– Дико извиняюсь за то, что огрел тебя тогда канделябром, чтоб ты лопнул! Принимаешь ли ты мои искренние извинения, вислобрюхий конокрад?

– Никогда! – ответил он запальчиво. – Грейнджеры никогда не прощают обид!

Пришлось взять дядюшку за уши и шарахнуть несколько раз лбом об выпавший из его же руки булыжник. Наконец он прошелестел:

– Дерьмо собачье! Прекрати сейчас же! Так и быть, принимаю твои искренние извинения!

– Прекрасно, – сказал я, поднимаясь и отряхивая слегка запылившиеся штаны. – Но помни: если ты когда-нибудь отречешься от своих слов, я сперва натяну твою гнилую шкуру на армейский барабан и только потом…

Именно в этот момент универсальный магазин Эмерсона со страшным грохотом взлетел на воздух.

– Что за черт?! – взвизгнул дядюшка Джабез и, пошатываясь, поднялся на ноги…

…Как раз тогда когда с небес посыпались куски окороков вперемешку с деревянными обломками, увитыми веселым ситцевым серпантином.

– Ox! – сказал я, огорченно хлопнув себя ладонью по лбу. – Моя вина! Наверно, шальная пуля угодила в бочонок с порохом. Ведь собирался же я убрать эти бочки в подвал, от греха подальше, да вот увидел тебя, засуетился и забыл. Послушай…

Но дядюшка Джабез уже снова лежал в дорожной пыли, поверженный и молчаливый. Позже он, по слухам, обвинял меня в том, что я огрел его сзади осью от фургона. Вранье! Ничего подобного я не делал! Это была всего-навсего потолочная балка. Если б старый дурак был повнимательней, он бы тоже успел нырнуть в канаву, как это делают все нормальные люди, – такие, как я, например, – когда на них падает крыша магазина. Теперь разгуливал бы без этой ужасно уродливой вмятины в черепе.

Я выкарабкался из канавы. Передо мной дымились руины универсального магазина, а из дверей дансинг-холла с радостными криками и молодецким уханьем высыпала вся чертова толпа шкуродеров. Чуть поодаль Джо Эмерсон вырывал с собственного темени последние пучки волос, заунывно воя, словно страдающая несварением желудка гиена. Парня можно было понять, ведь его салун превратился в ажурную летнюю беседку, а магазин – в груду никчемных развалин.

Но на его причитания никто не обращал внимания. Браконьеры осторожно приближались к останкам магазина, а я, никем не замеченный, перебежал улицу в другом направлении и свернул в проулок позади салуна. По этому проулку я быстренько добрался до задних дверей дансинг-холла, где с удовлетворением обнаружил застрявшую в дверях пушку.

Отсюда был хорошо слышен рев Быка Крохана:

– Разгребайте мусор, парни! Останки Элкинса должны быть где-то там, если только он не растворился в воздухе! Вот тут…

Трр-рахх! Послышался треск ломающихся досок, а потом кто-то заорал:

– Эй вы там! Крохан провалился в какой-то колодец!

И тут заунывный вой Эмерсона перешел в истошный визг:

– О черт! Не вздумайте соваться туда, вашу мать! Не смейте…

Мне это все надоело. Я оторвал кусок стены вместе с дверным косяком, слегка высвободил колеса пушки, перекатил ее к передним дверям дансинг-холла и выглянул наружу. Вся толпа болванов-шкуродеров стояла спиной к дансинг-холлу, причем большинство согнулось в три погибели, заглядывая в какую-то дыру и тщетно стараясь выудить из нее свалившегося туда Крохана. Изрыгаемые Быком проклятья звучали слегка приглушенно. Джо Эмерсон бочком-бочком приближался к месту событий. Малого тянуло к яме как магнитом.

Проверив пушку, я обнаружил, что кретины набили ее гвоздями, булавками, медными пуговицами, ковровыми кнопками и тому подобным хламом. Но место там еще оставалось, и я щедро сыпанул туда полведра крышек от пивных бутылок. Просто так, для ровного счета. А затем поджег фитиль. Пушка плюнула огнем со звуком, подобным удару грома. Отдача отбросила меня назад ровно на семнадцать с половиной футов. Вы бы только слышали дружный вопль штук сорока шкуродеров, когда на ихние задницы обрушился смерч раскаленного металлического хлама. Нет, это было бесподобно!

Правда, к моему глубокому огорчению, никого из них не убило. Не то заряд оказался слишком тяжелым, не то эти жмоты засыпали в пушку маловато пороху, но моя картечь только посбивала их с ног да располосовала им всем штаны на задницах. Но вот уж с улицы шкуродеров смело чисто твоей метлой! Смело и поставило на уши как раз в ту канаву, где я совсем недавно приносил свои искренние извинения дядюшке Джабезу. Смело всех, кроме Быка Крохана. Его ноги, насколько я мог различить, так и остались торчать из развалин.

Не успели эти жалкие недоумки пошевелить той самой мозговой извилиной, что была у них одна на всех, как я уже оказался рядом с канавой и принялся охаживать их деревянной колонной – подпоркой, которую я, пробегая мимо, с корнем выдрал на веранде салуна. Некоторые негодяи сумели-таки выбраться из канавы и теперь, не вставая с карачек, с ужасным воем рванули прямиком в пустыню. Позже мне говорили, что они так и не останавливались, пока не добежали до Финт-сити, причем по дороге наткнулись на большущий отряд апачей, вышедших на тропу войны, и до судорог перепугали несчастных индейцев.

Потом я пошел туда, где из мусора торчали ноги Крохана, взял парня за лодыжки и выдернул на свет Божий.

Яма, в которую он провалился, больше всего походила на подвал-тайник, раньше надежно упрятанный под полом магазина. Крохан что-то такое усердно бормотал, но в речах его не было никакого смысла. Вдобавок стоило мне от отойти него хоть на секунду, как он тут же снова валился в яму головой вниз.

Не скрывая разочарования, я оттащил его за ноги в сторону, чтобы получить возможность заглянуть в подвал. Мне было дико интересно: что же такое хитрец Эмерсон так усердно прятал от посторонних глаз?

Так вот: подвал оказался битком набит бизоньими шкурами, увязанными в аккуратные тюки! Эмерсон, все еще околачивавшийся поблизости, попытался было дать деру, но я успел схватить его за шкирку. Выудив свободной рукой из подвала один из тюков, я развернул его. На шкуре стояло клеймо в виде красного кружка с буквой «А» в самой середке.

– Ага! – сказал я Эмерсону и, совершенно непроизвольно, расквасил ему нос. – Значит, старика Хопкинса ограбил именно ты! А потом не постеснялся выколотить из него ту закладную! Ну! Где стариковы упряжка и фургон? Говори!

– Я спрятал их в моей платной конюшне, – простонал Эмерсон.

– Пойди запряги лошадей в фургон, потом приведешь их сюда, – сказал я. – Попытаешься смыться – из-под земли выну и заживо сниму с тебя скальп!

Я пошел напоить Капитана Кидда, а вернувшись обратно, увидел, что Эмерсон уже тут как тут, с упряжкой и фургоном. Ну я и велел ему грузить в фургон шкуры.

– На мне места живого нет, – захныкал он, – я не могу грузить шкуры.

– Это полезное упражнение, – заверил я, – оно поможет тебе быстро восстановить здоровье! – Для пущей убедительности я дал ему такого пинка под зад, что он едва из штанов не выскочил. Эмерсон взвыл от боли и немедленно приступил к погрузке.

Тут как раз пришел в себя Крохан. Он застонал, сел и дико уставился на меня.

– Кажется, ко мне вернулась память, – прохрипел он. – Ага, вспомнил! Мы тут собирались вышвырнуть из города Брекенриджа Элкинса! Привет, парень!

С этими словами он встал, довольно уверенно доковылял до опустевшего подвала и, снова свалившись туда вниз головой, задрыгал ногами, взвизгивая от приступов истерического хохота.

У меня от ужаса даже волосы на голове зашевелились.

– Фургон нагружен! – задыхаясь, отрапортовал Эмерсон. – Забирай его и проваливай поскорее, чтоб тебя черти разорвали!

– Ладно. Но пусть случившееся послужит тебе хорошим уроком! – наставительно сказал я, оставив без внимания явный недостаток дружелюбия в его тоне. – И заруби себе на носу: честность в делах – лучшая политика!

В подтверждение своих слов я еще раз двинул ему по сопатке, добавил спицей от колеса по голове, после чего взобрался на козлы, щелкнул кнутом, и мы двинулись в сторону Ягуарьего Ключа.

Едва одолев половину пути до Ягуарьего Ключа, мулы старика Хопкинса окончательно выбились из сил. Старику со старухой пришлось устраивать привал. Тут-то мы с Кэпом их и догнали. В жизни не видывал, чтобы люди так радовались, когда я вручил им фургон, упряжку, шкуры и закладную. Оба они плакали, старая леди целовала меня, а старик так стиснул в объятиях – откуда только силы взялись! – что я уж и не чаял вырваться из них живым. Когда каким-то чудом мне это все-таки удалось, я снова взгромоздился на Капитана Кидда и поспешил дальше – ведь мне еще предстояло умножить свои капиталы, чтобы вытащить из тюряги Ром-Бабу.