«Ну и дела! — подумал Алан, вдыхая смесь запахов тонкой парфюмерии и ее волос. — Придется мне теперь сделать свое заявление правдой…»

«Бежать… — голова Сонного гудела, словно по ней били молотком или чем-то не менее тяжелым. — Бежать… Это единственный выход».

Он приподнялся на дрожащих от слабости лапах. Похоже, зрелище его мучений надоело двуногим: за ним наблюдал только один, с волосами под носом.

После пережитого видеть его Соне не хотелось. Он сделал несколько шагов, но тут же упал: боль была все еще сильна.

«Но почему они не подошли ко мне, когда я сорвался и пообещал все рассказать? Или они догадались, что первое время, до полного слома, я буду только врать?»

Да, выход был только один — побег; но реален ли был этот выход? После короткой передышки Сонный дополз до ящика-ловушки и повалился в него уже надолго. Только взгляд его обшаривал камеру, а вместе с ним — и мысль.

Сломать стену? Исключено, они не дураки… Притвориться мертвым, чтобы кто-то из них вошел? Вроде бы можно, но вероятность успеха очень мала. Скорее всего, для того чтобы убедиться, действительно ли он умер, они сперва включат ток или придумают какую-нибудь другую гадость. Он не сможет притворяться. Но что тогда? Вот хорошо было бы просочиться в маленькую дырочку прожженного пола, стать самому маленьким и тонким — и пройти, ускользнуть в нее.

Стоп. А ведь дырочку-то сделал он сам!

Сонный посмотрел на раненое щупальце, и все внутри у него запротестовало. Самому искать для себя новую боль? Нет, это просто невыносимо!

«А терпеть такие издевательства — легче?» — возразил себе Сонный. Одна мысль об этом вызвала судорогу.

Нет, лучше перетерпеть меньшую боль — но спастись. Главное — сделать это так, чтобы двуногие не заметили. И в первую очередь стоило бы отключить замкнутую на пол сетку. А вдруг ее провода ведут к освещению?

После недолгого раздумья Сонный пришел к выводу, что это не так. Выключатель был у Волосы-Под-Носом. Значит, если и было подключение к общей электрической системе, то вне пределов камеры.

Хорошо, но где тогда провода? По логике вещей — там, где их легче проложить и можно заменить в случае чего. Вряд ли для этого нужно вваривать их в стену. Сонный присмотрелся к плинтусам. Через некоторое время он уже рассмотрел подходящий. Провод был на месте. Если осторожно пропустить в щель сперва коготь, потом кончик щупальца… А когда свет погаснет, нужно будет быстро начертить вокруг себя окружность минимального диаметра, через которую можно протиснуться вниз…

— Норт, ты что, научился читать вверх ногами? — заглянул в книжку Вильямс.

Норт встрепенулся.

— А? Да… Я не читаю, так. У меня какое-то нехорошее предчувствие. А тут еще этот случай с Клиффом…

— Понятно. Ты бы лучше пошел поспал.

— Я ж говорю: все это — дерьмо, — процедил сквозь жвачку Ник.

— Вы как хотите, — отозвался Кельвин, — а я тоже не в себе. Сколько работаю, а ни разу у меня не было такого гадкого предчувствия…

— Ладно, — Вильямс посмотрел на часы. Подходило время сменять Хоувера и новичка. «Нет, не совсем новичка, — решил для себя Вильямс. — Новичком я буду называть этого молокососа… Вон он как побледнел».

— Разрешите? — на пороге появился Бергер.

— Да?

— Ребята, нужна помощь. Чтобы не повторилась история с вашим товарищем, надо будет проложить по потолку особую кислотоупорную пленку. Сейчас мы ее выгрузим, принесем сюда и…

Комната неожиданно утонула во мраке. Кто-то сдавленно вскрикнул — как сразу догадался Вильямс, это был Бриджвуд. Рассказы о чудовище, о чужих предчувствиях и его собственный страх превратили его нервы в натянутую струну, и было достаточно легкого прикосновения, чтобы она начала звучать.

Но не только он был испуган: эта, казалось бы, мелочь заставила напрячься даже Вильямса.

Предчувствие? Чепуха! Опыт «красного сигнала» заставил сейчас всех сжаться и потянуться к оружию.

Наступившая после исчезновения света тишина была ясным тому подтверждением.

Первым попятился Бергер — он раздвинул обмякшие створки двери, но и в коридоре ждала его та же темнота.

В полной тишине послышался негромкий шорох. Он шел с потолка. Хотя смотреть туда было бесполезно, все подняли головы вверх.

В эти же самые секунды по лаборатории метались ученые. Напавший из темноты страх вверг их в панику.

В другом помещении вопила не своим голосом Марта. Дрожащими руками доктор наощупь искал успокоительное. Не ей — себе.

— Алан, мне страшно, — прижалась к жениху Синтия. Ее тонкие пальцы больно впились ему в плечо. Ответные объятия Алана тоже оказались крепче, чем он рассчитывал.

— Алан, тут кто-то есть! — дернулась вдруг она. И точно: рядом, среди веток, что-то шуршало.

— Это он… монстр… — совсем теряя голос, прошептала девушка. Алан молча стиснул ее еще крепче — ребра едва не хрустнули под его руками.

В оранжерее кто-то был. Не то холод, не то жар сжимали все тело Алана, словно кожа его была сплошь обожжена. Что-то двигалось в темноте, близко, совсем рядом…

«Все…». Под его руками действительно что-то хрустнуло, но от страха даже боль не смогла заставить Синтию закричать.

Обожженная кожа чувствует даже движение воздуха: Алан ощутил, что невидимое чудовище находится на расстоянии вытянутой руки.

Решение пришло мгновенно: непослушными руками он отбросил Синтию в сторону и шагнул вперед. «Пока зверь будет есть меня, она успеет удрать».

Синтия упала — он хорошо разобрал шум падения. Тут же раздался женский вскрик — но не с той стороны, а с места, где что-то двигалось. Алан отпрянул, и вдруг его кто-то схватил за руку. Прикосновение показалось ему ударом тока. Он дернулся, но понял вдруг, что схватившая его рука была человеческой.

— Кто вы, черт вас подери? — гаркнул он.

— О-о-о! Не бросайте меня! — застонал из темноты женский голос. — Вы ведь человек?

— Мама? Ты?! — подскочила Синтия.

— Да-а! Пойдемте отсюда! Здесь стра-ашно! — голос Цецилии дрожал. По привычке она снова утрировала все, это выходило нелепо, и Алан вздохнул с облегчением — страху сразу же убавилось.