Адриан смотрит на меня, он часто-часто дышит и его нижняя губа дрожит. Он поджимает губы и делает глубокий вдох, а затем выпячивает подбородок.

— Привет, Колетт, — не знаю, чего я ожидал, но наблюдая, как мой сын, подавив свои страхи, встречается лицом к лицу с женщиной, которая причинила нам больше зла, чем добра, моя грудь раздувается от гордости.

Я сжимаю его ладошку, чтобы дать понять, что он отлично справляется, затем настраиваюсь на встречу.

Лицо Колетт искажается, как мне кажется, от боли. Или неудовольствия. Как кто-то может испытывать подобные чувства? Неужели она ожидала, что мой сын станет называть ее мамой после того, как она бросила его еще совсем крохой?

Закусив щеку изнутри, чтобы не сорваться, я крепче обнимаю своего мальчика. Ни за что на свете я не спущу его со своих колен.

Селена

Я чувствую себя счастливой. Это мое второе Рождество во Франции. Мои родители решили провести Рождество в Нью-Йорке в этом году, так как маме нельзя путешествовать в связи с состоянием ее здоровья.

Хоть я и переживала насчет встречи Адриана с его матерью, встреча прошла хорошо. Он молчал всю дорогу домой и большую часть вечера. Позже, когда мы с Ремингтоном укладывали его в постель, он упомянул, как печально выглядела Колетт, и спросил, нормально ли иметь двух матерей. Должно быть, Колетт произвела очень хорошее впечатление на него. Ремингтона, очевидно, его вопрос застал врасплох, так как он бросил на меня взгляд в поисках поддержки. Я взяла маленькие ладошки Адриана в свои и сказала ему, что он может делать что угодно, лишь бы ему было комфортно. Это его решение, а мы будем рядом, если он захочет обсудить любой волнующий его вопрос. Я всегда буду его мамой, несмотря ни на что. Разрушительное ощущение, весь день терзавшее меня, несколько ослабло, отпустив на волю страх и панику.

Он всегда будет моим малышом. Всегда.

Сейчас, сидя между свекровью и своей дочерью, в окружении сына, Люка и мужа, пока мы едим рождественский ужин и смеемся, мое сердце так переполнено чувствами, что готово взорваться. Единственное, чего мне не хватает — моей семьи и Доминика. Вчера вечером он позвонил из Кицбюэля и сказал, что не сможет приехать, так как их завалило снегом. Он присоединится к нам на Новый год.

Вечер прошел отлично. Эстелла приехала пораньше и приготовила большую часть блюд, как и в прошлом году и все прошлые годы, когда мы с Ремингтоном еще не были вместе. Честно говоря, я даже была рада. Про мои кулинарные таланты можно сказать только, что их нет. Ремингтон был более чем рад заняться готовкой после того, как я переехала к ним с Адрианом.

Кульминацией вечера стал момент, когда в дверь позвонил посыльный и вручил Ремингтону две коробки. Маленькая оказалась предназначена Хоуп Эстелле, а большая с несколькими дырками в ней пришла на имя Адриана. Как только наш мальчик разорвал упаковку дрожащими руками, в комнате раздался восторженный вопль. Шоколадного цвета щенок лабрадора с карими глазами и склонностью облизывать всех выскочил из коробки, весело помахивая хвостиком. Люк сказал, что подарок должны были доставить завтра рано утром. Подарком Хоуп оказался огромный белый плюшевый мишка с блестящими карими глазками. Свои подарки мы развернули перед ужином. Мы с Ремингтоном подарили Адриану X-box, а Хоуп коробку разноцветных кубиков. Эстелла подарила внуку подарочную карту в магазин игрушек, а Хоуп она купила забавное маленькое красное платьице с жемчужинками, пришитыми к корсажу.

Подарком Ремингтона оказался офис, расположенный в пяти минутах езды от нашего загородного дома. Этим подарком он намекает, что мне пора начать собственный бизнес, и обещает помочь реализовать мою мечту, которой я брежу последние несколько месяцев. Комната разделена на основной офис и связанную с ним комнату для демонстраций. Он даже попросил строителей отгородить помещение для детской комнаты. Маленькая кухонька, кабинет и шоу-рум в одном помещении. Я дождаться не могу, когда смогу посетить это место после праздников.

Я сажусь обратно на стул, потягиваю вино и слушаю разговоры, которые ведутся вокруг меня. Адриан, похоже, увлекся какой-то игрой в мобильном телефоне Люка и время от времени ругается себе под нос, чем заслуживает суровый взгляд от своего отца.

Люк

— Дядя Люк, это твоя девушка? — спрашивает меня Адриан и хмурится. Он морщит нос, пока Пиппа — недавно подаренный ему щенок — сидит на его коленях и лижет ему подбородок, а затем отрывает взгляд от экрана и смотрит на меня. Он попросил меня дать ему поиграть на моем телефоне.

— Девушка? — бормочет себе под нос Ремингтон, глядя на сына. В его голосе слышится удивление, словно ему смешно только от одной мысли, что у меня может быть девушка.

Наверное, так и есть. Я люблю женщин. Люблю прижиматься к их изящным фигуркам своим крепким телом, люблю трахать их и заниматься с ними всякими развратными штучками, если они не против испытать то, что я готов дать им. Мне нравятся и вспыльчивые, и покорные девушки, ведь у них есть нечто общее — киска. Мне нравится доминировать над ними, а моему члену нравится знакомиться с их телами, обладая ими. И когда они в итоге оказываются подо мной, а мой член глубоко в их кисках, они превращаются в то, что можно назвать только одним словом — страстные. Пару раз меня даже величали Богом, и я с гордостью ношу этот титул.

Но свои машины я тоже люблю. Конечно, я не могу их трахнуть, но, Боже мой, то чувство, когда я сижу за рулем, можно назвать только истинной силой. Нечто близкое к оргазму, почти похожее на хороший трах, но с большим количеством адреналина.

— Адриан. Телефон.

Резкий голос вырывает меня из моих размышлений о женщинах. Ремингтон сердито смотрит на меня, он весь напряжен.

— Что? — спрашиваю я Ремингтона, пока он хмуро смотрит на меня.

Я пропустил что-то? Я поворачиваюсь к Адриану, который в буквальном смысле уткнулся носом в экран и сосредоточенно прищурил глаза.

— На ней нет одежды. Дядя Люк, а ты помогал ей снять одежду перед сном? Она выглядит такой уставшей, — Адриан еще более хмуро смотрит на экран и поворачивает телефон, чтобы лучше рассмотреть.

Мать ахает и прижимает руку к груди, ее глаза широко распахнуты, а затем она резко зажмуривается.

Я вскакиваю с места и тянусь к телефону.

— Какого черта... — Селена умолкает на полуслове, не закончив предложение, и бросает виноватый взгляд на Адриана, но мальчик не обращает на это никакого внимания.

— ЧТО? — рычит Ремингтон и выхватывает телефон из рук сына, прежде чем я успеваю сделать это сам. Он сидит рядом с Адрианом, поэтому его реакция оказывается быстрее моей. Брат сердито смотрит на экран, а затем поднимает голову и хмуро смотрит на меня. — Какого черта, Люк?! — его голос звучит низко и угрожающе. И Ремингтону вполне удается напугать меня до чертиков. Пиппа взвизгивает и, соскочив с колен Адриана, убегает прятаться под стол.

— Ремингтон! — журит мужа Селена, закрыв ушки Хоуп Эстеллы ладонями. Мама снова ахает, она округляет глаза и сердито смотрит на Ремингтона. — Следи за языком, пожалуйста. Адриан, детка, ты не мог бы сбегать наверх и принести покрывальце своей сестрички?

— Мне жаль, ma belle, — лицо Ремингтона смягчается и он целует жену в волосы, чтобы не обидеть ее, и виновато улыбается нашей матери.

Затем он разворачивается ко мне и, видя его сердитый взгляд, я отступаю на два шага.

— Люк, — Ремингтон кивает в сторону своего кабинета, разворачивается и, ни слова не говоря, выходит, крепко зажав мой телефон в руке.

Вот черт.

Рождественский ужин можно считать официально завершенным. Мы переходим к сексуальному образованию. Как бы сильно мне не нравился сам процесс, мне абсолютно не по душе ощущение, что у меня зад горит.