НАМ ГОВОРЯТ: "БЕЛОРУССКАЯ ПРОДУКЦИЯ слишком дешева, вы сбиваете нам цены на внутреннем рынке". Я спросил Путина: "Вы что, перекормили русский народ дешевым белорусским молоком и мясом? Ваши люди, которые считают копейки, они ведь стремятся купить наши дешевые продукты. Делайте свои продукты дешевыми". А нам отвечают: "Нет, дешевых продуктов из Беларуси нам не надо. Вы своим демпингом обвалите наш рынок". Но почему российские сельхозпродукты дороги? Да потому что на них взвинчивают цены ваши посредники, ваши сельскохозяйственные олигархи. Именно им невыгодны дешевые белорусские продукты. Почему российские чиновники не устранят посредников между крестьянским хозяйством и магазином? Да потому что там у вас гуляют большие деньги, и чиновники знают запах этих денег. Почему не вернуться к опыту Советского Союза? Мы тогда своим продовольствием поддерживали Москву и Ленинград, и все западные области России. Нет, не хотят вернуться. Потому что нет откатов. У нас не может быть откатов, у нас государственная форма собственности. А у вас откаты. И цены на продукты запредельные. И завозите половину продовольствия из-за рубежа. Почему же не хотите купить у нас качественное и дешевое? Мы проводим в Москве ярмарки и под них стараемся вывезти огромное количество товаров. Два часа торговли — и москвичи все сметают. Потому что без посредников, дешевое, и высшего качества. Таким образом, из-за постоянных препятствий мы снизили товарооборот с Россией с 85 % до 47 %. Эту разницу мы перебросили в другие страны, не потому что хотели, а потому что Российская Федерация вытеснила нас со своего рынка. Еще один пример. У вас цены на сахар подскочили на 40%. Я за голову взялся. Это же преступление перед собственным народом. Зачем вы закрыли свой рынок для нашего сахара? Вы завозите 7 миллионов тонн, а нам установили квоту на 150 тысяч тонн. Квоту в едином государстве! Кто-то из ваших сахарных олигархов доложил в правительство, что белорусы делают сахар из кубинского тростника, дотируют производство и везут в Россию дешевый тростниковый сахар. Нам закрыли границу, и тысячи вагонов с нашим сахаром стояли на границе. То же с нашими конфетами: арестовывали грузовики, портился наш шоколад, карамели. А мы конфеты вашим детям везли, по заключенным ранее договорам. Наши конфеты дешевле и качественнее ваших, без примесей, без суррогатов. Но просто запретить нельзя, нужен повод. Путин говорит: "Вот вы на Кубе закупаете сахар-сырец, перерабатываете. Нас это не устраивает. Вот если бы это ваш был продукт, другое дело". Тогда я распорядился произвести в Беларуси 4 миллиона тонн сахарной свеклы. Вы знаете, что такое поднять производств с 800 тысяч до четырех миллионов? Это целая революция — севообороты, технологии, уборочная зарубежная техника, обучение специалистов, модернизация заводов. При нашей нищете мы вложили во все это миллиард долларов. Начали поставлять свекловичный сахар в Российскую Федерацию. Через полгода Путин арестовал все вагоны, и сказал, что по составу сахар не подходит. "Ладно, говорю, давайте делать анализ по международным методикам". Проверили, сахар нормальный. Но тысячи вагонов стояли на железнодорожных путях, и из каждого мешка брали пробы. Сколько же на это времени надо? В итоге сказали, что и этот свекловичный сахар не годится. А я ведь свое сельское хозяйство переориентировал. Ко мне пришли крестьяне: что делать? В конце концов, нам в России дали мизерную квоту. А непроданный в России сахар мы реализовали на других рынках. И так по всем позициям, которые жизненно важны для нашей страны.

ВСТАЕТ ВОПРОС, АЛЕКСАНДР АНДРЕЕВИЧ, кому надо такое Союзное государство? Вы сказали: внутри Союзного государства сидит какой-то червь, который съедает саму идею. Что у нас с вами разные элиты — в России олигархическая, во многом, компрадорская, а у нас государственная. Разные типы экономики — у вас опять же олигархически — рыночная, у нас государственная. Психологическая несовместимость лидеров — и это возможно. И еще четвертый фактор. В России существует влиятельная "третья сила", которая сознательно мешает созданию Союзного государства. Она действует в интересах Америки и Запада в целом и постоянно вбивает клинья в экономические, политические и психологические сферы взаимодействия. Так вы сказали, и во многом вы правы, Александр Андреевич. И когда мы шли на заключение Союзного договора, мы понимали, что не все встретят его аплодисментами. Многие лидеры стран СНГ говорили мне в приватном порядке: "Зачем тебе эта Россия? Завтра американцы дадут тебе кредитов столько, сколько дали Польше". Так что идею Союза не воспринимали и при Борисе Николаевиче Ельцине, Царство ему Небесное, и потом. Когда мы подошли к подписанию Союзного договора, Борис Николаевич спросил мнение ближайшего окружения. К нему тогда пришло письмо за подписью Степашина и Путина. Степашин был тогда Премьером, а Путин директором ФСБ. Письмо было на двух страницах, и на второй странице, как сейчас помню, четко написано: Россия самодостаточна, ядерная держава и прочее, и такого Союза нам с Беларусью не надо. И подписи — Степашин, Путин. Я обратил на это внимание Ельцина. "Но ведь мы же с вами решаем", — ответил он, и мы перешагнули через это письмо и подписали Договор. У меня в России много прекрасных друзей, которые любят Беларусь, но они не в силах влиять на ваше руководство. И вы не в силах влиять, Александр Андреевич. Ведь закрыли передачу "К барьеру", на которой вы так яростно защищали наши добрые отношения. И газету "Завтра" могут закрыть, не дай Бог.

НАМ, БЕЛОРУСАМ, ХОТЕЛИ ПОДБРОСИТЬ ВАРИАНТ "свободного рынка". И у нас, когда я стал Президентом, предлагались чубайсовские законы, и я вопил на весь парламент; — нельзя этого допускать. "Мы должны идти китайским путем, выбрать китайский вариант развития". Им и идем. Многое из того, что я изучал в китайском опыте, я привнес в экономику Беларуси. Мне пришлось разворачивать корабль с курса, который хотели задать нам Гайдар, Чубайс и другие. И я их всех пережил. Наша модель соревновалась с вашей моделью, и мы выиграли, когда нефть стоила запредельно, когда газ был золотой, мы выжили и прорвались. Наша модель экономики оказалась сильнее, и это, конечно, ваших всех убило. Теперь психологические моменты. Тогда Березовский вмешивался в наши отношения с Борисом Николаевичем. Ведь это он направил к нам журналиста Шеремета и приказал ему устроить провокацию на границе, — Березовский сам мне в этом признавался: "Мы хотели, чтобы вы его арестовали, чтобы российское общество возмутилось. Мы хотели вас поссорить с российским обществом". Я при Ельцине ездил в российские регионы, чтобы напрямую, через барьеры, которые нам воздвигал ваш центр, завязаться с вашими регионами. Культура, наши концерты, русские люди тысячами сходились посмотреть, поздороваться, выразить солидарность. Мне дали понять, что мои поездки нежелательны для Кремля. "Успокойтесь, если вам не надо, я не стану ездить". Мои встречи с русским народом были истолкованы, как желание Лукашенко схватить шапку Мономаха и усесться в Кремле. После этого меня начали костылять с новой силой.

ТОПТАЛОСЬ САМОЕ СВЯТОЕ. Ведь это вы говорили, Александр Андреевич, что у России западнее Москвы нет ни одного солдата. Но есть солдаты — белорусы. Представляете, если бы мы взяли курс на "европейскую безопасность", на сотрудничество с НАТО. Под Смоленском стояли бы американские ракеты, были развернуты натовские группировки. Но я сказал: "Через Беларусь танки никогда спокойно не ходили к Москве, их били гранатами и пушками белорусы. И когда вы с НАТО стали обниматься при Борисе Николаевиче, чуть ли ни хотели вступить, я сделал резкое антинатовское заявление. Сейчас у нас якобы единая армия, единая группировка. Соглашение подписали на второй срок президентства Путина, втихую, в Заславле, словно стыдясь. Что это за группировка? Это наша белорусская армия, которая получила правовые основы для поддержки ее со стороны Российской Федерации в случае чрезвычайных обстоятельств. Откуда-то, из каких-то российских округов должны будут подтягиваться к нам ваши подразделения. Я предлагаю перевооружить эту группировку, модернизировать ее в соответствии с современным уровнем. Не за ваши деньги, за наши. "Дайте нам по внутрироссийским ценам это оружие". А нам говорят: "Нет, платите, как все, по мировым ценам". Ведь это похоже на то, как если бы нам сказали: "Вы давайте погибайте здесь за Россию, но и автомат купите у нас для этого". Вопрос безопасности — это вопрос жизни России. Все остальное второстепенно. Если Россия не обеспечит свою безопасность, ее не будет.