- Если бы я с самого начала взорвал дамбу, мы сберегли бы массу времени и нервов, - вкрадчиво заметил Том. - Что ж, век живи - век учись, - добавил он и пошел следом за Дортмундером к шоссе.

ОБЛОМ ТРЕТИЙ

44

Мэй сошла с бордюра и махнула рукой, подзывая такси. Несмотря на горевший за его стеклом красный огонек, это такси немедленно "подрезало" носы хлебовозке и фургону "Пан-Америкэн" с нью-джерсийскими номерами, пересекло разделительные линии и с визгом затормозило перед Мэй. Не обращая внимания на трех пассажиров, сидевших сзади, Мэй открыла переднюю дверцу и уселась рядом с водителем, которым оказалась мамуля Стэна.

- Минута в минуту, - сказала Мэй, захлопывая дверцу.

- А как же, - отозвалась мамуля и кинжальным ударом вклинилась в поток машин, вызвав волну проклятий в свой адрес.

- Мы бы опоздали, не посоветуй я проехать по Лекс, вместо того чтобы тащиться по Парк, - раздался с заднего сиденья голос Стэна.

- Какой умница! - пробурчала мамуля.

Мэй развернулась в кресле так, чтобы одновременно видеть и мамулю, и Стэна, Энди и Тайни.

- Спасибо, что приехали, - сказала она.

- Ну что ты, Мэй, - отозвался Тайни голосом, в котором, казалось, прозвучали отголоски надвигающегося землетрясения. - Тебе стоило лишь позвать.

Мэй улыбнулась и сказала:

- Спасибо, Тайни, - и, обращаясь к мамуле, добавила: - Спасибо и вам за ваше такси.

- Ради Бога, - проворчала мамуля, отчаянно сигналя туристу из Мериленда, с любопытством пялившемуся из окна своего "акура-силли".

- Дело в том, - продолжала Мэй, - что Джон до сих пор отказывается говорить на эту тему. И не только говорить. В общем, мы не можем собраться у меня на квартире. Если только Джон узнает, что я...

- Поверь мне, Мэй, - перебил ее Энди, - я очень хорошо понимаю Джона. Я тоже сидел там, в перевернутом автомобиле. Вы прекрасно меня знаете: я не из тех, кто поет за упокой. И тем не менее там, в воде, была минута-другая, когда я всерьез подумывал о том, чтобы изменить всю свою жизнь. Как я должен был поступить, думал я, что мог сделать еще тогда, год назад, а то и в третьем классе школы, чтобы сейчас выходить из видеомагазина с кассетой "Поймать вора" под мышкой, а не сидеть на дне озера. То, что произошло со мной и Джоном, может полностью перевернуть представления человека о жизни.

- Понимаю, - ответила Мэй. - Я знаю, что вам с Джоном пришлось пройти через тяжкие испытания. Но ведь тому уже две недели, Энди. И ты сумел преодолеть себя.

- Не совсем, - возразил Энди. - Честно говоря, я до сих пор вспоминаю о фонаре всякий раз, когда открываю дверь ванной. И тем не менее в конце концов я вхожу туда и умываюсь, так что, вероятно, начинаю излечиваться.

- Что до умывания, то у Джона с этим все в порядке, - сказала Мэй. - Но он не желает говорить ни о водохранилище, ни о деньгах, ни о намерении Тома взорвать плотину.

- Мне кажется, - опасливо заметил Энди, - мне кажется, что Джон тоже пытается справиться со стрессом, возникшим у него из-за этого дела.

- Когда Том съезжал, я вырвала у него обещание сообщить мне, как с ним связаться в том случае, если у Джона возникнут новые идеи, - сказала Мэй. Том собирался в Иллинойс за очередной своей заначкой с деньгами и пообещал позвонить мне, как только вернется в Нью-Йорк. Он приезжает завтра. Если завтра я все еще не смогу ничего сказать, он в два счета найдет себе других помощников.

- Еще бы, при таких-то деньжищах ему хватит часа, самое большее двух, - согласно проворчал Тайни.

- Уже к концу этой недели Том может взорвать плотину и уничтожить долину вместе с ее жителями, - сказала Мэй.

- Знаете, - задумчиво произнес Стэн, - когда мы там были, я внимательно осмотрел округу и совершенно не уверен, что Тому удастся выбраться оттуда, если он использует динамит. Расположение дорог и холмов делает отход крайне затруднительным. Даже если Том спустится туда на тракторе, армейском тягаче или вездеходе, даже если он выроет гроб и сумеет протащить его по грязи, все равно он окажется в западне, едва попав на дорогу. Конечно, я мог бы осмотреть место еще раз, но мое первое впечатление именно таково.

- Том не станет тебя слушать, - ответила Мэй. - Он сделает все, как замыслил. И даже если его поймают и посадят за решетку до конца дней, все равно жители долины погибнут. А коли потом он признает свою ошибку, это уже ничего не изменит.

- Это верно, - согласился Стэн.

- Нам нужен другой план, - сказала Мэй. - Мы должны придумать какой-то иной способ достать деньги, не пуская в ход динамит. Способ, с которым согласился бы Том. Однако Джон не хочет не только говорить, но даже думать об этом. И вот зачем я вас всех собрала. Может быть, кто-то из нас сумеет предложить что-нибудь, способное заинтересовать Тома. Какой-нибудь план, хотя бы идею. Хоть что-нибудь.

В салоне такси повисло непродолжительное молчание, прерываемое только мамулиными замечаниями в адрес водителей и пешеходов, а также по поводу общего положения дел на улицах Нью-Йорка. Наконец Тайни развел руками, на которые словно были надеты боксерские перчатки, и сказал:

- Тут я тебе не помощник, Мэй. Я поднимаю тяжести и переношу их с места на место. Это моя работа. Иногда мне доводится уговаривать людей изменить свое мнение. В этом я специалист, Мэй, стало быть, это и есть моя специальность.

- А я шофер, - ввернул Стэн. - Лучший в своем роде...

- Тут он прав, - сказала мамуля, объезжая длинный лимузин, за рулем которого сидел беженец с Ближнего Востока; казалось, он только нынче утром прошел иммиграционный контроль. - Конечно, я его мать, но все же не могу не признать, что мой Стэнли - прекрасный водитель.

- Лучший, - поправил ее Стэн. - Но планами я не занимаюсь, Мэй. Я обеспечиваю отступление. Я вожу машины. Во всем мире не найдется такой коробки с колесами и мотором, которой я не умею управлять. Я мог бы составить для Тома Джимсона вполне профессиональное заключение о невозможности смыться оттуда после взрыва дамбы, но большего от меня не ждите.

- Энди? А как же ты? - спросила Мэй. - Ведь у тебя постоянно возникают какие-то идеи.

- Это верно, - согласился Энди. - Но только по одной за раз, и те разрозненные. Что такое план? План - это последовательность приведенных в порядок идей. Извини, Мэй, но я никогда не был силен в планировании.