Шарп бегом пересёк загон, где по глазам и ноздрям мёртвых лошадей уже ползали мухи. Он споткнулся о металлический колышек, к которому привязывали лошадей драгуны, и едва не упал лицом вперед, тем самым избежав встречи с просвистевшей мимо пулей. Пуля была на излёте, но даже такая может убить.

Его стрелки вели огонь от загона, дымки от винтовок Бейкера стелились вдоль низкой стены.

Шарп присел около Хэгмэна:

— Что случилось, Дэн?

— Драгуны вернулись, сэр, — сказал Хэгмэн лаконично, — И с ними есть пехота.

— Вы уверены?

— Застрелил одного синего ублюдка, и пока двух зелёных.

Шарп вытер пот с лица, затем прополз несколько шагов вдоль стены, туда, где пороховой дым был не такой густой. Драгуны залегли и стреляли с опушки леса в сотне шагов. Слишком далеко для их карабинов, подумал он, но на дороге, бегущей через лесок, виднелись синие мундиры. Наверное, пехота готовилась к атаке. Откуда-то — близко — слышался странный клацающий шум, который он не смог опознать, но, так как это, казалось, не предвещало угрозы, он его проигнорировал.

— Пендлтон!

— Сэр?

— Найдите лейтенанта Висенте. Он в деревне. Прикажите ему немедленно отводить людей на север.

Шарп показал на тропу через виноградники, ту же, которой они вошли в Барка д’Aвинтас, и где ещё лежали убитые в первой стычке драгуны.

— И, Пендлтон, скажите ему, чтобы поспешил. Но постарайтесь быть вежливым.

Пендлтон, карманник из Бристоля, самый юный из людей Шарпа, выглядел озадаченным:

— Вежливым, сэр?

— Назовите его «сэр», чёрт вас задери, и отдайте честь, но быстро!

Проклятье, думал Шарп, сегодня они не смогут спастись, переправившись через Дору на курсирующей взад и вперёд маленькой лодке, не присоединятся к капитану Хогану и британской армии. Вместо этого им придётся прорываться на север из ада, и делать это быстро.

— Сержант! — он посмотрел налево и направо, выглядывая Патрика Харпера через вьющийся вдоль стены винтовочный дым. — Харпер!

— Я здесь, сэр! — Харпер подбежал сзади. — Разбирался с теми двумя лягушатниками в церкви.

— Как только португальцы входят в виноградник, мы валим отсюда. Кто из наших остался в деревне?

— Харрис там, сэр, и Пендлтон, конечно.

— Пошлите кого-нибудь удостовериться, что они ушли, — Шарп устроил винтовку поудобнее на стене и послал пулю в строящуюся на дороге пехоту. — И, Пат, что вы сделали с теми лягушатниками?

— Они взяли деньги, собранные для бедных, — заявил Харпер, любовно погладив свой вложенный в ножны штык. — Я послал их к чёрту.

Шарп усмехнулся:

— И если будет шанс, поступите так же с ублюдочным французским офицериком.

— С удовольствием, сэр, — заявил Харпер и отбежал к домам через загон.

Шарп перезарядил. Французы почему-то слишком осторожничали. Они уже должны были напасть, но, подвергнувшись нападению, вероятно, полагали, что в Барка д’Aвинтас войск противника гораздо больше, чем две объединившихся роты, да и винтовочный огонь, видно, напугал драгун, которые не могли отличиться подобной точностью стрельбы. Трупы, лежащие в траве у края леска, свидетельствовали, что спешенным французским всадникам преподали урок стрельбы по мишеням из винтовки Бейкера. Французы не использовали винтовки, считая, что спиральная нарезка, придававшая пуле вращение в стволе, повышая точность, делает перезарядку слишком медленной. Они, как и большая часть британской армии, полагались на быстрее перезаряжающийся, но гораздо менее точный мушкет. Человек мог находиться в пятидесяти ярдах от мушкета и иметь хороший шанс выжить, но позиция в сто шагов перед винтовкой Бейкера в руках толкового стрелка гарантировала смерть, поэтому драгуны отступили в деревья.

В лесу также была пехота, но что эти ублюдки затевали? Шарп приставил заряженную винтовку к стене, вытащил свою подзорную трубу, прекрасный инструмент, сделанный в Лондоне Мэтью Бергом и подаренный сэром Артуром Уэлсли после того, как Шарп спас его жизнь при Ассайе. Он опёр трубу на поросший мхом парапет и направил её на передовую роту французской пехоты, построенную в три шеренги и защищённую деревьями. Шарп искал любые признаки готовности к атаке, но солдаты стояли расслабленно, опираясь о приклады мушкетов, даже штыки не примкнули. Он повернул трубу, внезапно ощутив страх при мысли, что французы могут попытаться отрезать ему путь к отступлению, проникнув в виноградник, но не увидел ничего настораживающего. Он снова вернулся к леску, увидел блик света, чёткий яркий кружок, — и понял, что это офицер, который, стоя на коленях, укрывшись в тени, отбрасываемой листвой, смотрит на деревню через подзорную трубу. Офицер, несомненно, пытался понять, сколько вражеских войск в Барка д’Aвинтас и как на них напасть. Шарп убрал свою трубу, поднял винтовку и устроил её на стене. Осторожно, думал он, теперь — осторожно. Убей офицера — и отсрочишь атаку французов, потому что офицер — тот, кто принимает решения. Шарп взвёл курок, прижался к ложу щекой, правым глазом в просвет прицела поймал более тёмный участок тени, бывший синим мундиром француза, потом сделал корректировку выстрела, подняв ствол на лезвие ножа, так, чтобы он скрыл цель. Пуля ведь в полёте немного снижается. Ветер был слабый, недостаточный для того, чтобы отклонить её влево или вправо. Над ухом грохали выстрелы винтовок, струйка пота потекла мимо зажмуренного левого глаза Шарпа. Он потянул спусковой крючок, винтовка ударила его в плечо, от горьковатого порохового газа защипало глаз, крупинки горящего пороха обожгли щёку, и облако дыма поднялось над стволом, скрыв цель. Шарп обернулся и увидел, что отряд лейтенанта Висенте отступает в виноградник вместе с тридцатью или сорока гражданскими. Харпер возвращался через загон. Странный щёлкающий звук усилился, и Шарп понял, что это был стук пуль французских карабинов о каменную стену.

— Мы очистили деревню, сэр, — доложил Харпер.

— Можно уходить, — сказал Шарп удовлетворённо, ведь враг оказался настолько медлительным, что дал ему время отвести своё войско.

Он отправил Харпера и большую часть «зелёных курток» к Висенте, приказав взять с собой дюжину французских лошадей. Каждая из них стоила в деньгах целое состояние, которое они могли бы заполучить когда-нибудь, если воссоединятся с армией. Шарп, Хэгмэн и ещё шестеро заняли позиции вдоль стены и принялись стрелять с такой скоростью, с какой позволяла быстрая зарядка винтовок. Это означало, что они не использовали пыжи, а просто вкладывали пули в ствол. Шарп не заботился о точности, он хотел, чтобы французы слышали выстрелы, видели плотное облако порохового дыма и не знали, что их враг ушёл.

Он потянул спусковой крючок, и кремень рассыпался на бесполезные осколки. Закинув за плечо винтовку, он отступил под прикрытием дыма, увидел, что Висенте и Харпер уже углубились в виноградник, и прокричал оставшимся стрелкам немедленно уходить. Хэгмэн приостановился, чтобы выстрелить в последний раз, и только тогда побежал. Шарп был с ним, отступая последним. Всё так легко получилось, французы, казалось, повержены, — и именно тогда Хэгмэн упал.

Сначала Шарп думал, что Хэгмэн споткнулся об один из металлических колышков, к которым драгуны привязывали своих лошадей, но вдруг увидел кровь на траве, и что Хэгмэн выронил винтовку, а пальцы его правой руки медленно сжимаются и разжимаются.

— Дэн! — Шарп упал на колени и увидел крошечную рану над левой лопаткой Хэгмэна.

Шальная пуля карабина, несмотря на дым, нашла свою цель.

— Не останавливайтесь, сэр, — прохрипел Хэгмэн. — Я готов.

— Пошёл к чёрту, — прорычал Шарп и перевернул Хэгмэна на спину.

Спереди раны не было, и это означало, что пуля засела внутри. Хэгмэн захрипел и сплюнул пенистой кровью.

Шарп услышал, что Харпер кричит ему:

— Ублюдки приближаются, сэр!

Всего лишь минуту назад, подумал Шарп, я поздравлял себя с тем, как легко это вышло, и вот всё рухнуло.