Голос этот был мягок и очень печален, негромок, спокоен и тепел словно дыхание весны; только услышав первые звуки, не поняв даже слов, почувствовала она как сердце ее словно бы охватило мягкая волна сотканная из вечернего заката, когда золотисто-бордовый, жаркий солнечный диск, опускается за край небосвода. Потому она остановилась и внимательно взглянула на этого человека.

- Извините я вас кажется напугал, - говорил он, - простите ради бога, не хотел... Хотя знаю мой облик сейчас не может вызывать ничего кроме отвращения, ведь я похож на кошмарный сон не так ли?... Ох, девушка, знаете ли у меня есть картина, я совсем недавно нарисовал ее... старался... Хотите покажу вам, если вам понравиться, если захотите купить я продам, совсем не за дорого, сколько денег дадите столько и возьму, мне бы, хлебушка покушать, я так давно ничего не ел... Не помню уже сколько.

- Вы голодны... - проговорила девушка, и жалость к этому голодному художнику вдруг разом охватила всю ее сущность, она неуверенно подошла к нему, вглядываясь в его глаза. О какими были удивительными были его глаза - на этом грязном, изнеможенном лице, на этой серой улице, во всем этом огромном гранитном городе, они были необычайно ясны, глубоки, жгучи и печальны. "Господи, как же они печальны!" - вспыхнуло в ее голове.

- Как вас зовут? - спросила она.

- Анатолий, - ответил юноша, который смотрел теперь на личико девушки. Лицо ее вовсе не было лицом красавицы - нет, худенькое, бледненькое личико, которое однако притягивало к себе взгляд словно некий могучий магнит. Какая-то внутренняя сокрытая еще сила переполняла ее и нечто огромное и прекрасное рвалось из каждой ее черточки, рвалось вверх и что-то пламенное охватывало душу от одного только взгляда на нее.

- А меня зовут Аня, - произнесла она. - Вы знаете Анатолий, у меня нет денег, но если хотите я могу вас накормить, пойдемте ко мне домой...

- Да, право я был бы очень вам благодарен, но только перед этим позвольте все-таки показать вам мою картину, если она вам понравиться так забирайте, да-да непременно возьмите ее Аня, обязательно возьмите... Вы очень хорошая, добрая, я вижу это. Пойдемте, прощу за мной.

Он направился в какой-то узкий проход, словно ножом прорезанным меж стенами домов. Аня последовала за ним, сердце ее переполнено было жалостью к этому доброму человеку - о как ясно чувствовала она что он добрый!

- Вы где-то здесь живете? - спросила она неуверенно когда они вышли в совершенно жуткий двор, окруженный со всех сторон серыми, перекошенными стенами домов без окон: тот проход по которому прошли они был единственным ведущим в это место. Аня вздрогнула - ей неожиданно представилось что вздумай кто этот проход замуровать и они навек останутся погребенными меж этими стенами, как в гробнице. Какую ту жуть наводило на сердце это место: стены домов, испещренные выбоинами, смерзшиеся груды мусора у стен, и еще бесформенный обрывки одежды разбросанные повсюду, словно бы разорвало в этом дворе кого-то на части.

- Еще раз извините, - проговорил Анатолий и пошатнулся на слабых ногах, - не надо мне было вас сюда вести...

- Нет, нет, что вы, - сказала Аня, с ужасом оглядываясь по сторонам, - так вы здесь где-то живете?

- Да. Идемте за мной, - вздохнул Анатолий и опустив худые свои плечи, поплелся к зияющему в нижней части одной стены пролому. Но, подойдя к нему, он вдруг остановился и сделался совсем бледным, опустил глаза и вздрагивая от продирающего его тело холода произнес отрывисто:

- Как же это глупо получилось... Аня вы извините меня что привел вас сюда... ну вот теперь вы можете уйти... какой же я дурак... не полезете ведь вы за мной в эту дыру, в подвал... еще раз извините... и если позволите я провожу вас обратно...

- Нет, прошу вас, проведите меня, я хочу взглянуть на вашу картину, говорила Аня и на миг ей сделалось жарко, а потом вдруг бросило в холод.

Анатолий вновь вздохнул, шагнул к провалу и спустившись в него первым подал руку Ане. Так в былые времена, кавалеры подавали руку дамам, которые распахнув золоченную дверцу, выходили из кареты. Здесь же Ане пришлось спрыгнуть на бетонный пол, покрытый сальными лужицами, на которых отражались мертвенные призрачные блики от лампочек которые горели под низким потолком подвала. Вокруг тянулись и хаотически переплетались ржавые трубы, большие и малые, низкое вибрирующее гудение раздавалось из них, и казалось что это в голове гудит и вибрирует какой-то ржавый механизм, словно бы желая разорвать черепную коробку, от этого гудения и по лужицам на полу бежала мелкая рябь. Меж труб что-то часто и гулко капало или просто ударялось об воду.

- Вы здесь живете... - в ужасе произнесла Аня, ступая следом за Анатолием в узком проходе меж урчащих труб.

- Да так сложились обстоятельства, - глухо и безжизненно проговорил он и плечи его опустились еще ниже, -... Прошу здесь осторожно, придется пролезть под этой вот трубой и смотрите не дотроньтесь до нее, она раскаленная, вот я сам дотронулся случайно..., - он показал Ане ладонь на которой сохранились еще следы старого ожога.

Затем он первым нырнул под массивную трубу которая преграждала им дорогу. Аня вздохнула глубоко и последовала за ним, от трубы ее обдало жаром, зашипело даже пальто на спине когда она случайно дотронулась она им до трубы, но вот уже подает ей свою худую руку Анатолий и говорит:

- Ну вот мы и пришли.

Аня выпрямилась в полный рост и едва не задела головой потолок, Анатолию же приходилось ходить все время вобрав голову в согнутые плечи что бы не задевать потолок.

Вот что увидела Аня: это была площадка с трех сторон окруженная трубами, а с четвертой бетонной стеной, под потолком мелко дрожала, то загораясь поярче, то слегка затухая небольшая, покрытая грязью, лампочка, свет от который исходил такой неживой, такой отвратительно тусклый, что лица в этом свете казались какими-то жуткими масками, покрытыми темными впадинами и серыми острыми выступами. Стул со сломанный ножкой (на ее место подложены были кирпичи) стоял у стены, там же у стены, навалены были какие-то доски, заменявшие Анатолию стол; был и матрас, конечно же грязный, изорванный, в местах разрывах торчала желтовато-серыми комьями его начинка; а когда в этом месте появились Анатолий и Аня, юркнула под одну из боковых труб тощая мышь.