— Ваш трусливый друг не убивал лорда Франсиса и фактически ничего об этом не знал.

— Но ведь кучер — это Джемми! Он почти что признался!

— Конечно, он кучер! — фыркнул адвокат. — Это и дураку ясно. В то же время, Дик, он не убил ни Орфорда, ни молодого Луиса, который, между прочим, жив... Никаких вопросов! Слушайте меня! — Мистер Малберри выпрямился, постучав себя по топорщившемуся жилету. — В ваших словах, приятель, много правды. Но вы не упомянули ряд моментов, о чем сказали мне и падре. Должен ли я сделать это вместо вас?

— Конечно!

— Imprimis![123] — Мистер Малберри выразительно поднял указательный палец. — Кучер отвез вас в голубой карете якобы к Кинсмир-Хаус в Букингемшире. Item[124]: он отнес вас вверх по ступенькам к парадному входу. Item: он поставил вас на ноги перед определенной дверью. Item: он разрезал веревки у вас на ногах, и дверь открылась.

— Черт возьми, мне все это хорошо известно!

— В самом деле? В таком случае вы поняли чертовски мало. Когда старый Берт Малберри протрезвел, — не ранее, — ему все стало ясно как день! Я помнил слово в слово то, что вы говорили, и сравнил это с тем, что слышал от вас падре. Слушайте! «У меня создалось впечатление, что мои провожатые — если их было больше одного, — сказали вы, хотя это было не так, — застыли как парализованные. Рука, толкающая меня в спину, стала неподвижной». Потом, по вашим словам, вы услышали женский крик. Но, как я уже говорил вам, это была не женщина. Кричал...

— Конечно, кричал Джемми! Я услышал точно такой же крик в клубе «Уайте», когда он якобы пытался уладить неприятности с Бакстоуном.

— Но зачем кучеру было кричать в заброшенном доме? — спросил адвокат. — Что его ошеломило? Я объясню вам, Дик. Он открыл дверь и увидел своего партнера Фрэнка Орфорда пригвожденным к спинке стула. Естественно, мистер Джемми остолбенел при виде трупа, который никак не ожидал обнаружить. Все, что он мог придумать с целью выиграть время, — это разрезать веревки на ваших руках, втолкнуть вас в комнату и запереть дверь. — Мистер Малберри сделал гипнотизирующий жест табакеркой, которую извлек из кармана. — Теперь слушайте внимательно. — Он постучал пальцем по крышке. — Кучер огрел вас по затылку в Гайд-парке и привез вас в дом. Вы даже иногда видели его, когда он передвигал повязку у вас на глазах. Значит, тогда его не было в доме. Но вы сами утверждали, что Фрэнк Орфорд умер за несколько секунд до того, как вы вошли в комнату. Следовательно, кучер был единственным человеком, который никак не мог его убить!

Даруэнт, который так надолго затаил дыхание, что его легкие едва не лопнули, шумно выдохнул.

— Согласен, — кивнул он.

Некоторые вещи настолько очевидны, подумал Даруэнт, что их близость или цвет слепит глаза.

— Значит, истинный убийца...

Малберри открыл табакерку, взял солидную понюшку и громко чихнул. Его маленькие слезящиеся глазки смотрели в сторону.

— Предупреждаю вас, Дик, — сказал он. — Это может так потрясти вас, что...

— Чего вы опасаетесь?

Мистер Малберри хлопнул себя по куртке, как пьяный прихлопывает воображаемых насекомых. Резко повернувшись, он указал на Джимми:

— Может, с вас хватит его? Две попытки убийства и организация массовых беспорядков. Этих обвинений достаточно для виселицы. А если вы предпочитаете свести счеты на дуэли...

— Я не буду с ним драться, — заявил Джемми. Хотя свечной жир испачкал его светлые волосы и черный сюртук, он сохранял непринужденную позу. — Более того, непобедимый Дик тоже не станет драться. Посмотрите на него! Он так обессилел, что едва держится на ногах!

Хотя Даруэнт сразу же выпрямился и расправил плечи, в глубине души он боялся, что это может оказаться правдой.

— Посмотрите на него! — с усмешкой повторил Джемми. — Он не сможет держать даже рапиру, не говоря уже о сабле! Я бы разделался с ним двумя выпадами. Но я не буду драться, и это все!

В дверях послышался новый голос:

— В таком случае, быть может, мне позволят заменить мистера Флетчера?

Хьюберт Малберри неуклюже повернулся к двери.

В проеме возвышалась фигура достопочтенного Эдуарда Файрбрейса ростом в шесть футов и три дюйма. На нем была темная накидка, рыжеватые локоны топорщились на голове, а щеки обрамляли бакенбарды. Поклонившись, он обнажил в улыбке широко расставленные зубы.

Лишь один досадный штрих портил этот портрет. Верхние веки Файрбрейса распухли и покраснели, благодаря перцу. Хотя аптекарь на Пэнтон-стрит битый час обрабатывал ему глаза водой и борной кислотой, они выглядели воспаленными и светились злобой.

— Кто вы? — удивился мистер Малберри. — Какого дьявола вам нужно?

Файрбрейс, игнорируя его, обратился к Даруэнту:

— Возможно, вы слышали обо мне. Моя фамилия Файрбрейс, я племянник майора Шарпа, которому вы намеренно солгали. Помимо этого, вы без всякой причины... — Он коснулся покрасневших век. — Я требую удовлетворения, милорд.

— Вы его получите.

— Не сомневаюсь, — холодно отозвался Файрбрейс. Перебросив через плечи крылья накидки, он продемонстрировал хлыст, который держал в правой руке. — Позвольте представиться таким же образом, как вы ранее представились моему доброму другу Джеку Бакстоуну.

Его рука метнулась вперед. Хлыст свистнул, и Даруэнт почувствовал, как боль обожгла ему лицо, вокруг которого обвилась длинная плеть.

Кэролайн вскрикнула. Файрбрейс рванул хлыст назад. Даруэнт пошатнулся и упал на колени, выставив вперед руки. Джемми хихикнул.

И тогда это произошло.

В жизни здорового человека бывают моменты, когда он, занимаясь тяжелой работой или спортом, чувствует себя побежденным и не в состоянии продолжать. Но потом неизвестно откуда наступает явление, именуемое вторым дыханием. Сердце бьется медленно и ритмично, мозг проясняется, новая сила вливается в вены. Именно это случилось с Даруэнтом, когда он вскочил на ноги.

— Элфред! — громко окликнул он. — Томас!

— Да, милорд?

— Заберите у него хлыст.

Если Файрбрейс и отступил назад, свернув хлыст, чтобы ударить вновь, то не от страха, а от удивления.

— Неужели вы натравите на меня слуг?

Даруэнт проигнорировал его.

— Если он попытается сопротивляться, примените силу.

Элфред подошел к Файрбрейсу с правой стороны, а Томас — с левой.

Файрбрейс колебался. С каждой стороны от него стоял верзила с напудренной головой, явно не уступающий ему в силе. Он был озадачен, так как никогда не замечал слуг и не думал о них как о человеческих существах. Казалось, будто мебель ожила и обратилась против него.

— Я уверен, сэр, что вы отдадите хлыст добровольно, — почтительно произнес Элфред, сжав правый кулак.

— Это было бы гораздо лучше, верно, сэр? — тем же вежливым тоном подхватил Томас, измеряя глазами расстояние до челюсти потенциального противника.

Файрбрейс отдал хлыст.

— А теперь, сэр, — вновь заговорил Даруэнт, — когда мы решили эту проблему, предлагаю воздержаться от дебатов на тему, кто из нас бросил вызов, а кто был вызван. Ваши представления о правилах дуэлей кажутся мне весьма путаными. Тем не менее, выбирая оружие, что бы вы предпочли?

— Конечно, сабли!

— Отличный выбор. И все же... — в голосе Даруэнта слышались нотки сочувствия, — могу я попросить отложить поединок на день? Уверяю вас, у меня имеются на то две веские причины.

Файрбрейс оскалился в улыбке:

— Чтобы вы отплыли в Кале утренним пакетботом? Нет, спасибо! Каковы же ваши причины?

— Во-первых, сэр, ваше зрение сейчас недостаточно хорошо для дуэли на саблях.

— Благодарю, но я готов рискнуть. А другая причина?

— То, что большинство кавалеристов — хорошие фехтовальщики, всего лишь иллюзия, сэр. — Тон Даруэнта был оскорбительно вежлив. — Кавалерист сражается и даже упражняется, как правило, сидя на лошади. Он не практикуется ежедневно, стоя на ногах, особенно если состоит в полку, занятом в основном на парадах. Я всего лишь предупреждаю вас, сэр.