Глава 17

Я внимательно уставилась на свои записи, разложенные на кофейном столике. Клод и Нашивер. Варвара Николаева и големы, наполненные кровью демонов. Дядя Джэк и Амалия. Я, родители и гримуар Атанас. Зуилас и таинственный Двенадцатый Дом. Амулет Валиир, являющийся «ключом ко всему».

Вздохнув, я взяла в руки фотографию юного Клода и колдуна-альбиноса. Я хотела найти различия между колдуном и близнецами. Кто-то клонировал этих супер-пупер-волшебников-охотников на демонов? Они изобрели зелье против старения? Они бессмертны? Меня бы это не удивило. В таком случае можно потратить и 20 лет на усовершенствование техник для борьбы с демонами.

Я прочитала несколько книг об Отречении, пытаясь понять, почему я раньше практически ничего не слышала об этой магии. Мой краткий экскурс в историю Отречения выявил знаменитого колдуна, жившего в 50-хх годах 20 века. Он создал лучшие отражающие заклинания в современной истории, но кроме него никто больше не создавал заклинаний для борьбы с демонической магией. И этому есть простое объяснение: чтобы создать контрзаклинание, сначала нужно изучить оригинальную магию, против которой и будет бороться это самое контрзаклинание. А какой демон позволит человеку досконально изучить его магию?

Но колдуны-близнецы изучили демоническую магию, и мне кажется я знаю, как им это удалось: Нашивер. 22 года назад одна из жертв альбиноса видела крылатого демона, что доказывает, что Клод уже тогда заключил контракт с демоном. Так что он вполне мог одолжить колдуну своего демона для изучения магии.

И какой результат? Прекрасный арсенал заклинаний, способных остановить любого демона.

Я принялась массировать виски, предчувствуя головную боль, и направилась в спальню. Открыв дверь, я резко замерла в проходе. На моей кровати сидел Зуилас с полотенцем на голове, тщательно вытирая свои волосы. Из одежды на нём были только тёмные шорты, в которых даже не было ремня. Мне открылся вид на идеально-гладкую, красноватого оттенка кожу, покрытую капельками воды после душа.

Я кашлянула, отчаянно желая, чтобы лицо не краснело, но уже чувствуя, что щёки зарделись.

Он убрал полотенце — его мокрые волосы хаотично торчали во все стороны — и лениво моргнул:

— Na?

— Нам нужно поговорить.

— Хм, — он отбросил полотенце на пол, — Сейчас?

— Да, сейчас, — я подняла полотенце с пола, усилием воли удерживая себя, чтобы не смотреть на его пресс. — Одевайся, и мы поговорим.

— Я одет.

— Ты почти что голый.

Он лишь пожал плечами. Ах, чего я бы только не отдала, чтобы быть такой же раскованной, как он!

Ранее я спросила его, нужно ли ему что-то, чтобы постирать вещи и почистить доспехи, но он лишь отмахнулся, сказав, что у него для таких целей припасено vīsh. Я не поверила ему пока своими глазами не увидела, как по одежде прошлась красная магия, и вся пыль и грязь исчезли, как не бывало. Второе заклинание — и от дырок и разрезов не осталось и следа. Третье — и его доспехи блестят, как новенькие!

— Я тут подумала, — нервно начала я, — те колдуны использовали магию Арканы с одной целью — остановить твою магию. Но если мы с тобой соединим наши магии, то это будет что-то новенькое. Что-то, на чём их Отречение не сработает.

— Я пытался, vayanin.

— Я знаю. Я понимаю, что ты не хочешь, чтобы я услышала каждую потаённую мысль в твоей голове. Но может мы может попробовать и достичь компромисса? Может ты сможешь поделиться со мной хоть какими-то мыслями? Как я делюсь с тобой.

Он молчал.

— Я тут подумала, — снова попыталась я. — Мы столько времени проводим вместе, но я так мало знаю о тебе. Да и ты не так уж и много знаешь обо мне. Может, если мы поговорим…раскроемся друг другу чуть больше, то сможем и чуть больше доверять друг другу.

Он молча уставился на меня, сморщив брови. Моя рука произвольно потянулась к его лицу, и я легонько смахнула с его глаз прядь волос. Я была почти уверена, что он грубо оттолкнёт мою руку, но он этого не сделал.

— Ну так как?

— Hnn.

Фыркнув на это его невнятное «хмм», я поправила следующую прядь. Похоже, он не против, а я уже месяц лелею эту мысль — взять расчёску и сделать из этого хаоса на его голове что-то приличное. Пока я убирала следующий локон, случайно зацепила его рог.

Любопытство взяло верх, так что я аккуратно потрогала пальцем самый кончик рога — он оказался не острым.

— Наши рога показывают наш возраст.

Я застыла на месте. Он поднял на меня свои глаза.

— У детей нет рожков. У взрослых демонов рога значительно длиннее моих.

Я вспомнила Тахеша и его огромные рога. Ага, значит он был старик по нашим меркам. Я снова провела по рогу Зуиласа, замеряя длину, а точнее — отсутствие этой самой длины.

— Ты молод, — прошептала я. Конечно, я подозревала, что он молод, но теперь я в этом окончательно уверилась. Наверное, он вступил во взрослую жизнь совсем недавно, также, как и я.

— Этерран прожил много много лет, — прорычал Зуилас.

— А как долго живут демоны.

— Мы живём пока не умрём.

Да, всё сразу стало ясно. Хотя… в таком жестоком обществе, как их, наверное, редко кому удаётся дожить до старости.

Тени в его глазах завораживали меня — скрытые знания, хитрость, жестокость, опыт и инстинкты выживания, отточенные годами в постоянной борьбе и опасности. Мои пальцы скользнули вниз, слегка касаясь его виска, скулы.

— Что это за Naventis, о котором говорил Этерран?

Его взгляд скользнул по моему лицу и спустился чуть ниже. Он слегка потянул за декоративную пуговичку, пришитую в самом низу моего свитера.

— Это собрание Dīnen. Наши истории говорят, что раньше все Dīnen приходили на собрание. Часто туда приходили и payapis.

— Payapis?

— Старые демоницы. Женщины, которые больше не могут вынашивать потомство. Они очень могущественные.

— Они — королевы?

— Они могут наказывать молодых демониц, если те создают слишком много проблем. Но payapis не раздают команд, они лишь делятся мудростью, — он слегка наклонил голову, прижимаясь своей щекой к моей ладони. — Существует легенда, что однажды демоница убила глупого Dīnen, который правил слишком долго. Но это было ещё до того, как…

До того, как жадные люди начали призывать Dīnen, тем самым лишая демонов правителей и внося хаос в их мир.

- А как сейчас проходит Naventis? — я боялась услышать ответ, но не могла не задать этот вопрос. Я придвинулась к нему поближе, становясь между его колен.

— Dīnen первого ранга собираются вместе, едят и пьют, и хвалят друг друга. Иногда приходят Dīnen второго ранга, но это будет удачей, если им удастся продержаться хотя бы один сезон и не быть призванными в мир hh’ainun.

— А третий ранг?

— В Девятом, Десятом и Одиннадцатом Домах больше нет Dīnen. Их призывают каждый день и каждую ночь. Они исчезают, исчезают, исчезают. Никто не знает, кто у них там Dīnen. Уж слишком быстро они сменяются.

— А Двенадцатый Дом?

— Мы не ходим на Naventis. Лушвер и Дхират убьют нас, если мы придём.

— Но ты пришёл.

Он ухмыльнулся, обнажая кончики клыков:

— Мой план был хорош. Я предупредил их и исчез, и они не смогли меня найти. Они искали и искали, а я смеялся над ними.

Его веселье было заразительным, и я улыбнулась в ответ. Не осознавая, что я делаю, я наклонилась к нему поближе — буквально впечаталась в его грудь. Мои пальцы обвились вокруг его шеи. Его рука сжала подол моего свитера, и он притянул мои бёдра к своему животу.

Я вздрогнула, вырываясь из транса. Дыхание было прерывистым, сердце колотилось, как бешеное. Оцепенев от внезапного внутреннего смятения, я заставила себя вдохнуть — мои лёгкие тут же заполнил его запах. Его тепло проникало в моё тело. Его тело было таким сильным, мужественным. Мне не хотелось отпускать его, но я должна это сделать.

Собравшись с силами, я убрала руки с его шеи и отступила на пару шагов назад. Мои свитер легко выскользнул из его пальцев, и он не попытался притянуть меня обратно. Его мрачные, немного грустные, глаза неотрывно следили за мной.

Удивлённая тем, что он не попытался притянуть меня — а это его любимое занятие — я уселась рядом с ним на кровать, оставляя между нами приличное расстояние.

— Я хочу рассказать тебе о себе, вот только не знаю, что именно. Что ты хочешь знать?

— Почему твоё…

— Не это, — резко оборвала я его.

Он раздраженно фыркнул и уставился в потолок, обдумывая, что бы такое спросить.

— Расскажи о своей матери.

— О маме? Ты не хочешь узнать обо мне?

— Нас «лепят» наши мамы. Узнаю её — узнаю и тебя.

Меня прошибла странная дрожь. Такая простая концепция, но в устах демона эта мысль была слишком глубокой. Интересно, понравилась бы ему философия?

— Мама, — только при одной мысли о ней меня накрыла грусть. — В отличие от меня она была оптимисткой. Всегда весёлая и улыбающаяся. Она занималась реставрацией старых книг и гримуаров. Она обожала это дело. Она часто повторяла, что люди вкладывают свою душу в создание книги, а потому реставрировать книги — это как реставрировать души.

Он непонимающе уставился на меня.

— Это просто слова, которые она любила повторять, — пояснила я ему. А то ещё примется разрывать книги, желая найти в них души людей. — Она имела в виду, что книга может иметь огромное значение для человека.

— Но в книгах нет никакой пользы. Как она может быть чем-то ценным?

— Некоторые книги полезны. Например, гримуары. На твоё возражение она бы сказала, что даже неодушевлённый предмет может стать частью тебя. Потерять этот предмет — это, как потерять часть тела.

Он недоверчиво нахмурился, и я расхохоталась.

— Зуилас, ты бы ей понравился. Я в этом уверена. Она бы хотела узнать твои мысли о нашем мире. Начиная от книг и заканчивая даже самым незначительным поступком человека.

— А ты хочешь узнать?

— Хочу узнать что?

— Что я думаю?

Я открыла рот, затем закрыла и тихонько выдохнула:

— Хочу. Я бы забрасывала тебя вопросами круглые сутки, но ты всё время жалуешься, что я слишком шумная. Вот моя мама бы допрашивала тебя, пока бы ты ей всё не рассказал. И она бы не обращала внимания на твою грубость и плохое настроение. Она была смелее меня.