Он вздрогнул, как от выстрела, от звука захлопнувшейся двери дядиной спальни, скорчился на кровати и уставился на стену, разделявшую их комнаты. Страх, который мучил его раньше, начал потихоньку уползать назад, туда, откуда он появился, в самый темный уголок его души.

Чейз продолжал занимать его мысли, и он чуть не плакал от злости на единственного родственника, который обращался с ним, как с несмышленышем. К тому же Чейз Кэссиди вообще не имел на это права. После всех этих лет.

Лейн встал и нырнул под кровать, безошибочно нащупав свою седельную сумку, которую там прятал. Револьвер он сунул в кобуру, а кобуру – в сумку, а потом затянул перехватывающие ее ремни. Скоро уже утро, Чейз не из тех, кто позволит ему бить баклуши вместо того, чтобы идти в школу.

Он стянул с себя льняную сорочку, потом сбросил сапоги и штаны и растянулся поверх одеяла. Только одно обстоятельство примиряло его с тем, что Чейз с ребятами уедет, а ему придется сидеть дома: присматривать за ним поручили мисс Эве.

Последние аккорды органа растворились в неподвижном теплом воздухе, наполнявшем гостиную. Эва закрыла нотную тетрадь, затем откинулась на спинку стула и вздохнула. Стряхнуть с себя оковы, связывающие ее с прежней жизнью, оказалось тяжелее, чем она думала. Прошлое особенно напоминало о себе вечерами, когда пустота и безмолвие дома начинали тяготить ее. Она обнаружила, что с нетерпением поджидает возвращения Лейна из школы. Чейз и остальные отсутствовали уже примерно неделю, и за все это время Лейн не доставлял ей никаких хлопот. Он был общительным, если не сказать чересчур говорливым. Она понемногу привыкла к его манере то и дело улыбаться, не показывая своих подлинных чувств. Они часами занимались какими-нибудь делами, и каждый раз он добровольно вызывался ей помочь. Он много рассказывал о ранчо, но ни разу ни словом не обмолвился о своем дяде, о школе или о друзьях, которые у него, наверное, были.

Она встала, потянулась и направилась к окну. За эту неделю она переделала кучу дел, зато теперь в доме был порядок, а готовить ей приходилось только для себя и для Лейна, поэтому она обнаружила, что у нее полно свободного времени.

Она и Лейн очень приятно проводили время вместе. Он поднимался рано и ехал осматривать угодья. Собираясь уходить, он стучался в дверь комнаты Эвы и будил ее. Эва одевалась, готовила ему завтрак и собирала еду с собой в школу, а после его ухода начинала печь хлеб, прибирала в доме и застилала постели. До сих пор ей не приходилось самой заниматься стиркой, но она прилежно изучила, как проходит этот процесс, по книге.

Отодвинув одно из потертых одеял, занавешивающих окно, она смотрела на бескрайние просторы равнин. Через пару минут она заметила на горизонте силуэт одинокого всадника. Когда Кудлатый залаял, соскочил с крыльца и резво помчался навстречу, Эва не сомневалась, что это Лейн возвращается. Вдруг оказалось, что ей доставляет удовольствие делать с ним уроки, потому что мальчик по-настоящему расслаблялся только тогда, когда они вдвоем усаживались за кухонным столом. И выяснилось, что ей временами даже удается его рассмешить.

Поспешив в кухню, она достала из хлебного ларя, стоявшего у дверей, тарелку с рассыпчатым печеньем. Лейн уже въехал во двор, но, прежде чем войти в дом, расседлывал, кормил и поил свою лошадь. Наконец он вошел через черный ход. Его седельные сумки были переброшены через плечо. А сам он улыбался одними уголками губ.

– Как дела в школе? Улыбка мгновенно потухла.

– Все нормально. – Он пересек кухню и направился прямо в свою комнату.

Вернулся он через несколько минут, держа в руках тетрадку для письменных работ, ручку и пузырек чернил. Он разложил все это на столе и пододвинул стул.

– Я думала, что мистер Кэссиди вернется домой раньше, – заметила она, садясь за стол напротив него.

Лейн передернул плечами и бросил на нее отсутствующий взгляд, который у него получался сам собой. Его угольно-черные глазищи абсолютно ничего не выражали. Он плюхнулся на стул и потянулся за печеньем.

– По-моему, они забрались гораздо дальше на север, чем предполагали. Вероятно, их нужно ждать, самое позднее, к завтрашнему вечеру.

– А ты беспокоишься? – поинтересовалась она непринужденно.

Рука с печеньем замерла на полпути ко рту. Он, казалось, был застигнут врасплох ее вопросом.

– Нет. С чего бы это вдруг?

– Разве это не опасное занятие, пасти скот?

– Не думаю, что мой дядя считает это опасным.

– Но я слышала, что это именно так. И я просто хотела знать, волнуешься ли ты за него, только и всего.

Она решила, что он ответит откровенностью на ее откровенность. Не тут-то было.

– Я никогда не волнуюсь за дядюшку Чейза. Он в состоянии сам о себе позаботиться.

Она взглянула на тарелку с печеньем и потянулась к ней, чтобы подвинуть один сладкий кружочек, который едва не вываливался через край, а потом опять подняла глаза на Лейна.

– Ты знаешь, Лейн, я же не слепая и не могу не видеть, какие между вами двоими напряженные отношения.

– Может, приступим? – Он явно был не прочь сменить тему.

По его мрачному тону, она поняла, что дальше продолжать задавать вопросы, затрагивающие щекотливые моменты, бесполезно.

– Да, и вот еще что. Скажи, а не мог бы ты завтра свозить меня в город?

Поскольку Чейз Кэссиди находился в отлучке дольше, чем она рассчитывала, Эва решила посвятить субботу поездке в город за кое-какими покупками. Это путешествие даст ей возможность осмотреться, возможно, познакомиться с новыми людьми и закупить провизию.

– В город? Она улыбнулась.

– Ну да, в город. В Последний Шанс. Мне нужно зайти к Карберри, пополнить кое-какие запасы. Мне кажется, что в кладовой твоего дяди не хватает многих приправ, и потом это ведь очень здорово – проветриться и осмотреться. А самое подходящее время для этого – когда остальные отсутствуют.

Похоже, подобная перспектива не привела его в восторг, однако он, пожав плечами, согласился.

– Думаю, завтра утром я могу быть в вашем распоряжении.

– Вот и чудесно. А теперь приступим к работе. Что на сей раз?

– Математика. Я уже понял, что с этим у меня самые большие нелады, – пробурчал он, не поднимая глаз.

Она подалась вперед, положила локти на стол и улыбнулась.

– А я бы хотела сегодня дать тебе письменное задание. Так я проверю, как у тебя обстоят дела с грамматикой и орфографией. А математикой мы и так каждый день занимаемся.

– Вы хотите, чтобы я что-то написал!

Эва кивнула. Она взяла тетрадь, открыла ее, положила на стол и пододвинула к Лейну.

– Что если… – Она барабанила пальцами по столу, задумчиво уставившись в потолок. – Что если тебе описать любимое детское воспоминание? Заголовок – на твой вкус.

Его глаза, устремленные на нее, были пустыми, почти мертвыми. Эва ободряюще улыбнулась.

– Приступай. Время неограниченно. Пиши о чем-то, что ты запомнил, что произошло с тобой, когда ты был еще маленьким. А я займусь приготовлением ужина. – Она послонялась по кухне, покопалась в бочонке с солониной, стоявшем в кладовке, затем выбрала несколько картофелин из мешка – оба Кэссиди обожают картошку и предпочитают ее всем остальным овощам.

Занявшись чисткой картофеля, Эва одновременно обдумывала целый комплекс упражнений, которые помогли бы ей разобраться в проблемах мальчика. Затем, решив, что тишина как-то затянулась, она подняла голову и обнаружила, что с того момента, как она дала Лейну задание, он даже не пошевелился.

Его плечи были напряжены, спина прижата к спинке стула, глаза превратились в щелочки – так нависли над ними темные брови. Обе его руки лежали на столе ладонями вниз. Он даже не сделал попытки взять ручку и просто продолжал бессмысленно пялиться на чистую страницу тетради.

– Лейн?

Он вздрогнул, оторвавшись от своих мыслей, так резко, как будто она ударила его. Когда он поднял на нее глаза, она чуть не отпрянула назад, напуганная сверкавшей в них глухой яростью.