Неужели он все еще был у себя в штаб-квартире. Нет, конечно же! Его там уже не было. Конечно же, он, наверное, поджидал ее где-нибудь наверху, как паук поджидает свою жертву. Капрал вернулся к экипажу, сел в него и уехал. Энэлайз остановилась, прислушиваясь к тишине дома, а затем медленно пошла вверх по ступенькам. Справа от лестницы была спальня. Ее дверь была открыта.

Энэлайз заглянула туда и увидела там свои чемоданы. Перед спальной находилась небольшая гостиная, и Энэлайз прошла в нее и увидела Марка, сидевшего в высоком кресле прямо напротив входа. На маленьком столике перед ним стоял на подносе бокал с виски. Он сидел, развалившись, его рубашка была расстегнута, ботинки сняты. В сумерках было трудно различить выражение его лица, но в фигуре таилось что-то угрожающее.

Энэлайз очень волновалась, но, стараясь себя успокоить, произнесла презрительно:

— Разве так встречают леди?

— Леди? — переспросил он не менее презрительно, хотя специально сидел здесь, чтобы не столкнуться с капралом и тем самым не поставить ее в неудобное положение. Он, конечно, чувствовал себя виноватым в душе и тоже волновался перед встречей с ней.

Она любит другого, а его, Марка, ненавидит. Марк знал, что вел себя безобразно, был груб и жесток, а сегодня — особенно. Но он не мог преодолеть свое желание обладать Энэлайз. Стоило только подумать о ней, как его охватывала страсть.

Он презирал себя за тот шантаж, с помощью которого Энэлайз вошла в его дом, но его так занесло, что он уже не мог остановиться. Сейчас он хотел только одного — это овладеть ею.

— Даже, если леди подверглась насилию, она не перестает быть леди, — гордо парировала Энэлайз.

— Ты называешь то, что было между нами, насилием, — сказал он и рассмеялся. — Тогда у тебя очень плохая память.

Энэлайз покраснела и сердито посмотрела на Марка.

— Я говорю не о прошлом, я говорю о сегодняшнем дне. И насилие не обязательно бывает физическим.

Рассвирепевший Марк сказал:

— У меня было много разных женщин и до тебя и после тебя. И вела ты себя совсем не так, как ведут леди. И сегодняшнюю сделку ты могла не заключать как проститутка. Так что и здесь не было насилия.

— Я ненавижу тебя! — выкрикнула Энэлайз. Марка словно ударили хлыстом, но он, сдерживая себя, спокойно произнес:

— Распусти свои волосы.

— Что?

— Ты слышала меня!

У Энэлайз затряслись руки. Она вынула шпильки из волос, и ее волосы разметались по плечам. Он стоял и наблюдал за нею. В глазах его мерцали бешеные огоньки. Когда она вынула последнюю шпильку, то Марк сказал:

— А теперь — раздевайся!

— Нет! — запротестовала Энэлайз. Ей вдруг стало страшно, и она побледнела.

— Да! — сказал Марк ледяным голосом. — Теперь ты принадлежишь мне. Ты обещала быть моею, если я освобожу твоего любимого Фурье. А так ты моя, и должна выполнять все, что захочу. Я приказываю тебе раздеться передо мной! Раздевайся! — прикрикнул он.

Бросив на него ненавидящий взгляд, Энэлайз, склонив голову, начала расстегивать множество мельчайших пуговиц. Ей казалось, что ей не справиться с этими пуговицами под его пристальным взглядом. Но все же сумела расстегнуть их, и платье легко скользнуло на пол. Так же, не глядя на него, она расшнуровала корсет и сбросила нижнюю юбку. Сняв туфли, чулки, она, глубоко вздохнув, сняла свою нижнюю сорочку, обнажив свои полные нежно-розовые груди.

У Марка перехватило дыхание. Энэлайз подняла взгляд и увидела выражение его лица. Он покраснел и не мог оторвать взгляда от ее груди. Это был взгляд вожделеющего мужчины. Она поняла, что он желает ее так же страстно, как и в ту ночь. Она поняла, что он не лгал, когда говорил, что их встреча не имела отношения к его шпионским заданиям.

Более того, этот взгляд подсказал ей, что не только он владеет ею, но и она имеет власть над ним и сможет воспользоваться этой властью, чтобы приводить его в бешенство.

Теперь она, продолжая раздеваться, делала это, дразня его. Она потянула шнурки своих панталон и развязала их, и они упали на пол.

Энэлайз видела, что взгляд Марка становится все более похотливым. Капельки пота выступили у него на лбу. Теперь она стояла перед ним совершенно нагая.

Марк застонал, а она игриво покачнулась. Вид ее нагого тела так возбудил Марка, что она решила посмотреть, как далеко простирается ее власть.

Внезапно Марка пронзило чувство ревности — откуда у нее такие завлекающие движения — он ее такому не учил!

— Теперь повернись, — сказал он охрипшим от возбуждения голосом.

Энэлайз повиновалась, а Марк рассматривал ее фигуру сверху донизу, оценивая ее стати, как стати лошади при покупке.

— Ты рассматриваешь меня, как будто я…

— Рабыня, стоящая на аукционе, — закончил он ее предложение, торжествуя. — Как мою собственность… мою, запомни хорошенько, собственность, — и, сказав это, Марк встал с кресла и подошел к ней.

— Запомни, до тех пор, пока ты слушаешься меня, ты будешь со мною, и я не буду передавать тебя другому мужчине, не буду бить тебя, — сказал Марк.

Эти слова больно задели Энэлайз — ее власть утвердить будет трудно. В голове стучало: «До тех пор, до тех пор, пока ты слушаешься меня, ты будешь со мною…» Но как долго будет продолжаться это «до тех пор»? Пока она ему надоест, и он выбросит ее из дома? И куда она пойдет тогда?

Он взял ее за волосы и, притянув ее лицо к своему, заглянул в ее синие глаза.

— Назови меня по имени…. — прошептал он.

— Клэй, — ответила она с вызовом. Он сжал своими пальцами ее шею.

— Назови мое настоящее имя, черт возьми!

— Я не помню!

С каждым ее словом его пальцы сжимались все крепче и крепче.

— Я, Марк Шэффер! Скажи — Марк!

— Марк Шэффер, — прохрипела она, а затем повторила шепотом: — Марк…

Он притянул ее к себе и стал жадно целовать. Его горячие руки обхватили ее талию, а затем стали ласкать ее спину! Он целовал ее страстно, отрываясь от ее губ, только чтобы передохнуть и вновь продолжить поцелуй.

— Энэлайз! О Боже! Энэлайз. Такая сладкая и долгожданная…. — бормотал он, обдавая поцелуями ее лицо и шею. Затем он подхватил ее на руки и понес в соседнюю с гостиной спальную комнату. Отодвинув в сторону противомоскитную сетку, которая прикрывала кровать, он уложил ее прямо на постель и начал сам поспешно раздеваться. Он навалился на нее сверху, придавив ее своим угловатым, тяжелым телом. Он нежно ласкал ее груди, поглаживал и целовал соски до тех пор, пока они не стали тугими и темными.

— Дотронься до меня!-приказал Марк. Но это был не приказ, а скорее просьба. Энэлайз нерешительно прикоснулась руками к его плечам, а затем медленно повела ими вниз по спине до бедер. Марк с дрожью в голосе вздохнул и закрыл глаза. Он больше ничего не говорил, но Энэлайз хотелось знать, что он чувствует. Поэтому она стала поглаживать его спину и бедра вновь, до тех пор, пока не прикоснулась к его плоти.

Марк застонал, а Энэлайз стала поглаживать его возбужденную плоть. Он задрожал от ее прикосновения и вновь громко застонал.

— Я больше не могу терпеть! Я больше не могу терпеть! — прошептал он.

Затем он лег поверх нее, силой раздвинул ей ноги и медленно ввел в нее орудие своей любви. Что это были за восхитительные ощущения! И она услышала свой стон. Звуки ее голоса возбудили его, и Марк начал энергичные, поступательные движения до тех пор, пока не ответила ее плоть. Ее ответное чувство начало нарастать, но Марк вдруг содрогнулся и громко вскрикнул, а затем весь сник, оставив ее ответное чувство и ее саму неудовлетворенной.

Энэлайз закусила губу. Она все равно не скажет ему, что он нужен ей.

Когда Энэлайз проснулась на следующее утро, то Марка уже не было. Она лежала и рассматривала противомоскитную сетку над кроватью и размышляла над своей долей. Но Энэлайз была не из тех, что могут долго горевать и раскисать. Она быстро встала с постели, оделась и начала распаковывать свою одежду и развешивать ее в шкаф. Часть одежды она положила в платяные ящики.