В метро, пока грохотавший поезд вез меня на другой конец города, я снова погрузилась в чтение. Сюжет не желал отпускать меня ни на минуту. Я переворачивала страницы и как будто ныряла из одного видения в другое. Анн была права - ее грезы о бессмертной любви оказывались некоей калькой моих собственных надежд и мечтаний. В этом коллаже, собранном из снов я узнавала саму себя и те воспоминания, которые периодически подбрасывали мне из потустороннего мира. Я шелестела листами книги и в белых междустрочьях, подкрепленных и усиленных текстом, мне виделись собственные прошлые жизни, среди которых я силилась отыскать ответ на вопрос, как так могло случиться, что понятие любви для меня стало неотделимо от религии. Эта проблема, которая порой казалась трагедией, не позволяла мне обрести некую цельность, и часто вопреки обстоятельствам заставляла ощущать себя несчастной. Как можно жить, если когда-то много, много лет назад часть своей души я добровольно отдала в руки какого-то мужчины, позволив ему безраздельно владеть и моим разумом, и сердцем? Анн сказала тогда, что у некоторых любовь спрятана за иконами... Не имела ли она ввиду мой случай?

   Поезд остановился на конечной станции. Я вышла на начинающую прогреваться поверхность земли и пошла по набережной, одетой в бетонные одежды. Проплывая, гудели баржи и сухогрузы. Я пересекла дорогу и свернула в старинные промышленные кварталы города, которые приняли меня в свои кирпичные лабиринты. Поворот, другой, снова извилистый проулок. Наконец я приблизилась к двери под черно-малиновой вывеской магичекого салона.

   - Вы записывались? - женщина, окутанная воздушными оборками юбок, появилась в едва освещенном фойе.

   - Мне звонила Аида. Вы не подскажете...

   - А, это вы, Елена? Проходите, рада видеть. Пойдемте в комнату, - она заулыбалась и, пытаясь скрыть акцент, стала рассказывать о своих планах. - Я хотела, чтобы вы написали статью. Понимаете, люди утратили веру в невозможное. Они приходят ко мне, хотят только результатов. Раскрывают свои кошельки и трясут мне на стол монеты. Но этого мало. Цыганская магия - это не только выкачивание денег. Я хочу вернуться к истокам. Вот...

   Она усадила меня за покрытый цветастыми шалями стол, сильно пахнущий сладкой ванилью, и зажгла тонкие свечи в пятирожковом канделябре.

   - Посмотрите, я погадаю вам старинным способом моих предков. А вы подумаете, как все описать, чтобы люди через страницы журнала прикоснулись к моему мастерству.

   Она вытащила из потайного кармана замусоленную колоду и веером разложила передо мной болотно-бронзовые рубашки.

   - Что я должна делать? - мне показалось, что я нахожусь под куполом, застрявшим между мирами.

   - Просто думайте о себе. А я расскажу вам о том, что близко, - она вытащила несколько карт и повернула их лицевой стороной. - Вот, приглядитесь, - ее смуглая рука погладила лубочные картинки. - Вы при себе имеете бумаги, которые исполняют желания. Пройдет совсем немного времени и на вашем пути окажется человек, который пришел из прошлого... Это будет большая любовь... Хотя... У вас еще будет один муж. Но это не тот мужчина, которого вы скоро встретите... Давно ли у вас болит голова?

   Я удивилась вопросу:

   - Да, наверное, с шестнадцати лет.

   - Чтобы излечиться, требуется всего-то пустяк, - Аида рассмеялась, сверкнув золотом улыбки. - Если тот, кто вас любит, пойдет с вами в семь церквей этого огромного города и поставит с вами свечи, так, чтобы святые улыбались вам обоим, то эта хворь пройдет. Только знайте, что это должна быть любовь.

   - И это все, что вы мне скажете? - мне захотелось знать гораздо больше.

   Она на минуту спрятала лицо за ладонями:

   - Не верьте своей матери, которая считает, что скоро уйдет за смертью - она долговечная. Сына вы вырастете. Он будет царить в мире красок. А мужчины... - она удивленно рассматривала карты, которые продолжала открывать и раскладывать симметричным орнаментом. - Ох, как много королей, и как мало толку... Только один, который вернет вам украденную долю души, сможет стать частью вашей жизни. Но это будет не сразу. Лишь после того, как в бумаге растворится ваша общая печаль.

   Свечи затрещали и, задергавшись пламенем, погасли. Аида вскрикнула и встала из-за стола:

   - Вот, теперь вы знаете, как я гадаю. Сможете что-то написать?

   - Но... Мне кажется, что так делают все... - мне не хотелось ее обижать, но я не видела разницы. - Это обычное гадание, которым многие промышляют...

   - Да, но не все хотят об этом рассказать через тексты. Подумайте, я буду ждать...

   Она проводила меня до фойе, и, помахав на прощание рукой, скрылась за всплакнувшей скрипом дверью.

   Под ногами снова гудели бетонные прямоугольники набережной. Воспоминания о странной гадалке крутились у меня в голове - я не знала, как заставить читателей поверить в то, что эта Аида вершит чудеса в своих ванильных комнатах с взволнованными свечами. Может быть, чуть позже какая-нибудь ценная мысль посетит меня, но сейчас... Я спустилась в метро и, зайдя в пропахший свежей краской вагон, села читать книгу, которая звала меня из сумки голосом исполняющим желания...

   Вернувшись домой, я первым делом прошла в комнату и взглянула на заляпанный акварелью мольберт. Пусть она окажется права, и мой Филипп однажды станет царить в мире красок...

   * 12 *

   Бросив пиджак на спинку кресла, я ослабил узел галстука и приоткрыл створку окна. На улице припекало солнце, громко верещали птицы - прекрасный день, обещающий не менее приятный вечер. Возможно, сегодня ко мне снова приедет эта запуганная девушка. Марианна... В дверь постучали. Наверное, секретарша.

   - Да? Зайдите.

   - Артис, к вам можно? - в кабинет боком вошел один из моих подчиненных.

   На миг встретившись с ним взглядом, я вспомнил, что Эдуард был на грани увольнения, а, следовательно, пришел для того, чтобы меня разжалобить. Выгнать бы его, да и дело с концом...

   - Присаживайся, - я махнул в сторону стула, а сам отвернулся к окну.

   Мне надоели эти глаза - умаляющие в настоящем и ненавидящие в прошлом. Я почувствовал, что дико устал. Хорошо бы он отвязался от меня. Но нет, сейчас он начнет причитать.

   - Что скажешь, Эдуард? - мне вдруг стало интересно, что он сочинит в свое оправдание на этот раз.

   - Артис... Я конечно виноват, - по-деловому начал он свою речь, однако, быстро поняв, что такой тон здесь не очень уместен, сменил интонацию. - Если вы меня сейчас выгоните, то я не смогу выплатить кредит... У меня дети пошли в платную школу... Я так старался... Артис, - его голос приобрел плаксивые нотки. - Так хотел все хорошо исполнить, но мне просто не повезло... Ведь это иногда бывает...

   - Слишком часто. С тобой это стало происходить слишком часто, - я сел за стол и по-прежнему не глядя на него, закурил. - Пиши заявление. От тебя уже все воют. Так больше продолжаться не может. Бери бумагу, Эдуард.

   Я не позволял себе встретиться с ним глазами, напряженно разглядывая колонки цифр на экране компьютера, - если я сейчас увижу тоже, что и всегда, мне снова не удастся его прогнать. Однако любопытство начало подстегивать меня все сильнее. Попробовать еще раз? Или отказаться? Я бросил окурок в пепельницу и повернулся к Эдуарду:

   - Ну, так что? Ты увольняешься или нет?

   В его пыльно-сером взгляде блестели осколки безысходности. Он молчал и не мигая смотрел на меня. Секунда, другая... Я нырнул в плотный туман видения. Нет! То что я увидел там, просто не имело права быть правдой! Эта жестокость, граничащая с извращением?!.. Меня передернуло судорогой и отшвырнуло в реальный мир. Я был слишком виноват перед этим человеком, чтобы сейчас не простить ему каких-то мелких неудач:

   - Ладно, Эдуард. Иди. Я даю тебе еще один шанс. Постарайся использовать его с толком.