Мы покинули Андрюшу и Катю осматривавшими корзину шара. Катя, сгорая любопытством, не оставляла ни одной вещи не тронутой. Увидев машинку, напоминающую часы, она и в ней повертела крошечный винтик, отчего стрелка забегала под стеклом, потом постучала в крышку бочонка, подергала за веревки.

В то время, когда снизу раздалась музыка, девочка, поняв, что это конец проводам, соблазнилась самой толстой из веревок — непременно ей надо потянуть и за нее!

И уже Андрюша спешил к своей подруге, чтобы вовремя улепетнуть на землю, когда Катя схватилась обеими руками за эту веревку и дернула, что было сил.

Пол под ними закачался, корзину толкнуло кверху, Андрюша и Катя свалились на ее дно…

После первого испуга мальчик сообразил, в каком положении они очутились.

— Катя, мы полетели! — вскричал он.

Девочка сначала даже обрадовалась этой мысли, но когда она подошла к борту и заглянула вниз, то ее лицо окаменело от страха: все внизу казалось опрокинутым вверх ногами: дома, церкви, сады и огороды. Уже город оставался вдали, а они неслись над рекой, неописуемо быстро удаляясь от земли. У Кати закружилась голова, она опустилась на диванчик и заплакала.

— Бедная мама… — проговорила она сквозь рыдания.

Андрюша отвернулся, чтобы отереть собственные слезы и стал утешать Катю.

— Слезами горю не поможешь… Да и какое же у нас горе? Посмотри, вот мы летим через озеро… Кругом озера горы, а на горах лес растет! Наверное многие позавидовали бы тому, что мы видим, — говорил Андрюша.

Но Катя не отрывалась от своей печали: ей было очень больно подумать, что она не увидит ни своей мамы, ни своей кроватки, что ей не дадут уже сегодня сладкого печенья…

— Ого! — вскричал мальчик, разбираясь в багаже. — Посмотри, сколько здесь всякой всячины! Сушеные фрукты! Сухари! Чай, сахар!

Катя мало-помалу успокоилась: было очень интересно посмотреть, чем наполнены все эти ящики и мешочки.

— Ну, Катя, теперь ты сделаешься настоящей хозяйкой. Теперь время, должно быть, чайное — так вот тебе все нужное для приготовления чая.

— А где самовар? — спросила Катя.

— Посмотри! — отвечал Андрюша, показывая лампу и металлический чайник.

— Да тут целый магазин посуды!

Удивлению Кати не было границ: здесь были и ложечки, и ножи, и вилки, и тарелки разные, кофейник со стаканчиками к нему. Катя с восторгом взяла на себя роль хозяйки, и ее глаза заблестели снова, но уже не слезами, а радостью.

— Андрюша, — сказала она, — а ведь старичок совсем был добрый: он все, все приготовил для нас!

И Катя углубилась в хозяйство.

Мальчик тем временем занялся осмотром остального багажа, невольным хозяином которого он сделался. Он внимательно развертывал и открывал вещи.

Попадались непонятные инструменты, значения которых он не знал, и мальчику делалось досадно. Он напрягал всю свою пытливость, но многие вещи оставались загадочными.

Умей он справиться с каждым замысловатым аппаратом, ведь так просто было бы определить и высоту, на которой они находятся, и даже место, над которым они пролетают! Андрюша с уважением вспомнил старичка, хозяина «Путника», наверно знавшего все это.

Но когда попадались знакомые вещи, Андрюша веселел и наполнялся бодростью. Так он узнал по компасу, что «Путник» несся по направлению к юго-востоку, и увидел, что барометр показывает «ясно».

Эти открытия были большим утешением для него. Очень полезной была также и превосходная подзорная труба.

В других ящиках были найдены топор, пила, гвозди, ну, словом, целая плотничная мастерская. И Андрюша, подобно Кате, мысленно поблагодарил доброго старичка, запасшего столько необходимых вещей, с которыми, как казалось мальчику, и погибнуть было невозможно. Но достаточно было вспомнить Андрюше, что они между небом и землей, и он снова понимал свое полное бессилие.

Хорошо, что он не был таким, чтобы предаваться бесполезному унынию, и даже мог пошутить про себя:

— Пока летим — хорошо, а когда сядем — будет еще лучше…

Но все-таки, увидев парящую внизу большую птицу, Андрюша с грустью позавидовал ей, потому что птица летела, куда ей хочется, а шар мчал их неизвестно куда, не спрашивая их желания.

Эти грустные мысли были прерваны голосом Кати:

— Андрюша, чай готов!

Мальчик обернулся на голос и сразу повеселел.

Катя стояла, улыбаясь, среди своего хозяйства; на лампе журчал парами кипящий чайник; на одном из ящиков был устроен великолепный стол с приборами и закуской, к нему был придвинут диванчик.

— Ах, это было очень трудно сначала, — оживленно говорила девочка, — но теперь я поняла все! О, теперь я все сумею приготовить для нас. Правда, правда, это не труднее, чем для кукол, только здесь все настоящее!..

Друзья присели на диванчик и при виде съедобного почувствовали голод, вспомнив, что с самого утра ничего не ели.

И первый раз в жизни пища показалась им такой вкусной, а чай таким ароматным…

Когда дети кончили обед и чай, солнце подошло к закату. Облака, подобные гусиным крыльям, протянулись по небу.

Пролетали над равниной, изрезанной зигзагами рек. Вдали, на противоположном солнцу горизонте, блестели какие-то точки.

Андрюша посмотрел в трубу.

— Это снежные вершины гор! — сказал он, передавая трубу Кате.

Солнце скрылось. Стало прохладней. Зажглись одна за другой звезды.

Катя убрала посуду и еду, и усталость стала слипать ее глаза.

— Сейчас мы устроим ночлег, — сказал Андрюша.

На диванчике быстро соорудилась постель для Кати из теплого пледа и подушки. Андрюша огородил диванчик ящиками и мешками, с подветренной стороны перебросил непромокаемый холст, — чтоб было теплее, и когда все было готово, он сказал, что утро вечера мудренее и что пусть Катя спит так же спокойно, как у себя дома, а он, Андрюша, будет бодрствовать, потому что он не устал еще.

Катя помолилась:

— Добрый Господи, Андрюша и я в Твоей воле. Спаси нас, Добрый Господи, и не дай погибнуть, — прошептала она новую молитву и легла в новую кроватку между небом и землей.

Над ней светились звезды и кругом было только небо, и казалось Кате, что это волшебный сон…

— Покойной ночи, Андрюша, — сказала она; закуталась в плед и закрыла глаза…

Вскоре Андрюша услышал ее покойное дыхание, а сам устроился на ящике, облокотился на борт корзины и стал смотреть в темноту наступившей ночи.

Внизу была сплошная тьма и только далеко впереди земля казалась освещенной. По мере движения шара свет становился яснее.

Андрюша прислушался. Сквозь редкий шорох веревок мальчику показалось, что из освещенного на земле места доносится глухое жужжание, похожее на пчелиный улей. Жужжание становилось яснее, и в трубу Андрюша различил приближение большого города. Сердце его учащенно забилось в надежде на спасение.

Вот стали видны освещенные полосы улиц, круги площадей. Видны были проходящие улицами трамваи и черные движущиеся точки людей.

Слух различал уже дребезжание звонков, гул человеческих криков и, наконец, вырвавшись из общего шума над городом, к небу, к Андрюше поплыли звуки колокола.

Каждый удар отчетливо подымался от земли, будто возвещая близкую радость оторванным от нее детям.

— Что надо сделать? — тревожно шептал Андрюша. — Кричать?! Но кто же услышит? А если и услышит — кто же поможет? Да и как помочь?

И мальчику стало тяжело до слез от разбивающейся надежды на спасение.