Сержант Мачедо единственный из португальцев повторил достижение Шарпа: сделал три выстрела за сорок пять секунд. Пятнадцать стрелков и двенадцать португальцев делали по выстрелу каждые двадцать секунд, но остальные действовали медленнее, и Шарп с Висенте приступили к их обучению. Вильямсон, один из тех, кто отстрелялся неудачно, ворчал, что глупо было заставлять его стрелять из гладкоствольного мушкета, если у него — винтовка. Свои недовольства он высказывал достаточно громко, чтобы все слышали, считая, что Шарп, как обычно, проигнорирует его заявления, и весьма огорчился, когда Шарп приказал ему выйти из строя.

— У вас есть жалобы? — с вызовом спросил Шарп.

— Нет, сэр, — Вильямсон с недовольной физиономией смотрел мимо Шарпа.

— Cмотрите на меня, — сказал Шарп.

Вилямсон мрачно повиновался.

— Вы учитесь стрелять из мушкета, как положено солдату, — заявил Шарп. — Потому что я не хочу, чтобы португальцы считали, что мы относимся к ним с пренебрежением. — Вильямсон оставался угрюмым, поэтому Шарп продолжил. — И, кроме того, мы сражаемся вместе в тылу противника. Что, если ваша винтовка сломается, и вам придётся взять в руки мушкет? Есть и ещё одна причина.

— Какая, сэр? — спросил Вильямсон.

— Если вы, черт раздери, не станете выполнять мои распоряжения, я накажу вас, потом ещё и ещё, пока вам это не станет поперёк горла, и тогда вы попытаетесь прекратить это, выстрелив в меня.

Вильямсон уставился на Шарпа с таким выражением, словно действительно собирался стрелять в него, но Шарп смотрел ему прямо в глаза, и Вильямсон отвёл взгляд.

— У нас так патроны кончатся, — грубо буркнул он.

Вильямсон в чём-то, возможно, был прав, но Кейт Сэвидж отперла оружейную комнату отца, где нашёлся бочонок пороха и формы для отливки пуль. По приказу Шарпа изготовили новые патроны, используя страницы сборников проповедей из библиотеки виллы. Пули оказались мелковаты, но для учебных стрельб годились, и в течение трёх дней солдаты стреляли из мушкетов и винтовок за дорогой. Французы, наверняка, слышали стрелковую подготовку, отзывающуюся эхом в холмах, и видели поднимающийся над деревней пороховой дым, но не наведались посмотреть, что происходит. Не было и подполковника Кристофера.

— Но французы придут, — заявил Шарп Харперу однажды днём, поднимаясь с ним по склону холма, возвышающемуся над виллой.

Не нравится мне это, — ответил великан-ирландец. — Думаю, они притворяются, будто не знают, что мы здесь.

— И когда они придут, то порвут нас в клочки, — заключил Шарп.

Харпер пожал плечами — мол, возможно, — потом нахмурился:

— Куда мы идём?

— На вершину, — ответил Шарп.

Он провёл Харпера через лес к скалистому склону, а там было рукой подать до старой сторожевой башни на вершине.

— Вы никогда здесь не были?

— Я рос в Донеголе, — ответил Харпер. — И там нас учили никогда не лезть на гору.

— Почему?

— На вершине если что уронишь, оно покатится вниз, сэр. Пока, запыхавшись, карабкаешься вверх, потеряешь то, что оставил внизу. Иисусе Христе, здесь до небес рукой подать!

Тропа шла вдоль скалистого хребта к вершине, с обеих сторон от неё вниз уходили такие крутые склоны, что лишь коза смогла бы вскарабкаться по ненадёжной каменистой осыпи, идти же по самой тропе было безопасно. Путь заканчивался у подножия сторожевой башни.

— Мы устроим здесь форт, — объявил Шарп с энтузиазмом.

— Боже упаси, — охнул Харпер.

— Мы обленились, Пат, размякли. Ничего не предпринимаем. Это плохо.

— Но зачем что-то строить? — спросил Харпер. — Это уже — крепость! Сам дьявол не смог бы взять этот холм, если бы его защищали!

— Здесь две тропы, — Шарп проигнорировал это замечание. — Эта и другая, на южной стороне. Их нужно перегородить стенами. Каменными стенами, Пат, достаточно высокими, чтобы прикрыть человека, который ведёт стрельбу стоя. Здесь много камня.

Шарп повёл Харпера под обрушившейся аркой входа и показал, что башню построили над естественным углублением на вершине, и осыпающиеся со стен камни постепенно заполнили яму.

— Вы хотите, чтобы мы перетащили весть этот камень и построили новые стены? — поразился Харпер.

— Я говорил с Кейт Сэвидж об этом месте, — сказал Шарп. — Эту старую башню возвели сотни лет назад, Пат, когда здесь были мавры. Они убивали христиан, и по приказу короля построили сторожевую башню, чтобы видеть приближение мавританской конницы.

— Очень разумное решение, — заметил Харпер.

— Кейт рассказывала, что народ долин посылал сюда разные ценности, чтобы уберечь от языческих ублюдков. Монеты, драгоценности, золото. Все это здесь так и лежит, Пат. Произошло землетрясение, башня обрушилась, и местные жители считают, что под тоннами камня так и лежит сокровище.

— И почему они не выкопали его, сэр? — скептически возразил Харпер. — Жители деревни не производят впечатление дураков. Святое Семейство, Иисус, Мария и Иосиф! Если б я знал, что на холме в яме есть это проклятое золото, не проводил бы время с плугом и бороной!

— Ну да, верно, — ответил Шарп, лихорадочно придумывая достойный ответ на совершенно резонное возражение Харпера, ведь сочинённая им история расползалась по швам. — Видите ли, с золотом похоронили ребёнка, и легенда гласит, что его призрак будет посещать дом того, кто потревожит его останки. Конечно, если дом расположен поблизости, — добавил он поспешно.

Харпер отнёсся к истории равнодушно. Он смотрел на уходящую вниз тропу.

— Значит, вы хотите построить здесь форт?

— И нужно запастись водой, — добавил Шарп.

Отсутствие источника было слабым местом этой позиции. Если бы ему пришлось обороняться от французов на вершине, он не хотел сдаться только из-за жажды.

— Мисс Сэвидж, — он не мог думать о ней, как о «миссис Кристофер», — обеспечит нас бочками.

— На солнце вода протухнет, — заметил Харпер.

— Добавим в воду немного бренди, — Шарп вспомнил, что во время плавания в Индию и обратно вода всегда слегка отдавала ромом. — Бренди я найду.

— И вы действительно ожидаете, что я поверю, будто под теми камнями есть золото, сэр?

— Нет, — признал своё поражение Шарп. — Но я хочу, чтобы люди хоть немного верили в это. Строить стены будет тяжело, Пат, и мечты о сокровище не повредят.

Золото они не нашли, но под весенним солнцем вершина превратилась в настоящую крепость, где горстка пехоты могла дожить до старости в осаде. Древние строители выбрали отличное место: оно не только возвышалось над обширной территорией, позволяя вести наблюдение, но его, к тому же, легко было защитить. Нападавшие могли подойти только с севера или юга, и в обоих случаях они должны были двигаться по узким тропам. Шарп, обследуя южную тропу, нашёл под валуном проржавевшую стрелу и показал её Кейт, когда она в широкополой соломенной шляпе поднялась на вершину, чтобы посмотреть на башню. Кейт долго вертела стрелу в руках.

— Кажется, это не очень старинное, — заметила она.

— Я думал, что этим, может быть, ранили какого-нибудь мавра.

— Местные все еще охотились с луками и стрелами во время моего дедушки.

— Ваша семья уже жила тогда здесь?

— Сэвиджи поселились в Португалии в 1711 г. — сказала она гордо.

Она пристально смотрела на юго-запад, в направлении Опорто, и Шарп знал, что она надеется увидеть на дороге приближающегося к деревне всадника, но за все прошедшие дни от её мужа не пришло никакого известия. Не приезжали и французы, хотя они должны были видеть, как его люди работают на вершине холма: складывают каменные заграждения через тропы и поднимают по ним бочки с водой, которые спустили в освободившуюся от камней яму. Люди ворчали, что работают, как мулы, но Шарп знал, что лучше для солдата быть усталым, чем праздным. Некоторые, подстрекаемые Вильямсоном, говорили, что это — пустая трата времени, нужно бросить этот холм и разрушенную башню и идти на юг, к армии.

— Каково это, — говорил Вилямсон своим приятелям. — Мы тут горбатимся, а он жену подполковника щекочет!