Через пять минут у нее в наличии были два чемодана, сумка для одежды и компьютер. Все в целости и сохранности стояло в холле. Она взглянула на лестницу, мысленно вздохнув.

— Вам нужно помочь, моя дорогая? — галантно осведомился Полковник.

— Нет, спасибо, они легкие, как перышко. — Мэгги выдала сияющую обнадеживающую улыбку. Полковник, будучи джентльменом, более или менее обязан был предложить помощь, но они оба знали, что доктор категорически запретил ему нагружать спину.

— Я быстро подниму их наверх и спущусь через несколько минут. Мистер Дженьори сказал, что с удовольствием присоединится к нам за обедом.

— Превосходно. — Полковник повернулся и медленно прошествовал в гостиную.

Мэгги подождала, пока он скроется из виду, а потом наклонилась и подхватила два чемодана. Она, шатаясь, тащилась по лестнице, сгорая от любопытства, не был ли вес одного из них обусловлен наличием какого-либо очень большого оружия.

Взобравшись на второй этаж, она перевела дух, затем снова схватилась за чемоданы, прежде чем пуститься в трудный путь по холлу до комнаты 210. Дженьори был прав, размышляла она. Третий этаж, это было бы слишком.

Минутой позже она поставила чемоданы во второй раз и коротко постучала в комнату.

— Подождите. Я буду через минуту, — прорычал Дженьори.

Мэгги воспользовалась передышкой, чтобы восстановить дыхание. К тому времени, когда дверь распахнулась со стуком, она уже не дышала тяжело. Но вида Джошуа Дженьори, одетого только в полотенце, обернутое вокруг его стройной талии, и с остатками крема на лице хватило, чтобы ее дыхание участилось снова.

— А, это вы.

Джош посмотрел на багаж, наклонился и поволок один из чемоданов, а затем и все остальные в комнату.

— Я могла бы сама это сделать.

У Мэгги вдруг пересохло во рту, а пульс подскочил так, будто она все еще карабкалась на лестницу с чемоданами. Затем она заметила огромные темные синяки на ребрах и предплечьях.

— Боже мой! Должно быть, это и в самом деле было трудное путешествие для вас.

Он проследил направление ее взгляда, посмотрев на свою грудь.

— Синяки всегда выглядят хуже спустя пару дней после аварии.

— Могу я чем-нибудь помочь?

— Глоток виски и приличная еда после того, как спущусь, позаботятся обо всем. Где мой компьютер?

— В холле. Я принесу его и сумку для одежды заодно.

Видение широких мускулистых плеч, мерцающих в неярком освещении его комнаты производило странный эффект на ее нервы.

Возможно, неловкое впечатление у нее создавал вид кровати с пологом на четырех столбиках позади него. Вся сцена была слишком интимной.

Притащив компьютер наверх, она быстро постучала.

— Я это оставлю за дверью, мистер Дженьори, — прокричала Мэгги, не входя. — Ждем вас внизу.

ЗА ДВЕРЬЮ ВАННОЙ Джош соскребал остатки крема с подбородка и вслушивался в шаги Мэгги Гледстоун, торопливо удаляющиеся по направлению к холлу.

Прекрасно, продолжай в том же духе, Дженьори. Применяешь замораживающий фактор, почему бы и нет, и вынуждаешь единственную интересную представительницу прекрасного пола, которая тебе встретилась за, Бог знает, какое долгое время, бежать в противоположном направлении.

Его подозрения оправдались. Мэгги Гледстоун хоть и была старой девой, но, черт возьми, совсем не старой. На самом деле она была чрезвычайно привлекательной в несколько необычной манере.

Хотя ее возраст уже приближался к тридцати, было в ней что-то невинное, ласково смотрящее на мир широко распахнутыми глазами. Он был готов поспорить, что она всю жизнь провела в провинции.

Может, учительница или библиотекарша. Она, вероятно, читала много детективных романов и думала, что частные сыщики — это последние рыцари — одинокие крестоносцы, которые сражаются за правду и справедливость на стороне слабых.

Явно не его типа.

Тем не менее, Джош не мог отрицать, что чувствовал почти непреодолимое желание запустить пальцы в эту массу рыжевато-коричневых кудрей, что каскадом спускались вдоль ее шеи. Мэгги выглядела блестящей и гибкой, округлой во всех нужных местах в этом своем черном шелковом комбинезоне. Он подумывал о сексе. Должно быть, выздоравливает.

Он задумчиво уставился на свое темное непривлекательное отражение в зеркале и изумился, зачем, черт возьми, он согласился тащиться ради этой странной работы в Перегрин Поинт.

Он был не в себе, дав уговорить себя Маккрею. Должно быть, подействовало болеутоляющее, что всучили ему в госпитале. Единственное разумное объяснение.

Джош осмотрел свои синяки и избитое тело. До свадьбы заживет. На этот раз. Но нельзя отвернуться от факта, что он уже не так быстро может уворачиваться, как пять, десять или пятнадцать лет назад.

Он определенно становится слишком старым, чтобы лихо преследовать в темных переулках типов, у которых отсутствует запрет на то, чтобы бросаться на людей с ножами или другими подобными орудиями убийства.

Слишком стар, чтобы играть в героя. Когда, черт побери, он это усвоит? — Мрачно размышлял Джош.

Он сдержал стон, когда наклонился над раковиной смыть крем с лица. Может, в этот раз ему и нужен месяц на выздоровление, как предлагали Маккрей и тот доктор.

И всегда еще есть книга. Ему нужно сцепить зубы и начать продвигаться в написании детективного романа, который он обдумывал последние пару лет. Мэнор — подходящее место, где человек может осесть и выяснить, предназначено ли ему стать писателем.

Джош сдержал проклятия, когда с трудом, хромая, выбрался из крошечной ванны. Лодыжка была всего лишь растянута, а не сломана, но когда он нечаянно повернул ее, чертову штуку, казалось, пронзила боль гораздо большая, чем при переломе. По крайней мере, синяки исчезнут через несколько дней.

Мужчина обвел эту фривольную комнату одним пренебрежительным взглядом и покачал головой. Со своими круглыми башенными стенами, тяжелыми бархатными драпировками и пряничными украшениями на мебели это место выглядело, будто явилось из волшебной сказки. Кровать представляла собой богато украшенное излишество. Джош сообразил, что почувствует себя идиотом, когда будет карабкаться на нее по маленьким деревянным ступенькам. Ему было любопытно, не кладет ли администрация старомодную грелку в кровать на ночь.

По некоторым причинам эта мысль снова вызвала в памяти образ Мэгги Гледстоун.

Джош кинул чемодан на эту дурацкую кровать и открыл его. Внутри он обнаружил белую рубашку и шелковый галстук. В одежной сумке были довольно пристойная итальянский пиджак и пара широких брюк. Почему кто-то озабочен переодеванием к обеду в месте, подобном этому, было выше его разумения, но он был готов пойти навстречу указаниям. Вплоть до мелочей.

Он мимолетно усмехнулся, представив выражение Мэгги, когда она увидит его в незашнурованных кроссовках, итальянском пиджаке и при галстуке. На его опухшую левую ногу никак не натянуть парадные туфли.

Спустя двадцать минут Джош уже медленно и осторожно спускался по покрытой ковром лестнице. В холле носился фантастический аромат, свидетельствующий, что обед — это не выдумка. Дела налаживаются. Он почти пожалел, что рычал и резко разговаривал с бедной маленькой мисс Мэгги Гледстоун.

Потом мужчина достиг передней гостиной, увидел остальных клиентов, ждущих его, и снова изменил свое мнение.

Мэгги обернулась к нему на звук скребущих по деревянному полу костылей. Она послала ему вежливую, но крайне настороженную улыбку.

— О, вот и вы, мистер Дженьори. Позвольте вас представить. Миссис Одесса Хокинс и мисс Ширли Смит.

— Дамы, — Джош наклонил голову, бережно устраиваясь свое тело в кресле. — Зовите меня Джош.

Две женщины на софе, сияя очами, подмигнули ему.

— Мы так признательны, что вы поддержали наше предложение, Джош, — заявила Одесса с любезной улыбкой.

— Ты можешь сказать это еще раз, — объявила Ширли. Фальшивые брильянты на ее очках вспыхнули, когда она рассмотрела костыли и повязки. — Что, черт побери, случилось с вами? Перестрелка с плохими парнями?