплимент. До Пасхи я была нездорова, Джайлс, а от ваших придирок совсем разболелась. Но теперь я смогу за себя постоять. – Аннабелла указала на дневники. – Вы можете снова их убрать – я не считаю их доказательством. Хотя я не сделала ничего предосудительного, все же… мне стыдно, так как мое имя смешали с грязью. Лучше их сжечь.

В его глазах промелькнуло восхищение.

– Если бы я не был уверен в твоей вине, то мог бы счесть этот порыв искренним.

– Уж и не знаю, благодарить вас за это или нет, – с насмешкой ответила Аннабелла. – Но если вы считаете меня виновной, то почему доверяете мне управлять домом?

– Мне надо, чтобы ты была у меня на глазах. Не отрицаю, ты здесь нужна. И потому здесь останешься.

У Аннабеллы с губ был готов сорваться колкий ответ, но она прикусила язык. «Время и терпение», – сказала она себе.

Приготовления к главному приему быстро продвигались. Затем должно было последовать несколько званых вечеров. Аннабелла чувствовала, что Джайлс не спускает с нее глаз. Ну и пусть! Несколько дней она находилась под тяжелым впечатлением от гнусных дневников, но потом это ощущение сгладилось, и она немного успокоилась. Она была довольна тем, как ей удается вести хозяйство, чувствовала, что сможет уверенно держаться в обществе, и ее радовало обилие красивых нарядов, которым могла бы позавидовать любая леди. Ей нечего скрывать и нечего стыдиться… за исключением того, что скрывать надо все! Она ведь не Розабелла Ордуэй, а Аннабелла Келланд, изо всех сил старающаяся не упасть в грязь лицом в трудных жизненных обстоятельствах. Мысль о том, как Джайлс станет ее презирать и ненавидеть, если этот вопиющий обман раскроется, не давала ей спокойно спать, и по ночам ее мучили кошмары.