После бомбежки к нам подошел майор и сказал:

- Готовьтесь к вылету. Ваш полк сегодня перелетел в Клин. Вот сюда, ткнул он карандашом в карту.

Размаскировав самолет, мы со штурманом прогрели мотор и взлетели. Под крылом замелькали украшенные инеем деревья. На душе посветлело. Во-первых, в воздухе не так страшно, как на земле. А во-вторых, мы как-никак выполнили первое задание: пакет доставили точно в срок.

Некоторое время летели над дорогой, загроможденной разбитыми автомашинами, трупами лошадей, исковерканными орудиями. Кое-где на обочинах чернели сгоревшие вражеские танки. Мрачная дорога войны...

Впереди показались развалины завода. Самолет шел точно по курсу. Минут через десять слева должно появиться Ленинградское шоссе. Перевалили через лес и действительно увидели внизу широкую автостраду, по которой двигались колонны людей и машин. Это шли на запад наши войска.

А вот и Клин. Сделав круг над городом, быстро нашел аэродром и без труда сел на ровном поле, неподалеку от зенитной батареи. Возле орудий стояли артиллеристы. Гарифуллин окликнул их:

- Братцы! Где стоит семьсот десятый авиаполк?

- Не знаем! Поищи на той стороне аэродрома, - за всех ответил рыжеусый солдат.

На малом газу мы повели машины на другую сторону аэродрома, по пути высматривая стоянки У-2. Их, однако, нигде не было. У самого леса увидели остроносых "мигов" и группу людей возле них.

- Товарищи! - снова спросил штурман. - Где тут стоит семьсот десятый авиаполк? Техники переглянулись.

- Семьсот десятый? Не слыхали о таком. А где он базируется?

- Здесь, в Клину, - пояснил штурман. Техники захохотали.

- Эк куда хватил! Да разве это Клин? Это же Солнечногорск.

Штурман смутился, но быстро овладел собой и тоже рассмеялся.

- Значит, малость не дотянули?

- Оно и видно! - добродушно заметил чумазый техник.

- Горючего-то хватит до дома добраться? - спросил другой.

- Хватит.

- Ну, тогда попутного ветра! Через несколько минут мы сели в Клину. Подрулив к стоянке, сразу увидели знакомые лица.

- Снова вместе, - обрадовался подошедший Виктор Емельянов.

На следующий день получили приказ перелететь на озеро, расположенное неподалеку от деревни Теряева Слобода. Взлетали поочередно с интервалом в десять минут. Шли примерно на пятидесятиметровой высоте курсом на Ярополец.

В Теряеву Слободу добрались благополучно. Большая часть деревни оказалась разрушенной. Уцелевшие дома стояли с выбитыми окнами и выломанными дверьми.

В одном из таких домов мы и разместились. Забили окна фанерой, поставили железную печку. Стало по-домашнему тепло и уютно, хотя линия фронта проходила всего в двадцати километрах отсюда, по реке Лама.

Однажды вечером мы собрались после полетов у затопленной печки. Техники зажгли коптилку, разогрели консервы и приготовили ужин. Виктор Емельянов подшучивал над сержантом Зориным, у которого в полете ветер вырвал планшет с секретным пакетом. Летчик развернул самолет и бросился на поиски. Шесть раз садился. К месту последней посадки прибежали ребятишки. Один из них сказал:

- Дядя летчик, это не ваш самолет потерял прозрачную сумку? Мы нашли ее...

- Ты ребятам-то сказал спасибо? - под общий смех спросил Виктор у Зорина.

Но Зорин не успел ответить Емельянову. Входная дверь внезапно отворилась, пламя в печурке заметалось, огонек коптилки, сделанной из снарядной гильзы, потух. На пороге появился лейтенант Ноздрачев. Обернувшись, он стал вежливо приглашать кого-то войти:

- Проходите, проходите, вот сюда, ближе к печке, здесь теплее.

В комнату вошли три человека в летном обмундировании. У каждого кроме пистолета ТТ висел на плече маузер. Незнакомцы прошли к печке. Емельянов и Зорин предложили им свои табуретки. Ноздрачев поздоровался и объявил:

- Товарищи, это наши боевые друзья. Всех троих приказано срочно доставить в штаб фронта. Полетим втроем - Емельянов, Шмелев и я. К рассвету техникам подготовить самолеты!

Мы окружили гостей, зажгли потухшую коптилку. Предложили с нами поужинать, но те отказались:

- Спасибо, нам нельзя есть.

- Это почему же? - удивился Виктор.

- Причина уважительная,-ответил один из них.- Двенадцать суток голодали, мотаясь по тылам врага. То, что было положено на сегодня, уже съели. Так что, спасибо за угощение...

Все, кто находился в комнате, с любопытством смотрели на пришельцев. Емельянов и Манеров подсели поближе к ним и стали расспрашивать:

- Как вы забрались к фрицам?

Один из ночных гостей - старший лейтенант Синиченко не спеша начал рассказывать.

Большую группу десантников-коммунистов и комсомольцев-выбросили на парашютах в тыл врага, чтобы они разведали, где противник строит оборону, где у него склады с боеприпасами. Им было приказано также узнать, где расположены вражеские танки и огневые точки.

- Выбросили нас ночью. Приземлились мы около деревни. Пятеро мужчин и одна девушка - радистка. Остальных разыскать не удалось. Шли днем и ночью. Наблюдали за передвижением немцев. Вдали от линии фронта было довольно спокойно. Раз в сутки заходили в деревню. Нас тепло встречали колхозники, кормили, рассказывали все, что знали о противнике. По мере продвижения к фронту становилось все труднее. Деревни были забиты фашистами. Днем отсиживались в лесах, ночью шли дальше. Питались сухарями. Костров не разводили. На пятые сутки кончились и сухари. Голодные, озябшие, мы рискнули зайти в деревню.

Тихо подошли к крайнему дому, постучали. За дверью послышался старческий голос: "Вам кого надо?"

Я ответил по-немецки: "Открывай".

Вошли в сени и шепотом спросили: "Немцы в доме есть?" - "Трое, ответила старушка, - спят, вчера пьяные были, свиньи".

Вшестером быстро покончили с ними, оттащили в огород, забросали снегом. Когда вернулись в дом, хозяйка подала на стол две крынки молока, тарелку творогу и буханку хлеба.

Как голодные волки, накинулись мы на еду и быстро съели все. Вдруг на улице послышалась немецкая речь. Куда деваться? Решили подняться на чердак. Внизу началась стрельба. Через слуховое окно мы попрыгали в сугроб и побежали к лесу. Немцы заметили нас и открыли огонь. Шальная пуля попала в Валю-радистку. Мы унесли ее в лес. Когда стрельба прекратилась, похоронили нашу боевую подругу.

После этого в деревни не заходили. По дороге еще один товарищ умер.

На двенадцатые сутки мы совсем обессилели. Решили остановиться и ждать в лесу подхода наших частей. Вскоре умер еще один. Нас осталось трое...

К вечеру на поляне показались люди в маскировочных халатах. Кто они? Немцы или наши? Каждый на всякий случай занял позицию и положил возле себя пистолет и нож. Нас заметили и стали окружать. Кольцо сужалось.

Вдруг один из лыжников, споткнувшись, громко выругался. Свои! Нас привели в штаб дивизии, потом отправили дальше - в армию. Там мы кушали под наблюдением врачей, сначала понемногу, затем побольше. Сегодня третий день, как мы питаемся нормально. Вот и вся история, - закончил старший лейтенант Синиченко.

Когда он умолк, в комнате несколько минут стояла тишина.

- Так вот что значит война... - сказал, глубоко вздохнув, Зорин.

А мне хотелось сказать другое: "Вот что значит быть коммунистом и уметь по-партийному выполнять свой долг".

Этот вечер хорошо запомнился каждому из нас.

На следующий день мы с рассветом вылетели из Теряевой Слободы и взяли курс на Перхушково. После посадки направились в лес, где размещался штаб Западного фронта. В бараке у шлагбаума находилось бюро пропусков. Когда мы туда вошли, старший лейтенант Синиченко предложил отдохнуть и на прощание покурить.

Из двери, напротив которой мы сели, вышел высокий мужчина в меховом коричневом комбинезоне и с удивлением стал рассматривать нас.

- Синиченко! - вдруг воскликнул он. Подбежал к разведчику, обнял его.

Уткнувшись в воротник комбинезона, Синиченко тихо проговорил:-Товарищ майор, командир... жив!