Сети.

Олег Степанович приостановился, чтобы собраться с мыслями и унять дрожь в коленках. И зачем он пошел на это? Теперь ему казались смехотворными причины, которые привели его сюда. Господи! Да хоть бы знать, куда это – сюда. Но пути назад не было: ступеньки за ним покрывались серыми пятнами и исчезали, как только он убирал с них ногу. Он посмотрел вперед, на громадные сверкающие ворота, вздохнул и продолжил путь. Как же все это начиналось? Он напряг память, чтоб хоть как-то отвлечься от происходящего…

* * *

В кабинет вошел грузный, с обвислыми щеками пожилой человек. Олег Степанович вскочил, было, навстречу шефу.

– Сидите,– махнул рукой вошедший, подхватил один из стульев, стоявших у стены, сел рядом с подчиненным и воззрился куда-то сквозь уже понурившегося Олега Степановича. – Я вас слушаю уважаемый.

Олег Степанович недоуменно пожал плечами:

– Виталий Григорьевич, я не знаю…

– Зато я знаю, – отрезал шеф. – Вы, что, решили подсидеть меня?

– Да, что вы… Виталий Григорьевич… я никогда… Виталий Григорьевич… как это так…

– Вы так работаете, – вздохнул шеф, внимательно глядя собеседнику в округлившиеся глаза, – что, либо меня попросят с должности, либо я вас. Ваш кабинет как проходной двор, хоть картину «Ходоки у Ленина» пиши. В то время как попасть к вам должно быть затруднительно. Это будет нести за собой материальную выгоду, как для нас с вами, так и для тех, кто получает с нашей помощью какие-либо преимущества перед остальными.

– Но взяточничество…

– Не богохульствуйте в этом здании, Олег Степанович, – шеф нервно заерзал на стуле. – Здесь работают законопослушные граждане, – доверительно сжал пухлой ладонью локоть хозяина кабинета, – просто надо быть немного гибче. К разным людям нужен разный подход. Вы меня поняли?

– Да, – хозяин кабинета уныло качнул головой, не глядя на шефа.

– Очень на это надеюсь, – Виталий Григорьевич легко, несмотря на свой вес, вскочил со стула и вышел из кабинета.

Олег Степанович встал из-за стола, неспеша надел пальто, шапку и вышел в коридор, доставая ключи от дверей. И надо же было ему задержаться сегодня после работы. Хотя, это ничего не изменило бы, а лишь отодвинуло проблему на следующий день. Что же делать? Работа и зарплата его устраивали, но дальше так продолжаться не может. Брать взятки, стать как все? Влиться в сплоченные ряды должностных лиц? Кстати, а что такое «должностное лицо»? Наверное, это лицо, которому все, ниже его стоящие, должны. М-да. Олег Степанович неспешно прошелся до остановки, сел в первый попавшийся аэробус и отрешенно уставился на мелькавшие вверху силовые линии междугородных трасс.

– Фу-у, еле вас догнал, – рядом присел сухощавый парень.

– Меня? – Олег Степанович с трудом возвратился к действительности.

– Да, именно вас, – радостно сообщил незнакомец.

– Кто вы, и что вам нужно? – сухо спросил Олег Степанович, собираясь вновь отдалиться от окружающей суеты.

– Меня зовут Сергей. Я пилигрим, – так же радостно представился парень. – У меня к вам предложение.

При слове «пилигрим» Олег Степанович внутренне напрягся и окончательно вырвался из своих грез. Почему эти люди именно так называли себя, было непонятно. Считалось, что они обладают какими-то сверхъестественными способностями, что они даже могут проникать в потусторонний мир. Конечно, то, что говорили о пилигримах, по его мнению, было лишь слухами, но все же…

– Почему именно ко мне?

– Судя по вашему виду, вы нуждаетесь в помощи, – незнакомец посерьезнел.

– Откуда вам знать, в чем я нуждаюсь? Вообще, как вы, я имею в виду пилигримов, производите свой отбор: к кому подойти, а к кому нет?

– Глаза – это…

– Да-да, я знаю, глаза – это зеркало души,– перебил Олег Константинович и сник. – Простите. Мне предстоит нелегкий выбор.

– Выбор этот вы уже сделали, только сами себе боитесь признаться.

– Вам не может быть известно, какой выбор я сделал, потому что и сам этого еще не знаю.

– Взгляд человека, совершившего в результате внутренней борьбы сделку со своей совестью, сильно отличается от взгляда человека, который не в силах поступиться своими принципами. Вот вам номерок, – он протянул светло-зеленую визитку, – позвоните, когда станет совсем туго. До свидания, – встал и направился к выходу.

– Постойте, как вас зовут?

– Сергей, – ответил незнакомец, выскакивая на блестящую от дождя платформу.

На следующей остановке вышел и Олег Степанович. Дома он переоделся в домашний халат, надел тапочки на босу ногу и прошел на кухню. Но внутренняя борьба все же дала о себе знать: желание есть отсутствовало. Организм гудел от напряжения, отказываясь переключаться на какие-либо другие задачи. Огромное желание плыть по течению, быть «как все», «сгребать сливки», натолкнулось на серьезнейшее препятствие называемое совестью. Нахлынуло странное, совершенно новое ощущение, будто над выходом из этой ситуации бьется вся его сущность, словно каждая клеточка тела была задействована в битве не на жизнь, а на смерть. Хотя нет, ощущение это было не ново. Нечто подобное с ним уже происходило. Или это только ему кажется? Олег Степанович, учащенно дыша, подошел к телефону и дрожащими руками набрал номер, держа перед глазами визитку салатового цвета…

* * *

Что же было дальше? Олег Степанович остановился и попытался сосредоточиться, но мысли путались.

– Ну что, милейший, – раздалось из-за ворот, – так и будете танец медведя демонстрировать, или соблаговолите войти?

Олег Степанович еще немного потоптался на месте в нерешительности, оглянулся вокруг, в надежде, что обращались не к нему, никого не обнаружил, прошел в ворота, в створках которых виднелся сад…

И обнаружил себя в огромном зале. В зале находились три двери, кроме той, в которую он, как догадывался, «вошел». В две из них змейками вились очереди. Сбоку от «входа» стоял стол, за которым сидел сухощавый старичок, листающий тетрадку.

– Не густо, Петр Михайлович, – равнодушно произнес старичок, глядя в тетрадь.

Олег Степанович хотел сказать, что его зовут, не Петр Михайлович, но голова закружилась, перед глазами все расплылось, и он как бы перестал быть действующим лицом, рассматривая все изнутри самого себя.

– Простите, не понял, – заискивающе улыбнулся Петр Михайлович.

– Деяний маловато, – проворчал старичок. – Жизнь вам дается не для того, чтоб вы выполняли только животные функции: есть, спать, размножаться. Человек должен творить, все равно что: писать картину, воспитывать детей. А у вас тут, – он помахал тетрадкой, – кот наплакал. Более того: взятки, взятки. Торговля самым ценным, что есть в душе человека – совестью – большой грех.

Не понимая, как он вдруг стал Петром Михайловичем, Олег Степанович вновь напрягся, пытаясь завладеть ситуацией. «Не волнуйтесь, Олег Степанович, – слова появились внутри его сознания, – это всего лишь память души. Я скоро присоединюсь к Вам, и все объясню, а пока просто наблюдайте».

– Кто же знал… вот кабы знать, – Петр Михайлович задергался отчего-то и забегал по сторонам своими маленькими глазками. – Но я в церковь…

– Бросьте, – старичок поморщился. – Я не спорю, церковь полезна в отдельных случаях. Но во что люди превратили веру? Создали посредников для общения с Богом, а теперь удивляются, что Бог поступил так же, назначив для управления жизнью людей своего посредника – Люцифера.

Петр Михайлович сжался:

– А Люцифер, это ведь… – его голос задрожал.

– Что, дьявол, сатана? И чего люди так зациклились на этом? Какая вам разница, кто такой Люцифер и каковы его отношения с Богом. Вам были даны предельно ясные правила общения друг с другом, аксиомы жизни, не отрицаемые, заметьте, даже Люцифером. Вам был дан выбор, либо вы следуете этим правилам, и все у вас получится, либо выбираете путь котенка, которого постоянно тычут носом в собственное, извините, дерьмо, и вам приходится проходить один и тот же урок несколько раз, в течение нескольких жизней. А вы все обсуждаете, что там да как на небе, каково истинное имя Бога, звания, ранги. Все делите: в раю дуреют от ничегонеделания праведники, попивая амброзию и расхаживая в белых балахонах по садам, а в аду трудолюбивые черти старательно обжаривают грешников.