Девка так и отскочила.

Жилло, собственно, почему на моряков посматривал? Они пребольшую копченую треску ели да не доели. Он и рассудил, что стянуть ее будет несложно, пока девка деньги хозяину сдает. Мелочь, которая в кармане, все-таки поберечь придется. А треска с горбушкой - это уже завтрак.

Встали моряки, расплатившись, факел небольшой от фонаря зажгли и, думаете, к гавани гуськом пошли? Какое там - совсем в другую сторону. И у самого главного - сундучок под мышкой оказался. Жилло насторожился - не иначе, клад закапывать понесли! Так что бы вы думали - у замыкающего, самого молодого, лопата под кафтаном. Он ее к перевязи для сабли приспособил, но все равно болтается и сбоку хорошо видна.

Тут Жилло присвистнул. Клад - это было куда как кстати. Граф-то, если жив, то в темнице, и лекарь с ним вместе. Вызволять надо. А здравый смысл подсказывал слуге, что и при повальном равенстве вытащить узника из тюрьмы можно только за деньги. Не то чтоб стражу подкупить - это бы проще всего! А хоть адвоката нанять... Хотя леший их тут ведает, не отменили ли они по случаю равенства и адвокатов?

В общем, моряки вразвалочку чьим-то огородом топают, Жилло, пригнувшись, следом крадется. Моряки луг перешли - и он за ними. Моряки в рощицу углубились - Жилло почуял, тут и остановятся. Действительно, остановились, один яму выкопал, другой в нее сундучок поставил. Закопали, постояли, тихо назад побрели. Жилло, конечно, остался. Стоило морякам отойти подальше - он руками откопал сундучок.

И что же за клад вынул он оттуда?

Хотите - верьте, а хотите - нет, а вынул он завернутого в шелковый платок дохлого попугая...

Почесал Жилло в затылке. Клад, однако!.. Подумал, что хитрые моряки могли нафаршировать пташку-покойницу драгоценностями - скажем, бриллиантами. Но копаться в дохлых птичьих потрохах у него охоты не было. Да и поди сбудь драгоценности в чужом городе. Как раз на неприятности нарвешься. Потому взял Жилло платок, а попугая сунул обратно в сундук и закопал.

Платок же ему понадобился для колена. Как он треснулся, перебираясь через водопад, так до сих пор и болело. Жилло знал, что лучше всего в таком случае - туго перебинтовать ногу. Вот и воспользовался пестрым шелковым платком. Вроде полегчало. Подумал Жилло, что нужно будет потом повязку и штаны местами поменять - чтобы повязка все-таки снизу, а штаны все-таки сверху. Когда "потом", он и сам не знал. А просто пошел прочь от попугаевой могилы.

Поскольку местности он не знал, то и вернулся к кабачку с баркасами. Там уже последние посетители разбредались. И посуду прибрала бойкая девка, которой вынь да положь общих мужей, и недоеденную треску - соответственно.

От кабачка рукой подать было до гавани. Собственно, от города к этой гавани вела дорога, а кабачок стоял в сотне шагов от той дороги, но от него тянулась туда и своя, особая тропинка. И на той тропинке хорошо было в засаде сидеть, потому что окружали ее высоченные валуны. Жилло подумал надо же куда-то двигаться, почему бы и не в гавань? В конце концов, в его дурацком положении матросом наняться - еще не самый скверный выход. Травознаем он был, браконьером был, сторожем на рынке был, слугой графским тоже был - матросом не был!

Похромал Жилло к гавани, соображая, когда же наконец рассветет. Ночи летом короткие. Моряки на судах поднимаются рано. Поужинал он на лекарской кухне плотно. Голод до утра не проснется. Часика полтора-два можно подремать на берегу - а потом...

Тут тропа сделала поворот, и Жилло - с ней вместе. Прямо в глаза ему з-за валуна - факел! Что еще за полуночные гуляки к кабачку бредут? А это нос к носу с Жилло столкнулись двое из той четверки, что попугая хоронила. Старший и тот, что лопату нес!

- Эге! - говорит басом старший, ткнув пальцем в колено графского слуги. - А платочек-то знакомый!

- Вот так всегда, - добавляет его спутник, вытягивая из-за раструба грязнейшего ботфорта ножичек с пол-сабли, не меньше. - Идешь за позабытым поясом, а находишь платочек...

- Напрасно ты меня тогда убеждал, Мак, что не для чего за пивом пояс расстегивать, - и тут старший тоже достает из-за своего раструба что-то похожее. - Видишь, кабы я тебя послушался, мы бы за поясом не вернулись и платочек свой не повстречали!

- Вы, капитан, правы в том рассуждении, что в стянутое брюхо много пива не вольешь, - философски отвечает юный владелец лопаты, - но распущенное брюхо отнюдь не способствует бдительности. А мы ее, видать, утратили, раз этот равноправный собрат за нами смог бесшумно пойти и платочком нашим разжиться...

Жилло давно бы деру дал, несмотря на колено, да только держат его два ножа с двух сторон, один в желудок уперся, а другой - в печенку, и неизвестно, что хуже.

- Я бы таких собратиков на реях вешал, - задумчиво сообщает капитан, - и знаешь, Мак, получал бы от этого огромное удовольствие... Придется нам с тобой теперь возвращаться, искать могилку, опять Дублона в сундучок укладывать, опять закапывать...

- Не придется, - наконец обрел дар речи Жилло. - Я когда понял, что там нет ни золота, ни драгоценностей, попугая обратно похоронил. Не верите - я вас сам туда отведу и покажу.

- Похоронил? - удивился капитан. - Попугая - похоронил???

- Вы же похоронили!

Помолчали моряки. Мак с большим интересом ждал, что капитан попугайскому гробокопателю ответит, а капитан задумался.

- На мели, значит, оказался? - спросил он наконец Жилло.

- И на какой еще мели!

- Пойдешь с нами, - внезапно решил капитан. - Только слово дай, что похоронил Дублона как полагается, не бросил лесным кошкам на растерзание!

- Право слово, как полагается! - отвечал Жилло. - Правда, и сам не знаю, зачем это сделал, но в сундучок уложил и закопал. Клянусь!

- Чем клянешься-то? - почему-то с великим подозрением спросил капитан.

Жилло задумался. Граф бы в таком случае свою честь и благородных предков помянул. А слуга? Впрочем, раз уж в государстве равноправие завели... Может, оно и к клятвам относится?

- Честью... - буркнул Жилло, понимая, что не про него такая клятва.

- Ого! - и тут моряки переглянулись. Понял Жилло, что опять их удивил.

- Откуда ты такой взялся? - полюбопытствовал капитан. - Честью! Да если бы ты честь в городе помянул - тебя бы повязали и в подземелье Коронного замка сволокли. Ты что, совсем из захолустья?