Последовала потасовка с вырыванием волос между женами прусского и русского послов, чьи имена перепутали в суматохе, но, так как эти дамы считались немногим лучше дикарок, на них не обратили особого внимания.

Кэролайн, изнемогающую от страха за Даруэнта, толпа прижала к фасадам магазинов, тянущихся в сторону Крэнборн-стрит. Копыта лошадей цокали по грязной дороге, освещаемой множеством факелов. Шарманка продолжала играть нескончаемую мелодию.

— Где он? — спрашивала Кэролайн у абсолютно незнакомых ей людей. Но никто не мог ей ответить.

Пожар удалось погасить. Достопочтенный Беркли Крейвен, сойдясь в ожесточенном поединке на закопченной дымом сцене с Дэном Спарклером, успел выиграть три раунда — конец раунда отмечался нокдауном или нокаутом, в зависимости от того, длился он две секунды или десять минут, — покуда кто-то не огрел его шлангом по спине.

Окно третьего яруса лож со звоном разбилось, и темная фигура вылетела наружу. Факельщики прижали толпу назад, а сердце Кэролайн перестало биться.

— Всего лишь боксер, которого проткнули шпагой! — сообщил кто-то.

Кэролайн пробивалась по краю сточной канавы к дверям фойе. Колеса карет забрызгивали ее грязью, но она упорно двигалась дальше, надеясь узнать новости.

Толпа расступилась, когда взвод гренадеров ворвался в театр, орудуя прикладами мушкетов. За ним следовала дюжина патрульных с Боу-стрит в красных жилетах под мешковатыми куртками, вооруженных дубинками.

Минуты шли, кареты подъезжали на крик вызывающего, но Кэролайн так ничего и не узнала, пока не столкнулась с трубочистом.

У мальчишки, выбранного для этого занятия из-за маленького роста, хотя ему уже исполнилось семнадцать, было на удивление чистое лицо, если не считать темных полосок под глазами, и абсолютно черная шея, сливающаяся с такого же цвета одеждой.

Достав из ридикюля деньги, Кэролайн протянула их пареньку, повторив свой вопрос.

— Вон там? — переспросил трубочист взрослым голосом, звучащим нелепо при карликовом росте, и указал на разбитое окно.

— Да.

— Все кончено, мисс, — презрительно усмехнулся паренек. — Застрять мне в дымоходе, если Даруэнт и старина Уилл Элванли не разогнали боксеров, как ошпаренных котов! — Он говорил с гордостью, словно похваляясь собственными достижениями.

— Значит, лорд Даруэнт... не пострадал?

— Какое там! — снова ухмыльнулся трубочист. — Цел и невредим.

В этот момент зычный голос возвестил:

— Их сиятельства маркиз и маркиза Даруэнт!

Сев в карету, Кэролайн устало откинулась на подушки. Она еще не вышла из ступора, но страх прошел. Хотя Дика в коляске не оказалось, он жив и они увидятся позже. Патрик щелкнул кнутом, и коляска покатилась по дороге.

К счастью для Кэролайн, она не знала, что все еще далеко не кончено, что всего несколько минут назад произошла катастрофа.

Какие бы злые силы ни управляли миром, они вновь проделали свой излюбленный трюк, внушив надежду перед отчаянием, завесив красочной пеленой вход в склеп. Только в книгах все кончается хорошо.

Мысли и сердце Кэролайн переполняли воспоминания, которые казались теперь почти комичными и все же были ей невыразимо дороги, — о том, как Уилл Элванли вытолкнул ее в толпу, спешащую мимо двери ложи, как она кричала Даруэнту: «Я люблю вас!» — в присутствии нескольких знакомых, ошеломленных столь несвойственным ей проявлением чувств.

Кэролайн улыбнулась и закрыла глаза. Она не отказалась бы от своих слов за все блага мира.

Лишь одно пятно темнело на солнце ее счастья. Этим пятном была Долли Спенсер.

Справедливости ради следует отметить, что до этого вечера Кэролайн не испытывала неприязни к девушке. Но сейчас все изменилось. Дик был импульсивным и в то же время мягким, умным и при этом невероятно глупым. Именно глупость и нелепое донкихотство внушили ему мысль, будто он чем-то обязан Долли Спенсер.

Быть может, причина в строгой нравственности девушки?! Как бы не так! Долли ему не пара, и она, Кэролайн, должна предотвратить их союз, как и поклялась сделать. Впервые в жизни Кэролайн с удивлением осознала, что испытывает ненависть к конкретному лицу, а не к абстрактной идее.

— Ненавижу ее! — прошептала девушка, покуда красная коляска громыхала по Хеймаркету.

Сворачивая на Пэлл-Мэлл в западном направлении, Патрик увидел мчащуюся в противоположную сторону по неправильной стороне дороги черную с серебром карету, запряженную четверкой лошадей, нещадно погоняемых кучером.

— Потише! — рявкнул Патрик. — Придержите лошадей, черт бы вас побрал!.. Нет никакой опасности, миледи.

Кучер черной кареты, державший в левой руке поводья, а в правой кнут, бросил его и вцепился в поводья обеими руками, но слишком поздно. Экипажи с грохотом столкнулись, опрокинув красную коляску. Одна лошадь лежала неподвижно, другая пыталась подняться.

— На службе его величества! — прогремел чей-то голос.

— Вот как? — словно издалека сердито крикнул Патрик. — Тогда где же ваш гребаный королевский герб?

Каким-то чудом Кэролайн даже не ушиблась. Впоследствии ей толком не удавалось вспомнить, что произошло. Она сидела в коляске, а в следующий момент оказалась лежащей в дорожной грязи со смутным ощущением, будто что-то случилось. Коснувшись рукой светло-каштановых локонов, Кэролайн обнаружила, что шляпа исчезла. Хотя, возможно, она оставила ее в театре вместе с накидкой.

Рядом послышался резковатый, но вежливый мужской голос:

— Могу я предложить вам свою помощь, мадам?

— Если вы будете так любезны, сэр.

Когда мужчина помогал ей подняться, Кэролайн заметила на нем армейский плащ и кивер, под которым виднелись сухощавое лицо и рыжеватые бакенбарды. Он проводил ее к тротуару при свете желтых каретных фонарей.

— Поехали! — проворчал чей-то голос, и вереница экипажей тронулась с места.

Когда Кэролайн, заверив своего спутника, что она не пострадала, повернулась, чтобы вернуться к своей коляске, он остановил ее.

— Ваш спутник выяснит, что произошло, и позаботится об экипаже. Кажется, я имею честь обращаться к леди Даруэнт?

— Да-а, — неуверенно отозвалась Кэролайн.

— Я майор Шарп из 7-го гусарского полка.

— Майор Шарп!

В тусклом сиянии уличного фонаря на лице майора мелькнула усмешка.

— Несомненно, вы уже слышали, леди Даруэнт, что никаких разногласий между мною и вашим мужем более не существует. Лорд Элванли передал мне слова вашего супруга, который вызывает у меня искреннее восхищение. Могу я вызвать для вас наемный экипаж?

— Спасибо, но по какой-то странной причине я боюсь ехать в карете. Отсюда недалеко до моего дома, и я предпочитаю пройтись пешком.

— Вы позволите сопровождать вас?

— Конечно.

Никто не проронил ни слова, пока они не добрались до Сент-Джеймс-сквер. Кэролайн остановилась недалеко от парадной двери.

— Боюсь, здесь нам придется расстаться, майор Шарп. — Она с отвращением указала на свою испачканную одежду. — Я не могу позволить слугам видеть меня в таком состоянии. Пожалуй, я пройду к черному ходу через конюшни. Доброй ночи, сэр.

— Доброй ночи, леди Даруэнт. — Майор отвесил поклон. — Еще одно слово. Ваш муж сражается со злыми и бесчестными силами. Когда один джентльмен становится ростовщиком, а другой — его партнером, пусть даже в качестве кучера... — Он топнул кавалерийским сапогом с золотой пряжкой, и грязь, покрывшая улицы плотным слоем после дождя, полетела в разные стороны. — Сомневаюсь, что лорду Даруэнту удастся расчистить такие горы мусора. Но это партнерство он сумеет уничтожить.

— Безусловно! — воскликнула Кэролайн. По ее лицу текли слезы, как у женщин, которых она ранее презирала.

Спустя несколько минут Кэролайн вошла в незапертый конюшенный двор. Даже получив наследство, она еще не купила карету и лошадей, поскольку только что вернулась из Брайтона. Теперь их выберет Дик! Задняя дверь дома, всегда незапертая в этот относительно ранний час, бесшумно открылась.

Пройдя на цыпочках через пустую гостиную экономки, где горела свеча, Кэролайн так же бесшумно открыла дверь, выходящую сзади в главный холл.