— Тогда почему держат?

— Слишком хороший работник. Ну что, пошли я тебе покажу твой будущий дом? Да, а из твоей компании тебя уже выперли?

— Пока нет. — Алан поморщился. Он не придумал ничего лучшего, чем сказать Каллагану, что принял предложение Крейга в целях более успешного ведения расследования. Впрочем, то же самое он сообщил и своей совести. Во всяком случае, если придется разочароваться в аферах нового родственника, всегда будет законное основание дать задний ход: переднего, мол, и не было вовсе.

Неожиданно под потолком замигала красная лампа.

— Что это? — привычно подскочил Мейер.

— Не знаю, — пожала мокрыми плечами Синтия.

— Тревога?

— Нет, всего лишь срочный вызов… да не обращай ты внимания — это не для тебя, а для папочки…

— Поклянись, что у тебя с Росой ничего не было, — в блеклых водянистых глазах Марты дрожала вода, готовая в любой момент покатиться слезинкой по пухлой щечке. Марта Паркинс могла бы быть хорошенькой (и была в свое время), если бы не постоянная готовность лить слезы по любому поводу и без такового. Впрочем, Кларенс женился на ней не за хорошенькие глазки — она была дочерью одного из прежних директоров, и именно этой «рохле» он был обязан удобной стартовой площадкой для карьеры. По-своему он уважал ее за это и даже почти любил, но часто не мог преодолеть отвращения перед краснеющим от рыданий лицом. И тем не менее все подозрения Марты были ее личной выдумкой — Кларенса женщины интересовали мало.

— Дорогая, — от этого слова Кларенса передернуло, — ну сколько раз я могу клясться, что у меня, кроме тебя и работы, ничего в жизни нет? Ты можешь проверить любой мой день по секундам — я бы просто не нашел времени для того, чтобы изменять тебе.

— Времени? — слеза выскользнула-таки из-под нижнего века. Значит, если бы оно у тебя было, ты бы это делал?

— Нет, дорогая, — внутри у Кларенса все начинало закипать, но он ни за что не позволил бы себе дать волю нервам при свидетелях. — Я сказал это лишь для того, чтобы ты получила более веское доказательство, чем мои клятвы.

— Кларенс, почему ты меня все время оставляешь одну? Когда тебя нет, я так волнуюсь, что у меня раскалывается голова. У меня все время болит голова, Кларенс!

— Хорошо, тогда смени врача, — не понял он.

— Кларенс! Ты меня никак не хочешь понять! Бергман меня вполне устраивает, меня не устраивает другое…

— Я?

— Да! Ты совсем обо мне не думаешь!

— Успокойся, я думаю о тебе все время. — Не испытывая ничего, кроме легкого раздражения, Кларенс вдруг пожалел, что Марта не больна в действительности, а только изображает болезнь. Он был бы не прочь остаться вдовцом — не потому, что хотел жениться на какой-либо другой женщине — он бы ни за что не «повторил ошибку» — просто семейные сцены забирали слишком много энергии, которую можно было бы отдавать делу. Думал об этом без злости, почти ласково. Жалость к Марте была у него почти искренней: «Ну кто просил ее рождаться на свет такой несчастной?»

Словно извиняясь за собственные мысли, он подошел и погладил супругу по голове. Марта всхлипнула.

— Вот так, а теперь я должен идти.

— Нет! — влажная от слез рука крепко вцепилась ему в запястье. — Не пущу! Я не могу без тебя, Кларенс!

— Марта, меня ждут дела.

— Нет!

— Смотри, — он наугад махнул в сторону сигнальной лампы. — Меня вызывают… — голос Кларенса замедлился: только сейчас он заметил ее мигание, — к себе…

Марта безнадежно посмотрела в угол. Обычно лампа не работала, и муж объяснял это тем, что она успела погаснуть за мгновение до того, как Марта собралась на нее взглянуть.

На этот раз лампа мигала безо всякого обмана. И сердце Кларенса екнуло: за все время его работы в Компании этот сигнал давался впервые…

«Наверное, мне надо увольняться», — подумал Тедди. Хотя спасательный катер шел легко и ничто не предвещало неприятных неожиданностей, его сердце начало колотиться. Он уже испытывал некогда подобный немотивированный страх, когда его бригада подобрала спасательную капсулу со спящей женщиной. Пожалуй, тогда настроение было не менее гнетущим, но все обошлось. По крайней мере, с их бригадой. Подняли на борт, доставили на ближайшую станцию… Сейчас Тедди было не просто тяжело — ему было страшно, словно из-за стекла обзорного иллюминатора смотрели на него враждебные нечеловеческие глаза.

— Тед, ты знаешь, — раздался вдруг рядом голос Майка, — у меня почему-то нехорошее предчувствие… Даже странно.

— И у тебя? — повернулся к нему Тедди.

— Мне показалось, что на нас смотрят… — Майк поежился.

Космическая пыль на экране медленно складывалась в почти симметричный рисунок. Тедди показалось, что он различает морду неведомого чудовища.

— Что за пакость? — выругался он, включая запись концерта «музыки для души». Легкие светлые звуки заполнили маленький отсек, но веселей от них не стало.

— Выключи, — поморщился Майк.

— Пусть… — Тедди прикусил губу. Пыль на экране рассеивалась, морда исчезла, но ощущение взгляда оставалось.

— Смотри! — вдруг вскрикнул Майк, хватая Тедди за руку. Корабль!

«Лучше бы его здесь не было», — содрогнулся Тедди. Хотя очертания десантного транспорта были ему знакомы, и в нем не было на вид ничего загадочного, страх сжал его сердце с новой силой — Тедди не сомневался, что если и стоит ожидать опасности, то именно от этого корабля.

— Ну что, действуем как обычно?

— Постой, — Майк кашлянул: это означало, что он взволнован до крайности. — Давай на всякий случай пошлем запрос в Компанию. Это их корабль.

Ни по одной из инструкций поступать так не полагалось, но Тедди утвердительно кивнул. Их корабль — пусть сами и разбираются.

Космическая пыль расползалась по экрану мелкими клочьями — можно было подумать, что над кораблем кружится стая воронов.

— Ну и мрачная же картина, о Господи! — выдохнул Майк. — Что они говорят?

— Сейчас прибудут, — снял наушники Тедди. — Майк, мы должны идти.

— Туда?!

— Мы пойдем, или придется потерять работу.

— Тед, послушай, — глаза Майка заглянули в глаза напарника, — я никогда ничего не боялся. Меня никто не мог назвать трусом. Но мне легче потерять работу, чем пойти на этот корабль. Думай обо мне что хочешь, но мне страшно.