Бродяга не желал оказаться поблизости, если монетка упадет для него не той стороной.

Светило солнце. Весна всегда была для Бродяги любимым временем года, все растет, зеленеет, в воздухе просто разлита любовь. Он на секунду отвел взгляд от дороги, только чтобы с восхищением посмотреть на свою спутницу. В Начале, еще до первого Странствия, они были любовниками. С тех пор у обоих была масса любовных историй, но между ними сохранялась какая-то особая нить дружбы. Тем не менее постоянные отношения между такими, как они, были делом мертвым, таким же мертвым, как Земля, откуда они происходят. Да и как можно иметь с кем-либо устойчивые отношения, если в любой момент вас может зашвырнуть в еще одну версию вашего мира, совсем в разные столетия.

Глядя на бесконечное полотно дороги, Гилбрин унесся мыслями далеко-далеко, во времена, когда он и несколько тысяч таких, как он, вдруг обнаружили, что их вырвали из того рая, который они создали своей мощью. Обнаружили, что они снова родились на Земле, очень похожей на их мир, но все же чуть-чуть иной. Мир — двойник, молодая Земля.

Хотя они и оказались разбросанными в пространстве, им удалось, правда очень медленно, скопить силы. Новая вселенная, в которой они родились в буквальном смысле этого слова, заставила их снова пережить детство, примерно до двадцати лет они даже не помнили, кто они такие. И только став снова собой, они сбросили чужие личины.

Переход удался не всем, при каждом переходе несколько человек терялось. Никто из них не знал, почему они выжили, еще меньше они понимали причины катастрофы своего первого мира. Они только знали, что что-то привело их мир к гибели, а их пощадило, при этом у выживших возникли способности, оценить которые они смогли лишь много позже. После первого прыжка в другую вселенную спасшиеся просто решили, что они проживут свои жизни в этом новом мире и все.

Дальше от истины они оказаться не могли.

Сила, разрушившая их дом, последовала за ними и в новый мир. Что это за сила, они не представляли. Они только знали, что их снова швырнуло сквозь времена и жизни уже во второй новый вариант мира. Это было мучительно. Второе Странствие сократило их ряды на какое-то количество, некоторые, возможно, были оставлены, чтобы разделить судьбу обитателей того варианта мира. Но понимание этого ужасного факта бледнело перед новым ужасом.

Властелин Теней. Сын Мрака.

Гилбрин мигнул. Его внимание снова обратилось к дороге. Он запоздало понял, что не следует думать о Сыне Мрака больше, чем необходимо. Никто точно не знал, способны ли мысли о нем привлечь его внимание. Возможности Властелина Теней оставались тайной, которую никто из Странников не желал бы раскрыть на собственной шкуре.

Они проехали еще одну станцию обслуживания, где красная спортивная машина какого-то бедолаги дожидалась в эвакуаторе. Бродяга похлопал рукой по дверце своего старого «„додж“а». С тех пор как он купил этот автомобиль, тот верно служил ему, и Бродяга привык думать о нем как о любимом коне, а не как о куче супердорогого хлама, каким он считал спортивные машины. Скривившись, он подумал: «Некоторым просто нужны игрушки, даже если за это приходится платить и платить». А если учесть, как увеличивает возможности автомобиля его собственная мощь…

— Гил?

Мир Бродяги как будто стал ярче.

— Да, дорогая?

Майя все время дремала, но сейчас она спросила:

— Почему на юго-запад?

— А почему нет?

Она ехидно взглянула на него:

— Несмотря на твои шуточки и твой клоунский наряд, малыш, я знаю, что ты все обдумываешь серьезней, чем хочешь показать. Так почему на юго-запад?

— Еще до нашего последнего переселения мне пришла в голову одна мысль. Насчет нашего друга. И тех, кого он не трогает.

Она повернулась к нему:

— Ну и что насчет тех, кого он не трогает?

— Мне кажется, что больше всего счастливчиков живет вдали от густонаселенных районов.

— Вроде Чикаго?

— Уж как Чикаго-то точно. Рим, Бейджинг, еще этот город никак не запомню названия, Иерихон, Дели — да все крупные центры своего времени. Конечно, я не уверен, но знаешь, дорогая, похоже, ему нравится городская жизнь. — Он мудро ей улыбнулся. — Думаю, он любит общество.

Она убрала с глаз выбившуюся прядь, было видно, что его легкомысленный тон ее не веселит.

— Значит, нам надо найти довольно уединенное местечко — Но не слишком уединенное. Иначе мы не сможем искать остальных. Пустынные районы запада и юго-запада не слишком населены, но цивилизация и ее удобства там есть… ну, какие есть. Мы с Макфи обсуждали это два или три Странствия назад, но, по-моему, у него так и не оказалось шанса проверить.

— Когда он… когда его забрали?

— Я только знаю, что он жил несколько лет спустя после Американской Гражданской войны в последнем варианте, той войны, когда вмешались англичане. Думаю, тогда это и случилось.

— Я была за много веков до того времени. Трудно было поддерживать контакт с кем-либо кроме крестоносцев, — сообщила она с застывшим лицом. — До ухода я прожила тридцать два ужасных года.

Рассеянные в веках, Странники были подвержены физической смерти, но это вовсе не означало, что они не перепрыгнут дальше, когда та Земля через какое-то время исчезнет. Вопрос о том, что случалось с умершими и позднее возродившимися, занозой торчал в их душах, и никто не желал особенно о нем задумываться.

Гилбрин вдруг сменил тему:

— Этого глупого нытика Орвана я нашел полгода назад. Он провинциальный проповедник, здесь на юге их, кажется, называют евангелистами Обнаружил также и Трес. Она танцовщица в Париже в двадцатых годах.

Его спутница передернула плечами, оба из упомянутой пары ей не нравились. Пусть у них одна судьба, но это вовсе не значит, что все эмигранты просто обожают друг друга.

— А мой отец?

— Я его не чувствую. Он либо не достиг возраста осознания, либо поставил защиту Ты сама знаешь его силу.

Майя кивнула, откинулась на сиденье и снова ушла в свои мысли. Гилбрин смотрел на дорогу и мурлыкал простенький мотивчик. Это была песенка финикийских моряков о каком-то длиннющем плавании. Одна из самых приятных инкарнаций Бродяги. Третье Странствие, как он помнил.

То на одном корабле, то на другом в той жизни ему легко удавалось избегать Сына Мрака. Но тут он вспомнил, что Борено и Хои — оба были тогда его современниками, — все равно не повезло.

Сколько нам убегать от тебя, Властелин Теней? Сквозь вечность, вечно глядя, как исчезают миллиарды людей и целые вселенные?

Гилбрин взглянул на датчик бензина. Осталось чуть больше полбака. Он всегда ощущал искушение повести машину только на собственной энергии, без горючего, но он чувствовал, хотя и не мог объяснить почему, что это значило бы превратить его «„додж“» во что-то совсем иное. Бродяга знал, если он когда-нибудь вмешается в работу старого автомобиля, то скоро сменит его на что-нибудь еще. Что-нибудь… невинное.

Ему страстно захотелось остановиться. Высокий яркий щит заправочной станции маняще возник впереди. Еда, бензин. Он нашел съезд и медленно свернул с шоссе.

— Что мы делаем?

— Мы, моя красавица, должны вытянуть наши коротенькие скрюченные ножки и достать еды для этого синего зверюги и для нас самих. Присоединяйся.

Заправка оказалась меньше, чем Гилбрин надеялся, и он засомневался, можно ли найти приличную еду. Ресторан, совсем маленький, был ясно виден сразу же за стоянкой. Гилбрин притормозил, пропуская тягач, направлявшийся по вызову. Видно, дело шло, хотя движение на дороге и не очень напряженное. Механики ремонтировали пару машин, а еще две ждали своей очереди, включая…

Гилбрин вывернул руль и, выбрасывая гравий и пыль из-под колес, двинулся за буксировщиком, снова возвращаясь на шоссе. Быстро обогнал, даже не взглянув на него. Бродяга так вцепился в руль, что побелели костяшки пальцев.

Майя, которую при резком повороте швырнуло в сторону, выпрямилась и спросила:

— Гил! Боги Земли и Неба! Что ты делаешь?