– Я не думал встретить его здесь, мадемуазель. Последний раз мы виделись… в лесу, – сказал Филипп.

– Продолжайте! – заинтригованно наседала на него хозяйка салона.

– Ах нет! – Филипп развел руками. – Эта встреча нанесла урон моей доблести!

– Тем более, – не отставала мадемуазель. – Немедленно все расскажите мне!

– У нас с мистером Банкрофтом возникло небольшое расхождение во взглядах, каковое принято разрешать в лесу. И это расхождение было разрешено.

– Невероятно! – воскликнула мадемуазель.

– Напротив, дорогая моя. В те времена я являл собой весьма плачевное зрелище, не так ли, сэр?

– Это было не так давно, – ответил Банкрофт.

– Шесть месяцев тому назад, – уточнил Филипп, вступив в разговор с графом де Сен-Дантеном.

Мадемуазель оставалась крайне заинтригованной.

– Жалкое зрелище, Филипп?

– Здесь попахивает жуткой интригой, – влез со своим мнением маленький виконт. – Клотильда заставит его все рассказать!

– Конечно, – подтвердила подоспевшая Клотильда. – Филипп, где вы?

Филипп грациозно развернулся.

– Клотильда, дорогая, я весь к вашим услугам!

– Идите сюда! Я хочу, чтобы вы мне обязательно рассказали, что вы имели в виду, когда говорили про жалкое зрелище.

Если вы будете упрямиться, то я попрошу рассказать об этом мистера Банкрофта!

– О, я никогда не выдаю мужских секретов! – оскалился Банкрофт.

Филипп поднял свой лорнет и посмотрел совершенно спокойно на Банкрофта. Затем неопределенно пожал плечами и повернулся к Клотильде.

– Мой ангелочек, это очень грустная история. Шесть месяцев тому назад я жил в деревне и был грубым мужланом. Потом меня вынудили познать более радостные стороны жизни, и, наконец, я стою перед вами!

– Я же чувствовал, что здесь не обошлось без интриги, – спокойно сказал виконт.

– Но как же это! Филипп, вы, в деревне? Вы, наверное, шутите?

– К своей чести, нет, дорогая моя! Я приехал в Париж, чтобы научиться всем тонкостям великосветской жизни.

– Шесть месяцев назад? – Де Бержери был очень удивлен. – Вы впервые в Париже? И научились всему за столь короткое время?

– У меня природные способности, – улыбнулся Филипп. – Теперь вы удовлетворены?

– Никогда не поверю ни единому вашему слову, никогда! – с чувством произнесла мадемуазель. – Никогда! И ни единому слову!

– Я также не могу удовлетвориться вашим объяснением! Филипп поднял бровь, повернувшись к виконту.

– Что же вы хотите узнать более того, что я сказал?

– Мне интересно как она выглядела…

– Она?

– Ну да! Та леди, которая разбила вам сердце.

– Которую из них вы имеете в виду, они так не похожи друг на друга? – беззаботно спросил Филипп.

– Я бы мог вам помочь припомнить, – сказал Банкрофт. Все взоры теперь устремились к нему. Филипп, сидя рядом с мадемуазель, пытался улыбаться.

– Простите меня, друг мой. Какую леди я забыл?

– Забыли? Не притворяйтесь, Жеттан!

Филипп поигрывал веером Клотильды и продолжал улыбаться, но в его светло-серых глазах Банкрофт почувствовал вызов.

– Мсье, я ее не забыл и не позволю вам или кому-нибудь еще в такой вольной манере склонять имя этой леди, – спокойно произнес Жеттан.

Наступила тишина. Вряд ли кто-нибудь мог ошибиться по поводу угрожающих интонаций, которые ясно прозвучали в голосе Филиппа. Сен-Дантен поспешил заполнить затянувшуюся паузу.

– Маленький Филипп готов сразиться с любым из нас, но ведь нельзя же этого допустить. Не станем же, друзья, надоедать ему, ибо он очень грозен, когда рассердится, заверяю вас! – он простодушно засмеялся и предложил Банкрофту нюхательного табаку.

– Да, он отважен, – согласился Банкрофт. Граф закрыл табакерку и отошел прочь. Своим видом он вежливо дал понять, что пресыщен этой темой.

– Вопрос несколько неуместен, я полагаю. Мадемуазель, вы будете танцевать?

Банкрофт покраснел. Мадемуазель поднялась со стула.

– Я обещала Жюлю! – она кивнула в сторону де Бержери, и они вместе удалились от собравшейся группы зевак. Сен-Дантен взял Филиппа за руку.

– Пойдемте скорее в комнату для игры в карты, Филипп. Иначе вам придется танцевать с Салевье, – он показал глазами на стоящую неподалеку пышную красавицу.

– Вы правы, это будет весьма утомительно, – согласился Филипп, – идемте скорее.

– Кто этот маловоспитанный джентльмен в розовом? – поинтересовался граф, когда они удалились.

– Человек, не заслуживающий внимания, – пожал плечами Филипп.

– Я так и подумал. Но все же он пытался рассердить вас?

– Да, – согласился Филипп. – Мне не понравился цвет его камзола.

– Можете рассчитывать на меня, – неожиданно произнес Сен-Дантен. – Мне он решительно во всем неприятен. Он бывал здесь и раньше, в прошлом году. Он лишен всякого такта. Его, верно, и в Лондоне выносят с трудом?

– Я не уверен. Думаю, это не так.

– Э-э! А как он посмел встрять в ваш разговор с дамой?

– Сен-Дантен! – Филипп высвободил свою руку.

– О, да-да, я знаю! Мы все понимаем, что за всем этим стоит леди! Иначе почему вы были так сдержанны и холодны?

– Я был холоден?

– Конечно, в глубине души. Неужели я опять не прав?

– Вы попали в самую точку. Сердце – штука старомодная.

– О, Филипп, вы лукавый шалунишка.

– Вот и все так говорят. Наверное, именно потому, что на самом деле я невинен и безгрешен. Забавно. Никто не усомнится в вашей безупречности, которая полностью соответствует вашему титулу. Мне же приклеивают ярлык безнравственности. Обязательно посвящу сонет этой теме.

– Ах, только не это! – взмолился не на шутку растревоженный Сен-Дантен. – Филипп, ваши сонеты отвратительны! Умоляю, не надо больше стихов! Можете делать все, что угодно, но во имя всего святого, ваши стихи!..

– Увы! – вздохнул Филипп, – я не могу бросить это занятие.

Сен-Дантен выдержал паузу, держась рукой за занавес, отделявший комнату для игры в карты.

– Не можете, Филипп?

– По крайней мере, в настоящий момент, – мечтательно произнес Филипп. – В конце концов, все сводится к одному.

– И вы хотите сохранить вашу главную цель? – глаза Сен-Дантена выражали искреннее сожаление.

– Вы любопытны, как обезьяна, – ответил Филипп и подтолкнул графа в комнату.

– Как долго этот парень здесь? – спросил Банкрофт одного из своих друзей.

Мсье де Шамбер отряхнул манжету платком.

– Я думаю, что уже несколько месяцев! Он, определенно, вносит свежую струю, не так ли? Такой молодой, такой милый…

– Милый, черт его побери! – огрызнулся Банкрофт. Де Шамбер посмотрел на него с удивлением.

– Как, вам не нравится наш маленький Филипп?

– Ничуть. Самодовольный молодой выскочка!

– Что вы? Вы ошибаетесь! Вы его совсем не знаете! Он пыжится, и это очень забавно, но он вовсе не самодовольный, а просто еще дитя!

– К черту! Любимое всеми дитя?

– Это же последний писк моды в Париже. Кто-то ревнует к его популярности, но все, кто его знает, любят его.

– Ревновать этого сосунка! – вскричал Банкрофт. Де Шамбер остудил его взглядом.

– Скажу только для вас, мсье! Не следует слишком широко распространяться о вашей неприязни. У маленького Филиппа здесь очень влиятельные друзья. На вас будут косо смотреть, если вы позволите себе высмеивать его.

Банкрофт стал осторожнее в словах.

– Не стану скрывать от вас, дорогой де Шамбер, что у меня с вашим маленьким Филиппом вышла стычка. Я уже один раз наказал его за излишнюю дерзость.

– Ага? Не думаю, что кто-нибудь посоветует вам попытаться это сделать снова. У него нет недостатка в друзьях, и он владеет шпагой, как сущий дьявол. Будет неосмотрительно выказывать свою враждебность. К тому же, он любимец дам. Ведь это само по себе уже о многом говорит, не так ли?

– Когда я видел его в последний раз, – сплюнул Банкрофт, – он был похож на немытого лакея, а разговор с ним не отличался от беседы с огородным пугалом.

– Да? Я тоже кое-что слышал об этом. Но все же он душка, наш Филипп.