– Ты же письма мамины читал. Не хотела тебе мешать. С тебя за это полагается сказка.

– Сказка? У меня сегодня с воображением туговато... И в голове одно сено.

– Не обманывай! Я по глазам твоим видела, что ты только сейчас воображал.

– Ну ладно, убедила. Про что тебе рассказать?

– Про прекрасную принцессу и хорошего принца.

Я внимательно посмотрел в глаза дочери. Неужели она действительно читает мои мысли по глазам? И поняла, что я только что воображал не внушающую уважения принцессу и внушающего отвращение принца?

– Давай, рассказывай, что задумался... – отвела свои хитрющие глаза Наташа.

Я всегда чувствовал сердцем, что она понимает меня в тысячу раз лучше, чем я ее.

– Ну, ладно слушай, – начал я, удобнее устроившись на кровати. – В одном очень далеком распрекрасном царстве жила маленькая принцесса Инесса, ну, не такая уж маленькая, скорее всего молоденькая.

Красота у принцессы, конечно, была несказанная, и папа-король сильно переживал, ожидая в ближайшем будущем неописуемого нашествия женихов. Он был мудрый король и знал, что из большого количества очень трудно правильно выбрать и потому переселил свою дочку подальше от больших дорог и аэропортов.

Дочка-принцесса совсем не рассердилась. Она знала, что папа очень ее любит и никак не может свыкнуться с мыслью, что придет день, и ему придется отдавать свою ненаглядную крошку в жены какому-нибудь самоуверенному принцу.

«А если придется отдавать, – думал папа, – то пусть этот принц будет достойным моей дочери, таким достойным, что сможет найти ее сердцем в любой глуши»...

– Посидим на дорогу? – предложила Вера, бросив ночнушку в лежавший под ногами пакет...

– Посидим... – безвольно согласился Константин.

Ему было не по себе. Хотелось, чтобы все скорее кончилось. И эта встреча, и сам он... Жалкий и гадкий, как раздавленная автомобилем лягушка.

Прошло несколько секунд. Вера встала, качнулась и... рухнула на пол. Нет, не на пол. На журнальный столик... Уже с него сползла на пол.

Сползла на пол... Лежит... Бледная, высушенная горем. Как же она его таблетками накормит? Нет, порошками. Она размельчила таблетки, чтобы быстрее растворились в воде или в вине...

Константин стоит над ней. «Вот, навязалась на мою голову».

Посмотрел на часы. До прихода Джей Джоан Ли, богатой англичанки с лошадиными зубами, оставалось чуть более часа...

«Если что – в шкаф спрячу».

Усмехнулся через силу. Чтобы почувствовать себя хозяином положения. Присел над телом.

«Чуть дышит, может водой плеснуть?»

Пошел на кухню. Вернулся с чашкой воды. Присел. Сунул левую руку под голову Веры, приподнял ее, прижал край чашки к губам, наклонил. Струйка воды пролилась. Потекла по щеке. По шее. Впиталась кофточкой. Две алые горошины стали красными. Вера приоткрыла глаза, посмотрела бессмысленно. Вдруг вскочила, хрясть его ребром ладони по шее...

Нет, плохо... Очень плохо и смешно. Вера ребром ладони печенюшку не сломает... Нет, она приоткрыла глаза и прошептала:

– Ты должен умереть... Понимаешь... Ты – гадкий убийца, ты убил моего... нашего ребеночка...

Ты бы видел, как он лежал в белой эмалированной ванночке...

Весь в крови... В моей крови...

– Пап! Ты чего задумался? – снова вытащил меня из квартиры Константина недовольный голос дочери. – Я уже пять минуток жду, пока ты придумаешь!

– Я воображал себе место, где поселилась принцесса Инесса. Надо же декорации было развесить.

– Ну, развесил?

– Да. Чудесный замок, в котором поселилась принцесса Инесса, располагался в Зубчатых горах, славящихся глубокими ущельями и крутыми скалами. От замка к самым живописным местам были проложены пешеходные дорожки, склоны самых красивых ущелий соединяли легкие ажурные мосточки, так что, надо думать, гулять там было одно удовольствие.

Через неделю принцесса была знакома со своими владениями также хорошо, как со своим очаровательным носиком. Особенно ей нравилось прогуливаться вдоль бездонного Разлучного ущелья, служившего ее новым владениям северной границей. Отвесные, непреступные стены этого ущелья были украшены плющом, диким виноградом и разнообразными диковинными цветами. Далеко внизу, на дне узкой расщелины клокотал и пенился бешенный водный поток.

Надо сказать, что цветов в ущелье и вокруг него было очень много, и все они были очень красивы и весьма приятно пахли. У места, где цветов было больше, чем в остальных местах, отец-король, будучи еще молодым принцем, приказал соорудить Розовую беседку. Принцесса Инесса частенько сиживала в ней, любуясь живописными окрестностями и представляя себе, как совсем молоденький ее папа целовался здесь с ее совсем еще юной мамой...

– Ты должен умереть... – едва слышно шептала Вера. – Понимаешь, ты должен умереть... Ты убийца, убил моего... нашего ребеночка... Ты бы видел, как он лежал в белой эмалированной ванночке... Весь в крови... В крови... В моей крови... И твоей...

Константин затрясся, побледнел. У него нежная нервная система. Она – от мамы.

Он представил ванночку.

И ребенка в ней.

Не выскребленный плод, а безобразного окровавленного гомункулуса.

Страшного, очень опасного гомункулуса.

Гомункулуса, тянущего к нему скрюченные пальцы. Выпученные его глаза с бельмами злорадно блестят...

Константин упал в обморок. Мужчинка – он и есть мужчинка.

Вера вскочила, достала из кармана порошки, всыпала ему в рот и побежала наливать ванну...

Нет, не пойдет... Пошло и не жизненно. Не так это было... А как?

...Он вернулся с водой. Вера приоткрыла глаза, смотрит бессмысленно на чашку.

– Пей... – прошептал Константин. – Пей быстрее. Тебе пора уходить... Я жду гостью...

Это были последние его слова. Сзади надвинулся Шакал, опрокинул на пол, навалился сверху.

Руки Шакала дрожали. Он первый раз в жизни схватился с человеком, с мужчиной...

– Ты опять декорации развешиваешь? – потолкала меня в плечо дочь.

– Нет, я принца придумывал. Слушай дальше. Принцесса Инесса не знала и не догадывалась, почему ущелье называлось Разлучным, не знала, не догадывалась, пока не увидела на противоположной его стороне прекрасного принца. Она заметила его не сразу, потому что принц смотрел на нее, застыв в немом восторге.

Сначала принцесса несколько смутилась – очень уж влюбленным казался принц, таким влюбленным, что не мог ни пошевелиться, ни вымолвить и словечка. И она отвернулась (не хотела, чтобы принц заметил запылавший на ее щеках румянец).

Как только румянец остыл, принцессе Инессе пришло в голову, что невежливо так недружелюбно относиться к соседям. И она, стараясь казаться невозмутимо-спокойной, нашла искрящимися глазами глаза принца и чуть-чуть ему улыбнулась.

О, господи, что сделала с нашим принцем эта сдержанная улыбка! Он засиял, как солнышко после затяжного дождя, он расправил плечи, вскинул голову и из неуверенного в себе мальчишки превратился в статного, сильного юношу. Принцесса Инесса не могла не улыбнуться произошедшим в принце изменениям; эта улыбка, получившаяся более чем дружеской, мостиком перекинулась через ущелье, вошла в сердце принца и он, удивляясь своей смелости, заговорил:

– Вы... Вы – волшебная фея! – сказал он, да так нежно и проникновенно, что принцесса Инесса немедленно ему поверила. – Лишь только я увидел вас, – продолжил принц, – я подумал, что Морфей унес меня в страну счастья!

– А сейчас вы так не думаете? – не полезла за словом в карман принцесса.

Когда она смотрела в лучащиеся любовью глаза принца, ей казалось, что в стране счастья, может быть, и не так хорошо, как здесь, с этим милым застенчивым юношей. И, не дожидаясь ответа от вмиг растерявшегося собеседника, мягко попросила:

– Может быть, вы представитесь?

– Меня зовут принц Гриша... – ответил юноша. – Несколько дней назад мне почудилось, что и горы, и ущелья в нашей местности изменились, как будто бы что-то прекрасное снизошло на них. Я побежал сюда и услышал ваш смех. Он доносился оттуда, – показал подбородком принц Гриша в сторону замка принцессы Инессы. – И я понял, что именно этот смех превращает камень в небесное счастье... С тех пор я начал приходить сюда ежедневно. И сегодня вы меня заметили...