- Ты не рассказывал.

- Говорю сейчас. Когда к власти пришел Андропов, мы получили разрешение, которого давно добивались раньше - на использование психозондажа тех подозреваемых, о которых успели выведать за прошедшие пять лет. И то в порядке эксперимента. Странно, но высшее руководство и тогда не верило, и сейчас еще сомневается во всем происходящем...

- А эксперимент? - спросила Марина.

- Эксперимент... не знаю, сказать, что прошел удачно... наверное, нет, но кое-какой результат дал. Для проведения мы отловили пятерых, которые получили дозу пентатала натрия и принялись говорить.

Услышав о наркотике, Марина зябко поежилась. Антонов не обратил никакого внимания на это, он внезапно вернулся в то официальное состояние, с которым и пришел в столовую. И снова точно читал по бумажке:

- Как выяснилось, у троих просто шарики поехали за ролики, их пришлось отправить в соответствующее учреждение, еще один оказался сотрудничающим с БНД инженеришкой. Но вот кассета пятого...

- Ты ее слушал?

- Нет. И никто не слушал. У нас в отделе, никто, - поправился он, кроме психиатра, готовившего "сыворотку правды". Его тотчас перевели от нас подальше, прямиком в Москву, не знаю теперь, ни где он, ни что он. А кассета тотчас пошла "наверх" добралась до самих кремлевских старцев. Их она напугала до полусмерти. Ходили у нас самые разные слухи о том, что записано на ней, слухи самые невероятные и противоречащие друг другу, то одно предрекающие, то другое. Да и как не ходить, когда всякий начальник с Лубянки, кто прибывал в нам в областной центр, тут же вызывал меня к себе, делал квадратные глаза и под большим секретом лепетал что-то о тех неисчислимых бедах, которые, - по словам того, кто наговорил в наркотическом бреду эту злосчастную кассету, - буквально сотрут страну в порошок. Поэтому вам надо закручивать гайки на местах, крепить ряды и прочее и прочее в том же духе, никакой конкретики, никаких точных указаний, но выполнение доложите в недельный срок. Это самое главное....

А кассета и для нашего шефа и для многих кремлевских вождей и в самом деле была как термоядерная бомба индивидуального действия. Помнишь, наверное, как быстро они принялись покидать наш мир, особенно высокие службисты из безопасности у нас, да и в странах соцлагеря. Самоубийства, инфаркты, инсульты. Помнишь, конечно, и как крепили они ряды с высочайшего дозволения нашего шефа и закручивали гайки, пока генсека с Лубянки не доконал его собственный страх.

Он помолчал немного и продолжил уже иным тоном.

- После смерти Андропова нас хотели прикрыть. Боялись, как бы мы еще что не раскопаем. Но так и не решились, велели в качестве компромисса продолжать действовать, но ни в коем случае не прибегать к столь крутым мерам, а просто следить, просто узнавать, выведывать, выяснять... Ничего не предпринимая, ни в коем случае. То ли и в самом деле боятся, то ли... подготовились как следует и уже ждут, сами ждут, понимаешь? - он зло махнул рукой. - И, главное, как все у них просто! А наши люди все регистрируют и регистрируют прибытия новых и новых пришельцев. И все чаще и чаще. Как эпидемия, как нашествие.

- Сколько же их всего?

Он пожал плечами.

- Можно только догадываться. Я же говорю: десятки только тех, о существовании которых нам известно, за кем закреплены наши сотрудники, чья почта перлюстрируется, а звонки прослушиваются. Сколько еще неизвестных отделу, я не имею ни малейшего представления. Может, сколько же, может, вдвое, вдесятеро больше. И они еще прибывают чуть не каждый день. Вот что ужасно.

- Ужасно? - переспросила она.

- Не для отдела, на нем свет клином не сошелся. Хотя работы только прибавляется. Я говорю вообще... в принципе... - он не продолжал. Марина постаралась сменить тему.

- А ты... как начальник, каковы твои функции? Или это секрет? - тут же добавила она, боясь, что так оно и будет.

- Я пытаюсь контролировать свой участок: вот этот городок и прилегающие дачные поселки. Создаю свою сеть информаторов...

- В том числе и из меня.

Неловкость, с которой она пыталась пошутить, выдала ее внутреннее напряжение. Антонов взглянул на Марину, на робкую улыбку, пытающуюся найти себе место на бледном лице, и замолчал. Потом, переведя дыхание, неожиданно предложил:

- Может, давай пройдемся... хотя бы.

Она откликнулась тотчас.

- Тогда проводи меня.

- Охотно, - они поднялись. - Если не против, пойдем пешком.

- Да, конечно, - торопливо согласилась Марина, радуясь внезапной паузе в мертвенном разговоре. Она и страшилась, и ждала продолжения, сама не понимая своих чувств и оттого боясь расстаться с Антоновым сейчас. Ей нужно было узнать, она боялась узнать... и еще очень боялась остаться одна, после того, как узнает. Столько мыслей, столько догадок, столько предположений... лучше и в самом деле дотерпеть до последнего, когда уже станет невмоготу, попрощаться, а затем, выпив, для верности, феназепам, провалиться в глубокий сон, сон-спаситель.

Еще до этого разговора, она что-то знала, собственно, Антонов, как лицо, предоставившее ей работу, кое в чем приоткрыл завесу секретности, но тогда, если ей и снились кошмары о людях из будущего, то иллюзорного, фантомного свойства. Нынешняя, неизбежно грядущая ночь уже начинает ее пугать.

Они вышли из столовой и не спеша двинулись в сторону кинотеатра "Союз". Антонов взял ее под руку и почувствовал взволнованное прикосновение холодных пальцев, будто умолявших, будто просивших о чем-то. Она давала знак, свой знак к продолжению.

- Я давно хотел тебе сказать, - вновь заговорил он. - Есть одна странность во всем этом, очень важная странность. Те, кто возвращаются сюда, всегда очень хорошо экипированы и подготовлены к встрече с нашим временем, собственно, они и так жили в наше время, кое-какие воспоминания сохранились, это естественно, но я говорю о другом, о бумажной стороне проблемы. Позавчера я отдал паспорт Остапенко на экспертизу, сегодня получил ответ. Фальшивка, конечно, но выполнена не типографским способом, а каким-то иным. Известно, что водяные знаки подделать не проблема, но столь мастерски подделать саму печать... - все его объяснения казались ему несвязными, он попытался сосредоточиться. До этого он нес пиджак на локте, теперь перекинул через плечо, это простое движение помогло ему ухватиться за мысль. - Ты представляешь себе матричный принтер, - она кивнула, конечно, видела его работы. Теперь представь, что существует принтер такой высокой разрешающей способности, с такой цветопередачей, что вышедший из него рисунок может быть принят за типографское изделие, за высокую печать. Но эксперт уверяет, что изображение паспорта Осипенко составлено из микроскопических точек, число коих доходит до 450 на сантиметр, в пять раз больше возможного. При этом состав краски таков, что она не смывается, как бывает у обыкновенных принтеров, собственно, состав краски - это еще одна изюминка, над ее расшифровкой до сих пор работают в лаборатории. И при этом техника, выдающая такие результаты, не является ни сверхдорогой, ни недоступной. Эта техника, судя по объему ее применения, используется повсеместно, хотя она и способна по желанию заказчика, воссоздать паспорт, партбилет, да хоть банкнот даже. Последнее, впрочем, крайне редко встречается, видимо, переселенцы просто используют старые, отслужившее свое купюры.... Ведь деньги поменялись вместе с государством.