О чем можно говорить, если его предшественнику Старкову положили оклад в 120 тысяч долларов в месяц? А безвестному, зато очень злобному, исполнявшему роль цербера и разругавшемуся со всеми игроками старковскому помощнику Клесову — 60 тысяч? Возможно, Федун решил, что излишне поиздержался на команде Старкова — и, значит, на его преемнике можно сэкономить. Пусть, мол, дурачки из «Зенита» платят голландцу Дику Адвокату 2 миллиона евро в год, а ЦСКА Валерию Газзаеву и «Локомотив» Анатолию Бышовцу — прилично за миллион.

Давний тезис Федуна о том, что тренер — это лишь 10 процентов от общего успеха, видимо, нашел прямое воплощение в оплате его труда.

Знающие люди в «Спартаке», правда, рассказывают, что такая зарплата стала следствием поведения самого Федотова. Якобы когда Владимира Григорьевича назначали на его должность, и Федун предложил потолковать об условиях, тренер своим любимым жестом замахал руками и воскликнул: «Деньги меня не интересуют, меня все устраивает!»

Не просто верю, что именно так все и было — ни капли в этом не сомневаюсь. Вот только воспользоваться этой федотовской старомодностью было предельно цинично.

Ясно ведь, что человек прожил большую часть жизни в другие времена, когда любые разговоры о деньгах были моветоном. Советское воспитание не вытравишь, оно даже у меня, почти 35-летнего, отзывается никак не забывающимся старым текстом гимна Александрова. Конечно, в разговоре с Федуном тренера никто за язык не тянул. Но неужели хозяину, миллиардеру, нельзя быть выше этой ветеранской наивности и не ловить его на неосторожно произнесенном слове?

25 октября 2006-го, кстати, у Федотова произошел еще один любопытный эпизод, связанный с деньгами.

Перед матчем с «Динамо» он где-то услышал, что его команде (она еще претендовала на чемпионство) полагаются за победу двойные премиальные. И рассказал об этом футболистам, которые такие новости всегда воспринимают с энтузиазмом.

Потом выяснилось, что Федотов перепутал, и повышенный гонорар в случае успеха получал не «Спартак», а «Динамо». Но в фантастическом по драматизму поединке, проигрывая 1:2 и оставшись в меньшинстве после удаления Жедера, красно-белые сумасшедшим волевым усилием переломили ход матча и победили — 3:2.

За это время Федотов выяснил, что в вопросе премий совершил ляп. Нашел в себе силы прямо в раздевалке признаться в этом разгоряченным игрокам.

А потом — предложил им на следующий день зайти в Тарасовке к нему, Федотову, в номер и получить обещанную разницу. Из личного кармана главного тренера.

Ни один, разумеется, не пришел — до такой степени меркантильности современные футболисты еще не дошли. Более того, некоторые игроки в разговоре со мной расценили такое предложение Федотова как позерство: мол, он заведомо знал, что никому и в голову не придет в такой ситуации потребовать денег, и тренер решил обернуть свою ошибку на пользу своей же репутации.

Не знаю. Может, я слишком наивен, но по мне, так подобные слова дорогого стоят. Сравните с Шавло, который отказался платить команде премиальные за кубковую победу в Новосибирске, одержанную в нечеловеческих условиях, не сказав игрокам о том ни слова заранее. Они просто пришли расписываться в ведомости и обнаружили, что там — пусто.

Мог Федотов, осознав свою оплошность, поступить так же? А почему нет? Однако ж сознался футболистам прямо в раздевалке — да еще и предложение сделал, какое от тренеров раз в сто лет услышишь. Насколько оно было искренним — пусть уж каждый для себя сам и решает.

Если же возвращаться к высказыванию Сычева, то он в своем непонимании политики руководства «Спартака» не одинок. Вот цитата из интервью новичка того же «Локомотива», бывшего форварда французского «Лилля», полунигерийца — полутатарина Осазе Одемвингие, выросшего в России. Летом 2007 года он даже приезжал на сборы в Австрию, где находился в тот момент «Спартак», и вел переговоры со Станиславом Черчесовым — но в итоге оказался в «Локо».

— Некоторое время назад мне сообщили о том, что есть вариант с ЦСКА. Но я знал, что во мне заинтересован «Спартак», сам не раз заявлял, что хочу играть именно за красно-белых, поэтому сказал: «Нет, даже не начинайте переговоров». Мне казалось, что иначе я поступлю некрасиво по отношению к клубу, который мне действительно нравился с детства.

Если честно, меня просто задело, как повело себя руководство «Спартака». Прошлым летом спартаковцы предлагали за меня 10 миллионов евро. А в этом — только шесть, хотя знали, что «Лилль» хочет больше. «Спартак» строил переговоры так, как будто я уже переехал в Тарасовку. Но я не хотел уходить из «Лилля», которому многим обязан, со скандалом. Для меня было главным, чтобы «Спартак» смог договориться с «Лиллем». В телефонном разговоре со Станиславом Черчесовым я дал согласие на переход в «Спартак». Он сказал об этом своему руководству, я — своему. Однако затем руководители «Спартака» сделали предложение, которое совершенно не устраивало «Лилль». Это нормально, что они хотели заплатить поменьше денег. Однако они к тому же надеялись, что я надавлю на «Лилль», чтобы он пошел на уступки. А я, повторю еще раз, этого делать не хотел. А «Локомотив» сработал очень профессионально. Во Францию приехал Сергей Липатов, рассказал мне о том, какой серьезный проект у «Локомотива». И мы ударили по рукам.

У «Спартака» по этому вопросу, понятное дело, совсем другое мнение.

По мнению руководства красно-белых, подтверждаемому данными французской газеты L'Equipe, несмотря на официально объявленную трансферную цену в 7 миллионов евро, «Локомотив» заплатил «Лиллю» больше — 10 миллионов. Хотя кто может гарантировать, что это не спартаковские представители, дабы подготовить почву для объяснения сорвавшегося перехода Одемвингие, по своим каналам подбросили французскому изданию эту информацию?

В «Спартаке» убеждены, что люди, представляющие интересы Одемвингие, организовали между российскими клубами аукцион, все время давая в прессу информацию о каких-то мифических предложениях их клиенту. То есть «играли на повышение». У «Спартака» же была жесткая планка и по трансферу, и по личному контракту, которую клуб превышать не мог и не хотел. Потому что игрок, конечно, хороший, но не настолько, чтобы платить ему более чем вдвое больше, чем остальным.

При том, что в «Спартаке» нет ни одного футболиста с окладом даже в 1,5 миллиона евро в год, Одемвингие якобы просил больше двух, а с «подъемными» и бонусами — все три. А такой перекос по сравнению с другими футболистами, если исходить из логики боссов «Спартака», вызвал бы среди красно-белых неизбежный раздрай. Потому они-де и отказались от его покупки, тем более что в списке желаемых покупок Одемвингие из форвардов вроде как стоял лишь на четвертом месте. На первом, по имеющимся данным, был бразилец из испанского «Бетиса» Собис, на втором — в конце концов и купленный в «Гойясе» Веллитон, на третьем — заблиставший осенью в итальянском «Наполи» аргентинец Лавесси.

Эту же версию озвучил и Федун:

— В нашем списке желаемых приобретений он занимал только четвертое место. К тому же платить за него тридцать миллионов долларов — слишком много. Это совокупность трансферной стоимости, комиссии и зарплаты. Собственно за трансфер французы просили 12 миллионов евро, а сам игрок хотел заработную плату в 3 миллиона долларов.

Вот! С этого и надо было начинать. Главное отличие между Веллитоном и Одемвингие состояло даже не в шестилетней разнице в возрасте — хотя и это для руководства «Спартака», еще со времен Аленичева, провозгласившего, что не будет брать игроков старше 28 лет, имеет большое значение. Отличие было и не в трансферной сумме.

«Две большие разницы» состояли в требованиях по личному контракту. Есть данные, что в пресловутом аукционе «Спартак» все-таки участвовал, вот только выиграть его не смог. Красно-белые якобы остановились на зарплате в 2 миллиона евро, тогда как «Локо» тут же дал еще полмиллиона. И вопрос был решен.