Хорошо, что его умница Аллочка не соглашается на Сашино предложение работать с ними. Она понимает, что ничему там не научится и повысить свою квалификацию дипломированного экономиста сможет только в государственном НИИ, а не в сомнительной фирме. Аллочка, радость его, не гонится за длинным рублём, для неё важнее стабильность, уверенность в завтрашнем дне. И теперь задачей Антона остаётся только не пустить работать с дядей и братом Ангелину и Кирилла, чтобы не приведи Господь не образовалось этакое «семейное дело» замешенное на подозрительных идеях.

Антон очень хотел, чтобы младший сын стал офицером, продолжил династию, но встретил жесточайшее сопротивление Кирилла. Тот просто рыдал вечерами напролёт, чем вызывал ярость отца — как можно так распуститься молодому парню, сыну, внуку и правнуку офицеров! Антон называл его тряпкой, слюнтяем, маменькиным сынком, но ничего не помогало. В конце концов, даже под страхом отцовского гнева, измученный морально, Кирилл завалил вступительные экзамены в военное училище. Антон был уверен, что тот сделал это специально, и в наказание запер сына на полгода дома, лишив привычных развлечений, дискотек, встреч с друзьями. Это Кирилл перенёс очень легко. Главное для него было то, что он — студент обычного политехнического института и не станет уже кадровым военным.

И в этом Антон склонен был видеть влияние Ильи. Нельзя, наверное, было разрешать ему так много возиться с малышами — Гелей и Кириллом. Но Илья почему-то любил с ними играть, водил их на прогулку, помогал делать уроки. А малышня в свою очередь ходила за своим непутёвым дядюшкой как привязанные.

Теперь у Ильи была собственная квартира, но он очень много времени проводил в их доме. Запретить ему бывать и жить здесь, Антон не мог, не имел морального права. Это, в конце концов, и его дом, его семья, единственные на всём свете родные ему люди. Придётся смириться и терпеть, хотя иногда так становится невмоготу при одном только взгляде на младшего брата с его лучезарной и какой-то легкомысленной улыбочкой, которая будто завораживает Кирилла и Гелю, и они слушают его, раскрыв рты, смеются над его шутками, безгранично доверяют ему. Илья, Илья, каких ещё неприятностей ждать от тебя?..

Илья Луганский в свои двадцать шесть познал очень многое. Несмотря на безграничную любовь своего отца, его детство нельзя было назвать безоблачным. Прежде всего, ему частенько приходилось жить в интернате, когда отец бывал в продолжительных командировках. А Илья с детских лет ненавидел жизнь по расписанию, по режиму. Гарнизонная школа-интернат в Германии была не самой худшей из возможных, но Илья неудержимо рвался из неё домой, в их с отцом холостяцкую квартирку. Илья яростно сопротивлялся собственному сиротству. Много раз он убегал из интерната и пытался жить один дома. Но его немедленно привозили обратно и в случае повторения подобного правонарушения грозились отправить в интернат в Союз, чтобы бегать домой стало невозможно. К счастью, командировки отца стали редкими, и Илья мог забыть интернатский быт и жить дома. Но отца он по-прежнему видел очень редко и был большей частью предоставлен сам себе.

Вопреки представлениям брата Антона, Илья не был избалованным, он был всего лишь очень самостоятельным и независимым. И ещё крайне неприхотливым. Эти его качества плюс упорство, граничащее с упрямством, и позволили добиться успехов в делах, а его открытость, улыбчивость и лёгкий характер вкупе с особой внешней привлекательностью подарили огромное количество друзей или просто относящихся к нему с большой симпатией людей.

Илья со всеми легко находил общий язык. Со всеми, кроме родного брата. Их отношения являлись для обоих камнем преткновения. Между ними были не только годы и расстояния, но судьба… Илья очень скоро понял, что такие препятствия ему не преодолеть. Зато их вовсе не было в отношениях с Полиной и ребятами. Полина была для него как мать, Саша стал лучшим другом. А малышей Илья просто обожал. Более заботливую няньку невозможно было отыскать. Илья целыми днями играл с Кириллом и Гелей, читал им на ночь сказки, водил в зоопарк и в кино. Илья был создан для большой семьи, но судьба обделила его, и он, попав в семью брата, словно навёрстывал упущенное. Он подсознательно хотел, чтобы эта семья стала его семьёй, этот большой шумный дом — его домом.

Однажды десять лет назад, в очередной раз получив за что — то выговор от Антона, Илья чуть было не расплакался при всех, но сдержался. Он ушёл в свою комнату, сел на кровать, положил на колени фотографию отца и почувствовал себя бесконечно одиноким. Впервые в жизни он осознал себя сиротой. Ему стало больно и горько, он не смог сдержать слёз. Но тут дверь открылась и в комнату вошла маленькая Гелька. Она тихонько села рядом с ним и совсем по-взрослому взяла его за руку.

Следом за ней вошла Полина, и села возле Ильи с другой стороны. Она обняла его, привлекла его голову к своей груди и ласково сказала:

— Хороший, славный мой мальчик… Мы очень тебя любим! Не переживай, всё образуется, всё будет хорошо.

А малышка Геля прошептала ему в ухо:

— Мы очень тебя любим, я очень тебя люблю…

Тут в комнату влетел Кирилл, за ним зашёл Саша. Даже Алла в этот раз, похоже, была не на стороне отца. Ей тоже хотелось приободрить Илюшу. Этот случай сказал Илье очень многое. И Илья начал учиться не обращать внимания на замечания и упрёки брата. Потому что теперь он знал, что на его стороне вся остальная семья, они его любят и он не одинок.

Кроме Полины, наиболее тёплые отношения у Ильи всегда складывались с Гелей — Гелькой — Ангелинкой. Может быть, потому что она больше остальных была похожа на свою мать, тепло и любовь которой Илья впитал в себя с первых своих дней. Но, в общем-то, Илья никогда особенно не задумывался, почему ему легко общаться с Гелей, почему они понимают друг друга с полуслова, почему находят друг для друга особенно ласковые слова… Никогда, до последнего времени. Вдруг Илье стало не по себе от одного единственного Гелкиного взгляда, долгого и пристального, словно невзначай брошенного из-под полуопущенных ресниц. Этот взгляд его обжёг и неожиданно смутил. Почему, отчего?.. Потом Илья вдруг стал замечать, что исчезла прежняя непринуждённость в общении между ними, словно он хотел от чего-то отгородиться, а Геля это чувствовала…и не могла ему это позволить.

Геля любила своего родного дядю Илью. Об этом в семье знали все, но никто не предполагал, насколько это чувство было сильно, насколько серьёзно. А оно никогда не было иным.

В первый раз Геля встретилась со своим дядей, когда ей только исполнилось десять. Это был как раз тот возраст, когда девочки перестают играть в мальчишеские игры, когда по партам ходят первые анкетки с вопросами о любви. Девочки начинали подкрашивать свои розовые губки и нежные ресницы, а мальчики грубовато и как бы между прочим приглашали их в кино или в кафе-мороженое. Это была пора первой детской влюбленности, но мало кто мог предположить, насколько серьёзна она бывает.

Илья своим появлением в их семье перевернул Гелину жизнь сразу. Такой взрослый, красивый, очень весёлый, добрый и смелый — он не боялся даже спорить с папой! Илья стал для Гели настоящим героем, рыцарем без страха и упрёка. Она хранила в своей записной книжечке его фотографию, на все вопросы в анкетах подружек типа «ваша симпатия», «кого вы любите», «с кем хотели бы дружить» неизменно писала загадочные инициалы И.Л.

Настоящей трагедией для Гели стал уход Ильи в армию. Все два года она писала ему письма, но ни одно не могла отправить, потому что все они были Признанием в Любви. Это чувство переполняло её, одновременно делая счастливой и несчастной. На протяжении этих двух лет не было, наверное, ни одного дня, чтобы Геля не думала об Илье, о своем герое, благородном принце… Он был для неё именно таким, и никогда — родным, роднее некуда, дядей. Геле пора было задуматься об этом, но она не хотела, не могла, не умела.

Однажды подружка увидела бережно хранимую фотографию Ильи и, недолго думая, выпалила: