Вознесение Господа последовало не вдруг по воскресении Его, а спустя четыредесять дней. Надлежало в продолжение сего времени многими непреложными доказательствами засвидетельствовать пред учениками и всем миром истину Его воскресения; надлежало доказать ученикам, яже о царствии Божий то, чего нельзя было открыть им до креста, и о чем однако же им нужно было услышать от Учителя своего еще до сошествия к ним нового наставника — Духа Святого; надлежало, наконец, может быть, и самому человечеству воскресшего иметь время, дабы просветлеть всею полнотою славы божественной, ожидавшей Его по вознесении на небо.

Между тем, сам воскресший Господь не напрасно в самый первый день, и почти первый час, по воскресении сказал Магдалине: восхожу ко Отцу моему и Отцу вашему! Отселе Он уже видимо принадлежал не столько земле, сколько небу: являлся по временам ученикам, беседовал с ними, давал осязать себя, благословлял для них трапезу, даже сам вкушал нечто во уверение их; но это были явления временные, всегда показывавшие, что являющийся таким образом принадлежит миру не нашему, а Высшему.

Среди сего полунебесного состояния, наступил четыредесятый день — число издревле, по всей священной истории, отличенное как время окончания великих подвигов, и теперь предназначенное для вознесения Господа на небо. В четыредесятый день по рождении первенцы Израиля, по закону Моисееву, должны были являться в храм пред лице Иеговы; в четыредесятый день по воскресении, как бы новом рождении, должен был войти в небесную скинию и первенец из мертвых (1 Кол. 1, 18) всего рода человеческого, дабы явиться лицу Божию и начать свое небесное ходатайство о нас.

Не видно, чтобы ученикам было предварительно известно, что сей день положит конец их видимому обращению с Учителем. Однако же они, — по явному повелению, которое могло быть дано среди предшествующего явления, или, подобно как некогда Симеон пришел во храм Иерусалимский, движимые духом, — все собрались к сему дню в Иерусалиме. Как святой град ни полон был врагами их Учителя, но были люди, которые все готовы были представить им мирное и удобное место для собраний. И можно думать, что настоящее собрание было там же, где совершена была Тайная Вечеря, там же, где потом сойдет на Апостолов Дух Святой: место известное и теперь под именем горницы Сионской.

Явился и Учитель, без сомнения, так же, как являлся прежде, — внезапно, неведомо откуда и как, священнотайне. После собеседования и, может быть, таинственного преломления хлеба, Учитель и ученики оставили Иерусалим и пошли к Вифании, тем самым путем, коим шли они некогда из-за Тайной Вечери в вертоград Гефсиманский, как бы в показание того, что один и тот же путь ведет к поту кровавому, на крест, и к Елеону — на небо. Путь сей, без сомнения, был пройден не молча, и мы имеем пространную, сохраненную св. Иоанном, беседу Господа с учениками на сем пути, когда он проходим был в первый раз. Но сказанное теперь нужно было для всемирных учителей, а не для нас, учеников их; посему и не передано нам Евангелистами. Об одном только обстоятельстве упоминает Ев. Лука, которое, с одной стороны, дает разуметь, что главным предметом последнего собеседования Господа с учениками было благодатное царствие Божие, с другой, показывает, как св. Писатели для истины и назидания нашего нисколько не скрывают и таких вещей, кои для них самих приятнее было бы предать всемирному не сведению, а забвению. Именно, по свидетельству сего Евангелиста, Апостолы, между прочими вопросами о царстве Божием, предложили Учителю теперь и такой вопрос, который показывал, что прежний предрассудок о земном воцарении их Учителя над Иудеею не был разрушен в их уме самим крестом. Господи, вопросили некоторые из них, аще в лето сие устрояеши царствие Израилево?

Не перед Гефсиманией и Елеоном слышаться бы такому вопросу!.. но вопрошавшие еще не были крещены Духом, который имел их навсегда поднять от земли к небу, устремить к тому, чего око не видало и ухо не слыхало; посему и не удивительно, что мыслили по человечески, — разумели Учителя, даже воскресшего, еще по плоти. Божественный Наставник кротко выслушал вопрос; не восхотел опечалить вопрошавших, не только упреком, даже прямым отрицанием, а только, обратившись ко всем ученикам, сказал с любовию: несть ваше разумети времена и лета, яже Отец положи в своей власти: но приимите силу, нашедшу Св. Духу на вы, и будете ми свидетели в Иерусалиме, во всей Иудеи, в Самарии и даже до последних земли (Деян.1, 7-8). То есть, как бы так вещал Учитель: «Не о царстве и наградах вам должно думать теперь, а о подвигах и терпении до смерти: представьте будущее Тому, в деснице Коего оно находится, и обратите внимание на то, что предстоит вам и над чем должны вы трудиться». Что наставление сие было принято, как должно, доказательством тому вся последующая жизнь и вся проповедь Апостолов. Из обратившихся потом в христианство Иудеев и язычников, многие также увлекались мечтательною мыслью о земном, чувственном царстве Спасителя, но Апостолы твердо стояли против сей мысли, и на вопрос о времени пришествия Господа и Учителя отвечали подобно Ему: «Несть ваше и наше разумети времена и лета: приидет день Господень, яко тать в нощи; сего ради бдите, яко не весте; в кий час Жених приидет».

Среди сих собеседований о царствии Божием достигли вершины Елеона. Здесь Господь остановился, воззрел на учеников, потом воздвиг руки и благословил их. Уже сие священнодействие показывало, что предстоит нечто важное и необыкновенное. В самом деле, едва только окончилось благословение, Учитель отступил от учеников (как бы для того, чтобы не увлечь их с Собою на небо); потом с лицом, обращенным к востоку, отделился от земли и начал возноситься на небо. Восхождение сие совершалось так неспешно, что ученики могли вполне насладиться величественным зрелищем. Когда Возносящийся был уже на такой высоте, что зрению трудно было следовать за Ним, явился облак светлый и сокрыл Его от лица земли. Но ученики и после сего все еще продолжали смотреть на небо, не зная, чем кончится зрелище, а некоторые думая, может быть, что Учитель если и вознесся, то на время, как сокрывался чудесно в конце каждого из предшествовавших явлений.

Такое нерешительное состояние мыслей и чувств могло продолжаться долго не только на Елеоне, а и по возврате с него: между тем как наступающие дни были весьма драгоценны, долженствуя служить приготовлением к принятию св. Духа. Надлежало вразумить учеников в тайну того, что они видели; и се, егда взирающе бяху на небо, мужие два сташа пред ними в одежде беле. Вид и одежда были человеческие, но взор, глас и величие ангельские. Мужие Галилейстии, так вещали небожители, что стоите, зряще на небо? Сей Иисус, вознесыйся от вас на небо, такожде приидет, имже образом видесте, Его, идуща на небо. То есть, небожители преподавали таким образом ученикам урок подобный тому, какой, за минуту перед тем, они слышали от самого Учителя. Что стоите, зряще на небо? Зачем хотите продлить зрелище, коему сама рука Божия положила конец облаком, сокрывшим от вас вознесшегося на небо Учителя? — Он до времени должен быть сокрыт от взора всех, и вы первые должны покориться сему распоряжению — перейти из области видения в область веры. Учитель кончил свое великое поприще, а ваше еще не начиналось. Если любите Его, то обратитесь к делу, им заповеданному, для коего Он уготовлял вас; если жалеете о разлуке с Ним, то ведайте, что Он паки приидет так же, как отшел. В ожидании сего, не оставляйте талантов, вам преданных; делайте прилежно в вертограде до Его возврата, дабы было с чем предстать перед лицом Его. — Вняв гласу небожителей, Апостолы немедленно возвратились с Елеона в Иерусалим, в то же место, откуда пошли, и возвратились уже не с печалию, а с радостию, как замечает Евангелист, великою. Радовались славе Учителя, вознесение коего еще более, нежели восстание из гроба, показывало, что Он как от Бога изшел, так и к Богу отшел, и что Ему точно дана всякая власть не только на земле, но и на небе. Радовались собственному предназначению, видя, что они призваны на дело Божие, великое и святое, несказанно благотворное для всего рода человеческого. Радовались самому явлению Ангелов и вести от них принятой, которая показывала, что отшедший Учитель не прервал с ними общения любви, что в нужных случаях они будут принимать наставления свыше. Благословение вознесшегося Господа, еще до сошествия Духа Св., уже, можно сказать, подняло всех учеников от земли и устремило души и сердца их горе. Ибо, вместо прежних мечтаний о земном царстве Учителя, в продолжение всех последующих дней до самой Пятидесятницы, мы увидим их постоянно занятыми богомыслием, проводящими время в молитве и благочестивых собеседованиях (Деян. 1, 14).