Он старый друг, и все.

Смотрю на него и пытаюсь улыбнуться, но все в нем пугает меня. Скрестив на груди руки, я заставляю себя сидеть неподвижно, никакого покачивания, подергивания или бегства. Я не буду психовать.

— Извини, Холл. Я не хотел тебя напугать.

Он тянется, чтобы коснуться моего плеча, но я вскакиваю со своего места, избегая его прикосновения. Смотрю на его руки, пока он засовывает их в задние карманы, чтобы показать мне, что не представляет для меня угрозы.

— Я сожалею, — бормочу я.

Я сожалею, что схожу с ума. Я сожалею, что не могу справиться на нормальном уровне. Я сожалею, что шарахаюсь от всех вокруг. Я сожалею.

Мое сердце бьется о грудную клетку, и я пытаюсь успокоиться, считая и вдыхая тем же способом, какому обучила меня Энн. Хотя руки уже трясутся и холодный пот течет вниз по спине. Я должна уйти отсюда. Осматриваюсь в поисках выхода или чего-то, что приведет меня на улицу. Я отшатываюсь от него, затем замечаю выход, но внезапно Эмбер хватает меня за руку.

— Мы, наверное, пойдем, Роб, — она виновато смотрит на него.

Он кивает головой, настороженный и неуверенный во мне.

— Мы поговорим позже?

— Да, конечно, — соглашается она.

Он смотрит то на Эмбер, то на меня, и для эффекта я пытаюсь улыбнуться.

— Холли, был рад тебя видеть.

Благодарно киваю головой, когда понимаю, что паника постепенно стихает. Я была в состоянии остановить ее — и это поразило меня с полной силой. Не знаю, как я это сделала, но напишу все подробности в своем дневнике, как только вернусь домой, потом я смогу проанализировать это и найти решение.

— Что ж, все прошло хорошо, — смеюсь я, но держусь за руку Эмбер, как за спасательный круг.

Закупив продукты, я захожу в местный цветочный магазин. Он не похож на те крупные коммерческие цветочные магазины. Это то малое, что дополняет оригинальный загородный антураж. Я приветствую владелицу магазина, с которой дружу уже более двадцати лет.

Профессиональной рукой она составляет для Эрики букет и улыбается мне, когда протягивает цветы.

— Как поживает твоя счастливица? — спрашивает она, убежденная, что Эрике повезло уже просто потому, что я покупаю ей цветы раз в неделю.

Это мне повезло. Ко мне пришла удача, когда Эрика увидела меня и поверила, что я достоин ее любви.

— Сегодня она так же красива, какой была в тот день, когда я встретил ее.

Я оплачиваю цветы и направляюсь к своему грузовику. Мне не терпится вернуться домой, прежде чем Эрика проснется. После того, как включаю зажигание, я заворачиваю за угол и проезжаю по парковке торгового центра, чтобы объехать красный свет, когда вижу Холли. Ее подруга рукой обнимает ее за плечи, и на секунду я думаю, что она видит меня. Понимаю, что это не так, когда она рассмеялась на слова своей подруги.

Мой гнев кипит и выплескивается наружу. Смех — это не то, чем она должна быть одарена. Боль — это то, чего она заслуживает. Нож, обжигающий ее кожу, формирующий идеально ровные длинные порезы на ее спине, свечи, врезающиеся в ее плоть, и электрошокер, которым я надавливаю на ее живот снова и снова, пока она блюет.

Холли изменила цвет волос, что бесит меня больше всего. Она думает, что ее жизнь принадлежит ей, но это не так. Она моя.

Моя.

Ее кожа сильно пострадала из-за меня, делая ее моей.

Было бы так легко взять ее сейчас, пока она смеется, но здесь слишком много свидетелей. Вместо этого я наблюдаю за ней издалека, как делал это раньше. Я буду изучать ее новые привычки и познакомлюсь с ней заново.

Терпение.

Затем, как и прежде, я возьму ее. Мне просто нужно подождать, позволить ей поверить, что она в безопасности и что чудовища больше не существует.

Надеюсь, она будет такой же дикой, как девушка, которую я первоначально похитил. Я надеюсь, что она будет бороться со мной, пинать меня. Надеюсь, она поверит, что сможет уйти от меня снова, так что я смогу занять свое время, мучая и подчиняя ее вновь.

С тех пор, как я покинула больницу, прошло два месяца, и я почувствовала себя собой — нет, подождите, это неправда. Я все еще являюсь тенью того, кем была, но эта тень более сильная и счастливая. Я сама решаю, кем мне быть, а вовсе не то, что произошло со мной и не тот факт, что я потеряла память. Я та, какой хочу быть.

Я Холли Грейс Фишер.

Я не девушка, очнувшаяся в замешательстве, а женщина, переживающая вулканический шторм. У меня бывают моменты слабости, которые я научилась принимать как должное, потому что слабость только укрепляет мою решимость быть более стойкой. Нет, я уже не та девушка, но все равно узнаю ее. Она скрывается за всей этой бравадой и самоуверенностью. Точно так же, как я помнила о ручье, что во дворе у Деды. Он там, красив в своем постоянном потоке, но скрытый от посторонних глаз.

Различные моменты, забытые мной, пойманы объективом фотокамеры и с гордостью демонстрируются по всему дому Деды. Но я здесь, чтобы создавать новые воспоминания, и, взяв себя в руки, иду вперед.

Я рисую почти так же часто, как и дышу, моя комната заполнена моими каракулями, а также снимками и воспоминаниями из прошлого, которые больше не принадлежат мне. Но я начала новую жизнь. Это начало новой жизни, где нет места боли, которую, должно быть, я испытывала после потери родителей. И не хочу казаться самоуверенной, но в этой новой жизни я в буквальном смысле способна надрать задницу.

Четыре дня назад у меня впервые был спарринг. Я вспомнила, что говорил мне Деррик, и использовала свой небольшой рост как преимущество. Я была ловка и умела быстро отскочить. А также я слишком много думала, становясь энергичнее, чем нападающий. Но, по крайней мере, я защищала свое лицо, теперь гордо демонстрировавшее небольшой порез и синяк под правым глазом, несмотря на защитный шлем, что я носила. Наконец у меня есть синяк, которым я могу гордиться.

С другой стороны, Деда не был столь же горд, хотя я сказала ему, что выиграла бой. Но он не понимает. Это была не просто борьба за выигрыш или проигрыш. Это было обо мне, о спасении меня, потому что я не могу рассчитывать на чью-либо помощь. Я могу рассчитывать только на себя. Прямо сейчас я просто маленький конкурент в этой жизни. Но я отказываюсь сдаваться, и, по словам Деррика, это делает меня чемпионом.

Чтобы успокоить Деду, я встречаюсь с друзьями, которых не видела с тех пор, как в очередной раз облажалась перед ними. Я не могу винить их, по крайней мере, знаю, что не должна. Дважды я действовала, как обезумевшая беглянка из психушки, какой отчасти и являюсь. Я хихикаю при этой мысли, и плохое настроение покидает меня.

Я натягиваю на себя маленькую серую майку с надписью «Рэп заставил меня сделать это» и темные узкие джинсы со специально сделанными разрезами на ногах. Для завершения своего наряда я надеваю черные ботинки на плоской подошве. Глядя в зеркало, я довольна тем, что вижу. Я до сих пор тощая, хоть и набрала вес, мои скулы остаются центром внимания, и мой зад добился впечатляющего внешнего вида. Локоны волос отрасли, я люблю оставлять их распущенными, поэтому они свободно обрамляют мое лицо, которым я, наконец, довольна и могу признать это.

Услышав дверной звонок, расправляю плечи, напоминая себе, что встречаюсь с друзьями. Они не должны быть здесь и не обязаны заботиться обо мне, но они пытаются, и им так же тяжело, как и мне. Оптимистично выдохнув, я склоняю голову и искренне улыбаюсь, когда вижу их.

Первой меня обнимает Эмбер, и в этот раз объятия не застают меня врасплох. Однако мое обнимание одной рукой выглядит неловко, так что мы расходимся, невозмутимо улыбаясь. Эмбер и Стефани следуют за мной в гостиную, где я сажусь, прижимая подушку к груди и подгибая одну ногу под себя. Стефани следует моему примеру, и тогда мы просто разглядываем друг друга, пока не приходят Деда и Деррик.