Ландшафт вокруг порта Сиваки – почти лунный в своей наготе и мрачности. Только резкие ломаные очертания вершин, окружающих долину, приглушены – можно даже сказать, смягчены – густыми зарослями растительности на нижних склонах. В холодные месяцы эта растительность напоминает странные, подобные губкам скелеты, способные выдержать удар силового лезвия и серо-голубые по цвету.

Голубое пятно тянется до самого снега. И холод, всегда жестокий здесь, пронимает через термокостюмы и меха, через подогретые стены жилых помещений, вгрызается в кости человека.

Фенрис – это алибит. Люди уходят в глубины шахт, а из шахт выходит руда. И на этом двустороннем перемещении держится вся экономика Сиваки. Есть также группа безумцев, которые пытаются добывать шкуры в речных долинах. Но их горстка, это остатки тех, кто впервые заселил Фенрис, еще до того, как компании наложили свои лапы на эту замерзшую на три четверти планету.

Этим утром четверо таких независимых трапперов остановились, разглядывая объявление об аукционе эмигрантов, вывешенное на доске для правительственных сообщений. Двое пожали плечами, третий красноречиво плюнул, но четвертый продолжал читать набранный мелкими буквами текст объявления на суконном официальном языке. Один из его спутников потянул его за рукав верхней меховой одежды.

– Незачем это читать!

Но глаза читающего – только они и виднелись в узкой щели между капюшоном из шерсти «овечки» и маской, закрывающей рот и нос. Хотя многослойная одежда делает фигуру громоздкой, в движениях этого человека, когда он высвободился из хватки товарища, была юношеская гибкость.

– Мы остаемся, – сказал он, и маска не заглушала властный тон его голоса. Второй поджал плечами, но положил руку на пояс, туда, где у людей фронтира висит универсальный бластер и двадцатидюймовый нож в меховых ножнах.

Как раз в этот момент оцепеневший груз, упоминаемый в объявлении, начал шевелиться. Джоктар, у которого сохранились лишь смутные воспоминания об Э-станции, услышал хор стонов, проклятий и других симптомов неприятного состояния, о котором слышал перед отправкой в Н’Йорке.

– Этот дышит…

Его схватили за руки и за ноги и перевернули. Снова болезненные уколы. И начался трудный процесс возвращения к жизни. Мучительным оказалось восстановление кровообращение, вместе с которым пришло осознание, где он и почему.

Сев, он с трудом осмотрелся, растирая руками обнаженное тело, словно это могло облегчить покалывание. Похоже, он почему-то пришел в себя быстрей остальных, потому что из двадцати лежавших на напоминающем полку выступе он первым смог свободно двигаться. Память подсказала название – Фенрис. Только название… он понятия не имел, что за планета находится за стенами этой комнаты.

– Шевелитесь! – В дверях появились люди в комбинезонах с символами портовой службы на груди и спине. С привычной эффективностью они поднимали пленников. Джоктар сидел на месте, в нем кипела глухая ненависть, но он был достаточно разумен, чтобы не сопротивляться. Однако желание бежать становилось все сильнее, превращаясь в такую же необходимость, как необходимость жить.

Первый охранник приблизился к нему и улыбнулся, разглядывая худое тело Джоктара.

– Эмиграция уже начала хватать детей, – заметил он. – Да ты и до продажи не доживешь, сынок.

– Ладно, ладно! Всем встать, полуживые! – Пленников выстроили неровной линией. – Получайте!

Охранники с сумкой прошли вдоль строя, доставая из нее небольшие свертки и бросая каждому в строю. Джоктар надел шорты, застегнул пояс.

– Еда… – Они проходили в дверь, и каждый получал приятно теплый контейнер. Почувствовав голод, Джоктар снял крышку с сосуда и принялся пить густую жидкость – полусуп, полужаркое.

– А теперь краткий ликбез! – Начальник охраны поднялся на платформу в конце помещения. – Вы на Фенрисе. А на этой планете нельзя отправиться за соседний холм и после этого выжить. – Он отдал приказ подчиненным, и те настроили видеопроектор. – Здесь только два места, где человек может жить. Этот порт и шахты. Попытаетесь сбежать – и вот что произойдет.

Он щелкнул пальцами, и на стене над головами появилось несколько ярких видеосцен. Если ужасы, которые на них изображались, были придуманными, у создателя этих сцен необычайно сильное воображение. Но Джоктар решил, что это не вымысел. В мельчайших подробностях было показано, что может случиться с беглецом, представлено в цветном трехмерном изображении: сильнейшие бури, нападающие «овечки», ядовитые источники и с полдесятка других ужасов, присущих этой планете. Каждый вдох без защиты может означать смерть, потому что ледяные кристаллы в воздухе проникают в легкие и разрывают их. В качестве предупреждения против побегов урок оказался весьма убедительным. Но Джоктар не отказался от своих личных планов – попытаться сбежать при первой же возможности.

– Сейчас вы отправитесь на аукцион, – сообщил им охранник. – Вероятно, попадете на шахты. Действуйте по правилам, не пытайтесь сопротивляться, и, возможно, когда-нибудь вам удастся себя выкупить. Первые десять – сюда.

Случайно Джоктар оказался в числе первых десяти. Их привели в большее помещение и поставили на платформу, перед которой собралось чуть больше десятка покупателей. Эти люди сидели в удобных креслах, откинув меха. Но были еще три или четыре человека, они стояли в дальнем углу и как будто не чувствовали себя дома.

– …признаны здоровыми и пригодными к работе… – тянул кто-то. Человек в мундире эмиграционной службы зачитывал привезенный на корабле список.

Охранники снова выстроили пленников в ряд. Одного за другим эмигрантов брали за плечо и поворачивали, чтобы покупатели могли его разглядеть. Когда добрались до него, Джоктар услышал голос одного из покупателей:

– А этот малыш что здесь делает? От такого тощего шкета никто не получит недельную выработку.

– Не знаю, Ларс, иногда такие тощие оказываются самыми крепкими. – Встал другой человек и подошел к платформе. – Ну-ка, парень, покажи свои лапы.

Охранник не дал Джоктару возможность самостоятельно выполнить приказ. Он схватил пленника за локти и заставил вытянуть руки. Покупатель критично взглянул на ладони.

– Мягкие. Ну, затвердеют, когда покопаешь. Из него может выйти сортировщик. Но только полную цену за него никто не даст.

Джоктара вернули в строй и вытолкнули вперед его соседа. Начался торг, и когда снова дошла очередь до Джоктара, один из тех, что стояли в стороне, прошел вперед.

– Десять шкур, первосортная «овечка». – Эти слова нарушили однообразные предложения покупателей. Тот, что разглядывал ладони Джоктара, повернулся и нахмурился.

– Кто впустил этих лесных животных? – спросил он.

Сделавший предложение продолжал двигаться, пока не дошел до офицера службы эмиграции.

– Это ведь эмиграционный аукцион, верно? – спросил он таким же резким тоном, как и представитель шахты.

– Да. – Офицеру все происходящее явно наскучило.

– Никаких привилегированных покупателей, так говорится в объявлении.

– Верно.

– Тогда я предлагаю десять первоклассных шкур «овечки». – Он стоял, слегка расставив ноги в меховых сапогах; в позе его была уравновешенность и напряженность, как перед схваткой.

– Предложение принято: десять первоклассных шкур, – повторил офицер.

– Пятьдесят кредитов! – заявил покупатель из шахты.

– Пятнадцать шкур.

– Сто кредитов! – вмешался еще кто-то из представителей шахты.

Офицер немного подождал и спросил:

– Все еще заинтересованы?

Джоктар видел, как человек вопросительно посмотрел на своих товарищей у двери. И когда не получил никакого ответа, пожал плечами и отступил. Люди компании засмеялись.

– Оставайтесь в своих горных норах и мёрзните там! – крикнул победитель. И снова вернулся к делу. – Ну, так получаю я его за сотню?

Офицер кивнул, и Джоктар стал собственностью одной из компаний.