- Как же она, интересно, открывается? - опасливо спросил Сабота, но тут же с превеликой радостью убедился, что Прорицатель спешит выложить всё, что знает, и совершенно не думает о том, кто перед ним. - Очень интересно. - Прорицатель достал из-за пазухи кожаный мешочек-ладанку, который висел у него на шее. - Вот этим! - и вынул оттуда три птичьих когтя и показал Саботе. - Белый коготь - орлиный, он длиннее всех. Каждый подумает, что именно им и открывается потайная преграда. Как бы не так! Не орлиным открывается она и не соколиным, а самым маленьким и тупым - коготком обыкновенной галки... В преграде есть отверстие. Стоит вставить в него этот коготок - только этот, никакой, другой, - ив крепость хлынет вода! - Да ну?! - восхищённо воскликнул Сабота. - Это ещё не всё! - горячо продолжал Прорицатель. - Если повернуть коготок влево, крепость затопит только до половины и защитники её могут спастись, взобравшись на зубцы стен. А если вправо, её затопит всю, с зубцами и башнями, и все, кто в ней есть, погибнут. Так что враг, ворвавшись в крепость, окажется в западне. Хитро придумано, а? - Замечательно! - снова восхитился Сабота. - Чудесно! - Это мой прапрадед придумал во времена прапрадеда теперешнего боярина. У Калоты тоже есть такие три когтя, только он не знает, каким из трёх открывается преграда. Захочу - всех утоплю, как крыс! Все у меня в руках, все до единого! Я всех сильнее, всех могучей! - Он потряс в воздухе кулаками, а дальше стал плести совсем уж несуразное: - Я огро-омный! Я высокий! А ты кро-охотный! Только дуну разок - и тебя сдует, как ветром! Ха-ха-ха! Я всех могу сдуть! Всё селение! Всю вотчину боярскую! Всю округу! Я всё могу-у-у! Гу-гу-гу! - Прорицатель неожиданно запел, и Сабота понял, что тот наглотался чудодейственного корня даже больше, чем нужно.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. КТО ЧТО МОЖЕТ, ИЛИ КАК ПОЛЕЗНО УТРЕННЕЕ МОЛОКО.

Главный Прорицатель начал подпрыгивать. Ладанка на шее взлетала, и Сабота в страхе следил - вдруг она слетит, оторвётся или когти рассыплются и пропадут? А Прорицатель прыгал всё быстрее и быстрее и распевал во всё горло: Я всё могу, я всё могу! Поскольку я могучий! Могу я сдунуть Петухи, Как будто горстку шелухи, А с неба сдунуть тучи. Я всё могу, я всё могу! Могу так сильно дунуть, Что вмиг боярин улетит, Забыв достоинство и стыд, И это мне - раз плюнуть! Я всё могу, я всё могу! В костёр я без обмана, Как сучьев, молний навалю И звёздной каши наварю, Ничуть не хуже манной. Я всё могу, я всё могу! Раз плюнуть, если взяться, Разбить старейшин в пух и прах Трам-тарарам, трам-тарарам! Пока живёт на свете страх, Мне нечего бояться! - Да, да, я понял! Понял! Ты всё можешь! Остановись, прошу тебя! старался Сабота перекричать его. - Отдохни. А то вспотеешь, простудишься. Кто тогда затопит крепость? Если вдруг ты умрёшь - да простит меня небо за такие мысли! - кто спасёт крепость от неприятеля? - И то правда... - сказал Прорицатель весь в поту и перестал прыгать. - Скажи скорее, как попасть в потайной ход? - спросил Сабота напрямик. Он с тревогой заметил, что Прорицатель всё больше бледнел и задыхался. - Надо пройти девять зал, но не с открытым лицом, а в маске. Вот она... Он кивнул в угол комнаты, где на особом месте висела священная маска с кабаньими клыками. - Потом, - отдуваясь, продолжал он, - как наденешь маску, перед тобой откроется одна дверь за другой. Потом спустишься вниз, пройдёшь столько ступеней, сколько у тебя пальцев на одной руке, потом поднимешься вверх, пройдёшь столько ступеней, сколько у тебя пальцев на обеих руках и одной ноге, и очутишься в сводчатом коридоре, который ведёт к потайной преграде. На самой середине её - отверстие крохотное, с блоху. Вставишь в неё коготок галки, и... Он не договорил. Двери распахнулись, на пороге выросли два стражника. - Посланцы боярина! - с поклоном возвестил один. - Главный. Прорицатель, тебя зовёт Калота! - с поклоном сказал второй. Вид у стражников был встревоженный. Снаружи долетали дерзкие крики, хохот. Сабота даже вздрогнул, заметив, что мешочек с когтями на виду, а Прорицатель и не догадывается спрятать его. Хотел подскочить, снять мешочек, но было поздно... - Увяз Калота с головой, у меня хочет ума набраться! - С этими словами Прорицатель двинулся за стражниками, а Сабота - следом за ним, сообразив, что в одиночку отсюда не выберется. "Подожду, погляжу, что дальше будет", - решил он. Караульщика в башлыке на посту уже не было. По коридорам, громко переговариваясь, сновали боярские слуги. Через множество дверей прошли Главный Прорицатель и его спутники, пока наконец не остановились у двери, окованной золотом. Стражники отворили её, впустили Прорицателя, а Саботе преградили путь скрещёнными копьями. Саботе волей-неволей пришлось ждать. - А ты кто такой? - спросил один из стражников. Он, видно, не пил молока и поэтому был не в духе. - Я с Главным Прорицателем, - соврал Сабота, напустив на себя беззаботный вид, и почесал верхнюю губу - что-то зачесалась. Стражник хотел опять о чём-то спросить его, но голоса за дверью стали резче, и Сабота отчётливо услыхал слова Калоты: - Как ты смеешь такое говорить мне! Рассудка лишился на старости лет? - А у тебя его и смолоду не было! - не остался в долгу Прорицатель. Давно бы пора скинуть тебя с престола! Тогда бы в Петухах спокойно стало! И старейшины тоже так считают, только вот трус этот, начальник стражи, не решается... Что ты на меня уставился? Глаза выскочат! И так дурак дураком, а он еще таращится. - Ах вот ты как?! - Калота уже не кричал, а хрипел. - Змею пригрел на груди! К сердцу подпустил! - Нет у тебя сердца! - торопливо продолжал Прорицатель, словно предчувствуя, что не успеет сказать всё, что думает. - Будь у тебя сердце, ты бы не стал душить родного брата, чтобы завладеть его замком! Жену его не спихнул бы с берега в глубокий омут! - Замолчи! Убью! - задыхался от гнева боярин. - Вот благодарность! Я осыпал тебя серебром и золотом, а тебе всё мало?! - Золотом?! - вскричал Прорицатель. - Это золото ты награбил у... Тут послышалось: "хрря-ясс", и Прорицатель рухнул наземь. В тот же миг кто-то толкнул окованную золотом дверь, она распахнулась, и Сабота увидел боярина. Вне себя от ярости, с окровавленным мечом стоял он над скрюченным телом Главного Прорицателя. Воины и слуги, проходившие по коридору, остановились, раздались голоса: - Наш боярин скор на расправу! - Придёт день - всех нас перебьёт! - Псов кормить надо, а они больше всего человечье мясо любят! Но тут один из слуг, который утром не пил молоко с кореньями, прикрикнул: - Да вы что, взбесились? За такие слова знаете, что бывает? - и поспешил отойти подальше от недовольных. Калота, по-видимому, уже опомнился. Он спрятал меч в ножны и приказал: - Старейшин - ко мне! Всех! Сюда! Немедленно! Один из стражников кинулся выполнять приказ. Заметив столпившихся в дверях воинов и слуг, Калота шагнул к ним: - А вам что тут надо, клопы вонючие? Убирайтесь вон! Живо! - А ты полегче, не ори! - огрызнулся воин со шрамом на лбу. - Видали, теперь мы для него "клопы вонючие". А ведь кабы не мы, быть бы тебе в плену. Бой у Кривого утёса помнишь? - Что? Что ты сказал? - подскочил к нему взбешённый Калота. Но тот и бровью не повёл. - Истинную правду сказал, как подобает истинному воину! - А кто вёл войско в бой у Кривого утёса? Не я? Не я впереди шёл? - Шёл-то шёл... пока неприятель улепётывал! А вот когда мы на засаду напоролись, ты первый дал тягу и со страху зарылся в стог сена. Забыл, как я тебя откапывал? - Ха-ха-ха! - Все так и покатились со смеху. - Молчи! Вонючее семя! Вы что, ополоумели все? Громкий шум заглушил его слова. В ближнем коридоре раздался звон мечей и яростные вопли. - Это кто вор? Я?! - угрожающе кричал кто-то. - Ты! Ты! Обобрал его жену. Самого убил, а потом разрыл могилу и снял с него пояс с медной пряжкой! - Эй, дурачьё! - заорал Калота. - Вас что, собаки бешеные искусали? С чего вы все сегодня взбесились? - А тебя кто покусал? Чего лезешь, куда не просят? - огрызнулся кто-то. И перебранка возобновилась: - Все вы, стрелки, прохвосты и негодяи! Отсиживаетесь в кустах, пока мы бьёмся врукопашную и крови своей не жалеем! - А вы, меченосцы, грабители и подлецы! - гремело в ответ. - Мы вас прикрываем своими луками, а вы убиваете женщин, грабите жилища и могилы раскапываете! - Вы... - Нет, вы... - Да уймут их наконец?! - гаркнул Калота и замолотил ножнами о каменные плиты пола. Но это не возымело ни малейшего действия. Звон мечей доказывал, что спорщики пустили в ход оружие. - Где капитаны? - продолжал стучать ножнами боярин. - Где мои капитаны? - Тоже дерутся между собой во дворе, - ответил слуга, проходивший мимо с бутылью вина на плече. Пока Калота препирался со слугами и с воинами, Сабота подступил к окованной золотом двери - он хотел проскользнуть и снять с мёртвого Прорицателя кожаный мешочек-ладанку. Но караульный у двери был начеку. Юноша прикидывал, как поступить, но тут ему помог сам боярин. Сообразив, что в крепости творится неладное, он послал караульного за начальником стражи и, сам того не ведая, открыл Саботе дорогу в свои покои. Сабота сразу кинулся к Прорицателю, но только было протянул руку к заветной ладанке, как дверь из соседних покоев отворилась, и влетела боярыня с кувшином в руке. Сабота юркнул под каменный стол, накрытый толстой парчовой скатертью. Сердце у него колотилось. Он стал ждать, что будет. Не видя мужа, боярыня стала искать его и наткнулась на тело Главного Прорицателя. - Ой, что это? - вскричала она в ужасе. - О громы небесные! Вдруг послышались шаги, и появился Калота в сопровождении старейшин. Саботе из-под стола были видны только сапоги, но он сразу узнал, чьи они. - Что это значит? - подбежала к мужу боярыня. - Опять ты делами занялся и молока не выпил? - Успеется! Поставь кувшин и ступай! - попробовал боярин отослать жену, но не тут-то было. - Нет, нет, сначала молоко, а уж потом дела! Не уйду, пока не выпьешь! - Ох уж эта жена! - заохал боярин. Сабота услыхал громкое бульканье: значит, Калота уступил жене. "Что теперь будет?" - навострил уши Сабота, а боярин вдруг воскликнул: - Господи, какая же ты страхолюдина! На миг стало тихо, потом раздался громовый хохот - это смеялись старейшины. - Ты шутишь, боярин, но это скверная шутка, - ледяным тоном сказала боярыня. - Советую тебе исправить ошибку, пока не поздно! - Верно говоришь, надо исправить. Ошибку я сделал в молодости, когда женился на тебе... Вот отошлю тебя назад, к твоему отцу, боярину из Верхнего Брода. - Как это я вернусь к отцу через столько лет? Что ты мелешь? Мне там делать нечего! - Боярыня кипела гневом, но старалась сдерживаться. - Как это - нечего? - помолодевшим голосом воскликнул Калота. - Когда неприятель подойдёт к вашей крепости, поднимись на сторожевую башню. Твоя физиономия такого страха нагонит, что вмиг кинутся наутёк. И воины кровь не прольют, и стрелы уцелеют! Ха-ха-ха! - смеялся Калота, страшно довольный своим остроумием. - Ха-ха-ха! - гоготали старейшины, а Гузка так и корчился со смеху. - Ты мне заплатишь за это, дурак толстобрюхий! - прошипела боярыня в припадке ярости. - Что ещё скажешь? - весело спросил Калота. - А ну скажи, пока я не бросил тебя на съедение псам. - Это будет означать войну с Верхним Бродом, твоя милость, а дракон - у наших ворот! - вмешался Гузка. - Ты молчи, изменник! - цыкнул на него Калота. - Молчи, потому что... - Ну, договаривай! Почему? Да не юли, как эта старая лиса Главный Прорицатель! Эти дерзкие слова произнёс сам Гузка! И каким твёрдым голосом! Сабота просто не верил своим ушам! - Он ещё смеет спрашивать! Да потому что все вы изменники! Главный Прорицатель сказал мне, как вы собирались меня скинуть и посадить на моё место другого. Было это или не было? - Было! - хором подтвердили старейшины. - Первые правдивые слова, сказанные Главным Прорицателем! - добавил Кутура. - Первые и последние! - облегчённо вздохнул Варадин, перешагнул через труп Прорицателя и подошёл к боярину. - Может, объяснить, за что мы хотели тебя "скинуть", как ты справедливо выразился? - продолжал он с насмешкой и так близко подошёл к столу, что чуть не наткнулся на Саботу. - За то, что ты нам поперёк горла стал! Требуешь, чтобы мы на любую твою глупость только дакали. И мы, трусы, говорим "да", хотя нам душу воротит. Говорим, потому что всяк знает: стоит только сказать два раза "нет", сразу угодишь в темницу, а после третьего "нет" распростишься с жизнью. Вот за что! И ещё за то, что ты не о нас, а только о себе думаешь! - Что же в этом плохого? - удивился Калота. - А то, что вотчина твоя обнищала и мы вместе с нею! - Ах вы, пиявки! А то мало вы крови попили? - ехидно перебил его Калота. Будто я не знаю! - Пускай мы пиявки, спорить не будем! А ты зато знаешь кто? Свиное рыло! злобно выкрикнул Гузка. - Чирей волосатый!.. Чирей волосатый в доспехах! - наперебой орали старейшины, и три пары ног подскочили к боярским сапогам с серебряными подковками. - Ай-ай-ай! Стража! Сюда! Мой муж! - запищала боярыня. Опасность, грозившая боярскому роду, заставила её забыть о недавней грубости мужа. Неизвестно откуда взявшийся глиняный горшок пролетел через комнату и брякнулся у ног боярина, разлетевшись на тысячу черепков. Зазвенели мечи. Судя по всему, старейшины переходили от угроз к делу. Перебранка тоже не затихала: - Пиявки! - Свиная харя! - Тупая скотина! - Чирей волосатый! С воплем: "Стража! Стража!" - Калота стал бегать вокруг стола. Три пары ног кинулись за ним вдогонку. Сабота смекнул, что теперь самое время вылезать - может, удастся в суматохе завладеть ладанкой с когтями. Однако боярин и его преследователи бегали с такой быстротой, что ему никак не удавалось выбраться из-под стола. Вдруг в коридоре послышался страшный топот, и в покой ворвались вооружённые воины во главе с начальником стражи. - Обезглавить! Отрубить им головы! - радостно крикнул Калота. - Ой, нет, погодите! Сразу не убивайте, пусть подольше помучаются! Сапоги старейшин и воинов сбились в кучу. Раздался голос Гузки: - Старейшины! Впе... Он, должно быть, хотел крикнуть "вперёд", но страшный рёв заглушил всё: ревел дракон. Калота завопил: - Скорей отведите дракону девушку! Он голодный! Один из воинов мигом выбежал из залы передать приказ боярина. Сабота понимал, что медлить нельзя. Как на грех, нестерпимо чесалась губа. Притронувшись к ней, он вдруг нащупал усы! Вот радость-то! Усы, свои собственные, густые, мохнатые! Только теперь не время радоваться, надо действовать, и быстрей! Он выглянул из-под стола и подтащил к себе плащ, оброненный кем-то из стрелков. В плаще, да ещё усатого его никто не распознает. Можно без опаски делать дело. Не обращая внимания на свалку, на крики и брань, которые сыпались вокруг, на вопли Калоты, науськивавшего воинов на старейшин, Сабота добрался до Прорицателя и стал искать кожаный мешочек-ладанку. Кто-то ударил его сломанным копьём по спине, кто-то пнул в бок, он и не почувствовал. Но наконец мешочек найден! Только было он стал снимать его, как кто-то рявкнул над самым ухом; - Ты что делаешь? Это был начальник стражи, потный, красный, с палицей в руке. - Расчищаю поле сражения! - коротко, по-военному ответил Сабота, показав на мёртвое тело. - Тащи! - одобрительно сказал начальник стражи и замахнулся мечом на Кутуру, а Сабота поволок труп Прорицателя за дверь. В коридоре он наконец завладел ладанкой, но в тот же миг на пороге вырос начальник стражи. - Э-э, да ты, видать, успел обыскать его! - сказал он. - А ну давай сюда, что ты там нашёл! - Сию минуту! - Сабота сунул руку в торбу. Это было последнее, что видел начальник стражи. В следующий миг жаркое пламя ослепило его, всё лицо обожгло красным перцем. - О-ой! - завопил начальник стражи и выронил палицу, а Сабота быстро зашагал к девяти страшным залам. Ему казалось, что он ползёт, как черепаха, потому что по каменным коридорам неслись вдогонку вопли ослеплённого стражника: - Держите его! Держите! "Да беги ты, беги!" - закричал бы, наверное, Панакуди, если бы мог сейчас увидеть его, но юноша рассудил, что бежать нельзя: тем самым он выдаст себя. О многом успел подумать он, пока шёл с драгоценной ладанкой в руке. Сначала он хотел вернуться в святилище Прорицателя, взять там священную маску и в ней пройти через девять зал. Но весть о смерти Прорицателя, вероятно, уже разнеслась по дворцовым подземельям и появление человека в священной маске вызовет подозрение у стражи. Поэтому Сабота решил положиться на перец и в крайнем случае - на спрятанное в рукаве шило, смазанное соком крапивы. А вдруг преследователей окажется не один и не два, а несколько?.. Как их всех ослепить разом? Эх, были бы здесь Двухбородый, Козёл, дедушка Панакуди!.. Сообща они бы с любыми преследователями справились. А в одиночку... Вот о чём размышлял юноша и, вместо того чтобы прибавить шагу, шёл всё медленнее. Пыхтение и топот гнавшихся за ним воинов слышались совсем отчётливо. Ещё минута - и они настигнут его! Но Сабота шмыгнул за угол, в узкий коридор, и преследователи, не заметив его, пробежали мимо. Тогда он помчался следом за ними. - Разбойник! Вор! Догоним - шкуру спустим! Соломой набьём! - кричал наш хитрец. - Догоним - шкуру спустим! - вторили ему преследователи, ни о чём не подозревая, потому что никто не знал, сколько человек бросилось в погоню. Сабота успел приметить, какая суматоха царит в крепости: с треском хлопали двери, слуги колошматили друг друга, стрелки дрались с копьеносцами. Когда преследователи приблизились к длинному входу, Сабота забежал вперёд и крикнул: - Вон он куда проскользнул! Держите его! Стражи сидели у входа, скрестив копья, но преследователи двумя взмахами меча повалили их и ворвались внутрь. В ту минуту могучий рёв сотряс стены. Воины переглянулись в испуге: ревел дракон, и ревел на этот раз так сильно, что зазвенели висевшие на стенах алебарды. Сабота сорвал одну из алебард, поднял её над головой и с криком: "Вперёд! Нас призывает месть!" - побежал по коридору. За ним ринулись и остальные. Коридор привёл их к первой зале длинного входа, самой страшной, самой зловещей из всех, - "Зале расправ", или "Псовой зале".