Я позвонила в Бостон знакомой женщине-юристу, которая занималась юридическим обеспечением моего бизнеса. Хотя она не работает с физическими лицами, она явно сможет кого-то посоветовать — кто возьмется за представление моих интересов в вопросах опекунства или уголовном деле. Сегодня суббота, значит, в конторе никого нет, поэтому я оставила ей послание, подробно объяснив ситуацию, и попросила перезвонить мне в понедельник и назвать фамилии каких-нибудь юристов.

Затем я отправилась в кухню, взяла кулинарную книгу и принялась листать ее, выбирая, что бы такое интересное приготовить на ужин. Когда я раздумывала о возможных вариантах, в кухню зашла Саванна, взяла стакан из кухонного шкафа и налила себе молока. Дверца шкафа заскрипела, и зашуршал пакет.

— Не ешь сейчас печенье, — сказала я. — Ужин через полчаса.

— Полчаса? Я не могу ждать… — она замолчала. — Пейдж?

— М-м-м? — я оторвала глаза от кулинарной книги и увидела, что Саванна выглядывает из-за кухонной двери и смотрит в окно гостиной.

— Что это за люди встали лагерем у нас на лужайке перед домом?

Я склонилась в сторону гостиной и тоже посмотрела в окно, затем захлопнула кулинарную книгу и пошла к входной двери.

Я резко распахнула входную дверь и вышла на крыльцо. Меня встретили линзы видеокамеры, мгновенно повернувшейся в мою сторону.

— Что происходит? — спросила я.

Мужчина с видеокамерой сделал шаг назад, направляя на меня видоискатель. Нет, не мужчина, мальчишка, лет семнадцати-восемнадцати. Рядом с ним стоял еще один парень примерно такого же возраста, но без камеры. Оба были одеты во все черное, причем все вещи — слишком большого размера, начиная от мешковатых футболок до кепок, козырьки которых смотрели назад, а также ботинок и штанов в стиле милитари, угрожавших в любую минуту сползти к ботинкам.

С другой стороны лужайки, на максимальном удалении от двух кинорежиссеров с индивидуальным творческим почерком, стояли две женщины средних лет в платьях, типичных для сельских учительниц, которые им совершенно не шли, в платьях, закрывавших все тело от середины икр до середины шеи. Несмотря на теплый июньский день, поверх платьев у обеих были надеты кофты с застежкой на пуговицах, без воротников, которые, судя по их виду, стирали слишком много раз. Когда я повернулась, чтобы рассмотреть женщин, из стоящего неподалеку микроавтобуса появились двое мужчин средних лет, в темно-серых костюмах, сидящих так же плохо, как платья на женщинах, и таких же поношенных. Они приблизились к женщинам и встали по бокам, словно для поддержки.

— Вот она, — громко прошептала одна из женщин своим компаньонам. — Бедняжка.

— Послушайте, ничего страшного не случилось, — заговорила я. — Я благодарна вам за заботу, но…

Я замолчала, поняв, что они смотрят не на меня. Я повернулась и увидела в дверном проеме Саванну.

— Все в порядке, дорогая, — крикнул один из мужчин. — Мы не принесем тебе зла. Мы пришли помочь.

— Помочь? — переспросила Саванна между откусыванием печенья. — Каким образом?

— Спасти твою бессмертную душу.

— Чего?

— Тебе не нужно бояться, — сказала вторая женщина. — Еще не поздно. Бог знает, что ты не виновна, что тебя ввели в грех против воли.

Саванна закатила глаза.

— О, пожалуйста, не надо! Оставьте меня в покое. Я затолкала Саванну назад в дом, захлопнула дверь и держала ее за ручку. Сама повернулась к «спасителям».

— Я, конечно, не могу лишать вас свободы слова, но вы не имеете права…

— Мы слышали о черной мессе, — заявил парень без камеры. — Можно посмотреть?

— Смотреть нечего. Все уже убрали. Это была неудачная шутка больного человека.

— А вы, в самом деле, убили двух кошек? Освежевали и вспороли им животы?

— Кто-то убил трех кошек, — сказала я. — И я надеюсь, что полиция найдет, кто это сделал.

— А что с младенцем? — спросил его приятель, направляя на меня видеокамеру.

— Мла-младенцем?…

— Да, я слышал, что нашли какие-то части тела, которые не смогли идентифицировать, и полиция считает, что это ребенок, который пропал из Бостона и…

— Нет! — воскликнула я, и мой голос прозвучал излишне резко в тишине улицы. — Они нашли кошек, и ничего больше. Если вы хотите получить дополнительную информацию, то советую вам обратиться в полицию Ист-Фоллса или полицию штата, потому что мне добавить больше нечего. А еще лучше, если я сама им позвоню. Как вы на это смотрите? И выдвину обвинения в нарушении моих прав. Вы ступили на принадлежащий мне участок без моего разрешения. Вы это знаете?

— Мы должны поступать так, как нам диктует совесть, — заговорил низким, хорошо поставленным голосом второй мужчина средних лет. — Мы представляем Церковь Благословенного Христа-Спасителя и посвятили себя искоренению зла в любой форме.

— Правда? — спросила я. — Значит, вы пришли не по тому адресу. Здесь нет зла. Попробуйте пройтись дальше по улице. Уверена, вы сможете найти что-то, что стоит разоблачать.

— Мы это уже нашли, — заявила одна из женщин. — Это черная месса. Извращение одного из самых священных обрядов христианства. Мы знаем, что это означает. И другие узнают. Они придут. Они к нам присоединятся.

— О-о? Знаете, кофе с пончиками у меня закончился. Не люблю быть плохой хозяйкой. Если они не против чая, то я сейчас поставлю чайник. У меня получается на самом деле убойный отвар.

Парень уронил видоискатель. На мгновение я подумала, что из-за моих последних слов про отвар. Затем, когда его качнуло вперед, я бросила взгляд на окно и увидела, что Саванна выглядывает из-за занавески. Она улыбнулась мне, затем подняла руку — и парня качнуло назад, и он свалился на траву.

— Это не смешно, — сказала я, уставившись на парня, когда он пытался встать. — Я не намерена стоять здесь и позволять вам устраивать передо мной эти клоунские падения. Если вам есть что мне сказать, свяжитесь с моим адвокатом.

Я с гневным видом отправилась в дом и с грохотом захлопнула за собой дверь.

Саванна валялась на софе и хохотала.

— Это было великолепно, Пейдж.

Я широкими шагами пересекла комнату и задернула занавески.

— О чем ты думала, черт тебя побери? Зачем ты это сделала?

— О-о, они никогда не узнают, что это я. Эй, не грусти! — Она выглянула на улицу. — Он проверяет свои шнурки, думает, может, на них наступил. Ха! Люди такие глупые.

— Прекрати это повторять. И отойди от окна. Я собираюсь просто их игнорировать и готовить ужин.

— А мы можем поесть на улице?

— Нет!

В конце концов, мы все-таки ели вне дома.

И не Саванна убедила меня в этом. Размораживая курицу на ужин, я продолжала думать о людях на своей лужайке, и чем больше я о них думала, тем больше злилась. Чем больше я злилась, тем большее желание у меня возникло не позволить им довести меня до слез… или, по крайней мере, не дать им знать, что я расстроилась.

Если я хочу поужинать в кафе, то, будь они прокляты, если меня остановят. На самом деле мне не хотелось никуда ехать, но, приняв решение, я должна была ему следовать, если только и ради себя самой.

Никто не остановил нас, когда мы уезжали. Парни засняли на пленку наш отъезд, словно надеясь, что моя машина превратится в метлу и полетит. «Спасители» отправились в свой микроавтобус до того, как мы завернули за угол, вероятно благодарные за предоставленную возможность посидеть.

Саванна решила, что хочет заехать в «Золотой дракон» и там купить еду навынос. Местным китайским ресторанчиком владела Мейбл Хиггинс, которая ни разу в жизни не выезжала за пределы Массачусетса и, судя по приготовляемым ею блюдам, никогда не открывала ни одной азиатской кулинарной книги. Ее представления о китайской кухне сводились к чоп-суи,[12] то есть она, так называла макароны с мясным фаршем. К сожалению, если не считать кафе при пекарне, «Золотой дракон» был единственным рестораном Ист-Фоллса. Кафе закрывалось в пять, поэтому и мой ужин придется покупать в «Золотом драконе». Я решила остановиться на простом рисе. Даже Мейбл не может его испортить.