Они въехали в тоннель, пробитый в меловой скале – ее называли «Белый Мыс». От скалы местечко и получило свое название. Затем въехали на виадук, проложенный через глубокое ущелье, потом чуть больше полумили тянулись пригороды и морские пейзажи, наконец показалась станция в Уитнессе.

– Мне – на балластный состав до Каннан-Каттинг, – сказал Акерли, когда они сошли. – Вернусь к ленчу либо к обеду. Ужинаешь у нас?

Парри кивнул и указал на саквояж, который держал в руке.

– Спасибо за приглашение. Все необходимое я прихватил с собой.

Парри прошел в конец платформы и, машинально поздоровавшись с начальником станции, оставил свой саквояж у него в кабинете. Затем вдоль железнодорожной насыпи он двинулся в обратную сторону к главному управлению подрядчиков. Они располагались на террасе возле Уитчайн. Компания «Джон Спенс и K°» арендовала участок рядом с железной дорогой, который они использовали как «двор». Сюда подвели подъездной путь, разместили здесь свои конторы, склады, магазин стройматериалов и скобяную лавку, а также основное производство. Железнодорожная компания снимала в уголке «двора» домик на две комнатки для своих инженеров. Здесь Парри и занимался подсчетом своих кубометров.

Он подошел к ограде, ощетинившейся, как еж, и прошел в ворота для подъездных путей. Возле магазина стройматериалов в вагон грузили крепежный лес. Мастером у них был крупный круглолицый парень в дождевике и зюйдвестке. Повернувшись, он увидел Парри и подошел к нему.

– Привет, Парри! Видел Акерли?

Это был Лоуэлл, второй помощник у Спенса. Он занимал такой же пост у подрядчиков, что и Акерли у железнодорожников.

– Он поехал на балластном составе в Каннан-Каттинг. Сказал, что вернется к обеду.

– Думаю, он решил взглянуть на опору на сто двадцать четвергом километре. Он знает что делает.

– Под дождем щебенка вряд ли ляжет плотно.

– Ну, дождь не такой сильный, чтобы этого опасаться, – сказал Лоуэлл с самоуверенностью, присущей двадцатипятилетним парням. – Мне бы вот что надо обсудить с Акерли, – и он углубился в технические детали. Парри вежливо выслушал его, затем зашел в свой домик, с отсутствующим видом снял пальто и шляпу, развел огонь в двух печках и раскрыл свои бумаги. Рассеянно взглянув в окно, он уселся за стол и со вздохом приступил к работе.

Клиффорду Парри недавно исполнилось тридцать два года. Он закончил школу в Лидмуте, где жили его родные и где была замечательная школа. Родители хотели, чтобы после школы он поступил в колледж. Вместо этого он в тысяча девятьсот шестнадцатом году поступил на военную службу. Прослужил всего месяц, застав самый конец войны, был контужен и демобилизован после контузии по состоянию здоровья, совершенно разбитый физически.

За это время его отец умер, мать осталась почти без средств и сильно занемогла. Они с трудом сводили концы с концами. Немного оправившись, Парри решил вновь начать посещать инженерные курсы, на которые он когда-то ходил. Однако ему пришлось бы бросить их, не доучившись, и искать работу, если бы не пятьсот фунтов, оставленных матери ее умершим родственником. После долгих обсуждений они решили потратить эти деньги на завершение образования Парри. Он сдал экзамен, получил диплом и стал ассоциированным членом Института гражданских инженеров. Но еще до того, как пришло сообщение об успешном завершении учебы, его мать сильно простудилась и умерла.

Он остался один и без пенни в кармане – ведь скудное вспомоществование матери ушло вместе с ней. Парри занялся поисками работы. Именно тогда ему довелось хватить лиха. Сперва появились долги, которые он сам наделал до того, как осознал, насколько ограниченны его средства. Никто не хотел брать на работу молодого специалиста без практического опыта, да еще и со слабым здоровьем. Нужда вплотную подступила к нему. Он все же сумел устроиться младшим клерком в контору и был рад любой работе. По крайней мере, теперь он не голодал. Однако из-за сокращения кадров его уволили, но ему удалось найти такое же место. Так он перебивался, пока однажды, вернувшись в Лондон, не отважился навестить мистера Марлоу, инженера на железной дороге. Марлоу знал его отца и потому принял в нем участие. К счастью для Парри, работы на перегоне только начинались, и Марлоу, извинившись, предложил ему должность младшего помощника инженера. Вот тогда ему стало ясно, что хоть он и на четыре года старше Акерли, но на производстве ему придется подчиняться ему.

Парри с благодарностью принял предложение, и хотя его переполняла горечь, он смирился со своим положением и выкладывался на работе полностью. С долгами он так и не разделался, и они висели над ним как дамоклов меч. Однако потихоньку он начал выплачивать их. Появился постоянный заработок, что позволило ему постепенно вылезти из долгов. Эта перемена и жизнь на свежем воздухе благотворно подействовали на его здоровье и восстановили силы и уверенность в себе.

Еще два качества характера помогли ему встать на ноги. Первое – редкая изобретательность и чисто инженерная хватка. Столкнувшись с проблемой, он был способен компенсировать недостаток эрудированности созданием оригинальных средств для преодоления трудности. Второе – большое природное обаяние и врожденное благородство манер, что способствовало добрым отношениям с коллегами. У Рональда Акерли была совсем другая биография. Он защитил диплом инженера в Лондонском университете и поступил на работу в головное подразделение Южной железной дороги. Затем открылась вакансия в Лидмуте, а его родные жили в Редчерче. Он попросил о переводе и был переведен в Лидмут. Когда начались работы на новом перегоне и его назначили младшим инженером, он по-прежнему жил дома. Ему было двадцать восемь лет и он уже зарекомендовал себя как знающий специалист. Иногда его манеры оставляли желать лучшего, но все любили и уважали его.

Пару часов Парри усердно работал. Ему нужно было сделать расчет: подсчитать объем земляных работ, произведенных за прошедшие четыре недели. Это был итоговый показатель, по нему оценивали общий ход работ. Именно по нему определялись темпы строительства – точно так же, как температура пациента определяет его состояние. Более того, это был определяющий показатель для оплаты труда, являясь итоговой цифрой для подсчета стоимости работ, произведенных за четыре недели; на его основании производились денежные выплаты подрядчикам.

Неожиданно дверь распахнулась и вошел высокий дородный человек лет сорока пяти. Кожа у него была смуглая, глаза и волосы черные как смоль, словно в его венах текла кровь южанина. Он говорил с акцептом, но довольно правильно.

– Привет, молодой Парри, – медлительно произнес он.

– Привет, Брэгг.

– Мучаешься с показателями?

– Вот именно. В этот раз выработка побольше.

– Да, похоже, наши лодыри взялись за ум. Видел сегодня Кэри?

Кэри был главным инженером у подрядчиков, шефом Лоуэлла.

– Нет. Когда я проходил, Лоуэлл был во дворе, а Кэри еще не появлялся.

Брэгг подошел к телефону и нажал зуммер.

– Привет, Лоуэлл, это ты? Кэри там?

В трубке что-то затрещало, так что Парри с трудом разобрал слова.

– Уехал в Редчерч? А когда вернется?.. Хорошо, я зайду после ленча.

Брэгг облюбовал себе дальнюю из двух комнатушек, на которые был поделен их домик. Он распахнул дверь и прошел на свою половину. Дверь он оставлял открытой, чтобы они могли время от времени переброситься словечком.

Около часа дня он вышел.

– Как насчет ленча? – спросил он. – Акерли подойдет?

– Он точно не обещал.

– Не будем его дожидаться.

Оба извлекли из карманов пальто и саквояжей сандвичи и кучу снеди. Затем, удобно устроившись перед печкой, приступили к трапезе. Но едва они взялись за еду, как дверь распахнулась и появился Акерли.

– Знакомые все лица! – приветствовал он их. – Как ни встречу вас обоих – все вы за едой! Ты когда-нибудь работаешь, Брэгг?

Брэгг пропустил эту тираду мимо ушей.

– Чем это вы занимались все утро, юный Акерли? – спросил он.