- Падал... – хихикнул я, вспоминая этот романтичный эпизод, – да, я тогда чуть не кончил, когда он меня под задницу подхватил и ладони сжал.

- Воооот! А ему все равно, – протяжно затянул Митька, – и песню ты ему пел на вечере посвящения в студенты.

- Пел... – вздыхаю я, подходя к окну и наблюдая, как пушистый, почти невесомый снег превращает пейзаж за окном в волшебную сказку, – и в глаза ему смотрел, только ничего, кроме скуки, в них не увидел.

- А я ему в своих проверочных тетрадях милые эротичные картинки рисую, с ним в главной роли, – стенал младший, – а он только ехидно улыбается.

- Даааа! И на парте мы с тобой кверху жопками валялись, когда он нас на дополнительные занятия оставил, и... Ни – че – го!!!

- Бесчувственный ледяной робот! – снова простонал Митька. – Что дальше делать-то будем?!

- Скоро новогодняя вечеринка в универе, – вспомнил я об увиденном на стенде с объявлениями плакате, – приглашены все: и студенты, и преподаватели. Мить, это наш последний шанс, если и там ничего не получится, придется забыть нам об Андрее.

- Я не хочу! – одними губами прошептал братишка.

- Я тоже, Мить, не хочу!!! Но все зависит от него...

Как же все было непросто-то. Вот почему мы с Митькой влюбились в одного человека?! Почему?! Да еще и в натурала.

То, что нам с братом нравятся мужчины, мы поняли еще лет в тринадцать, а по-другому и быть не могло. Учились мы в закрытой школе для мальчиков, а все девочки, с которыми нам с детства позволяла общаться мамуля, были жутко благовоспитанными и ужасно правильными дочерьми ее экзальтированных подруг. Тощие, очкастые малолетние крыски с брекетированными зубами и преувеличенным самомнением, мнящие себя секс-бомбами и нежными фиалками в одном флаконе. А вот парни и молодые мужчины из охраны отца.... Ммм!! Ах!.. Античные боги со скульптурными мышцами, бронзовой загорелой кожей и крепкими руками. Хотелось все это потрогать и погладить, почувствовать на себе силу и заботу этих рук, тепло и ласку жестких губ... ну, в общем, хотелось так, что пальцы на ногах сводило.

Уже позже, через год или два, пересмотрев гигабайты порно и понаблюдав за милыми нижними мальчиками, стонущими под сильными телами взрослых мужчин, мы с Митькой утвердились в мысли, что геи мы пассивные.

Андрей

Как я дожил до конца семестра в трезвом уме и твердой памяти, до сих пор сам не знаю. Пришлось поверить и принять свои неправильные чувства и противоестественное влечение, не к одному, а сразу к двум парням. Меня разрывало на части от совершенно противоположных желаний, главными из которых были мечты – или порвать на куски двух рыжих бесенят, или залюбить их до обморока. За всю свою долгую двадцатипятилетнюю жизнь я еще ни разу не испытывал таких ярких, острых и безумных чувств. А моя жизнь никогда не была легкой и приятной.

Мальчик-гений, закончивший школу в пятнадцать лет с серебряной медалью. Вот так мне хотелось побыстрее расстаться с пьяным угаром родного «очага» и болезненной для моей задницы опекой и «заботой» матери, которая даже не знала, кто же был моим отцом. Полуголодное детство, застиранные обноски с соседских детей и горькие слезы по ночам от бессилия что-то изменить и желания быть рядом с родным любящим человеком, которого у меня никогда не было.

Студент-ботаник, поступивший в престижный ВУЗ соседнего города в четырнадцать лет, еще учась в школе, по итогам университетской олимпиады, проводимой среди школьников края. Долгожданная свобода от матери, повышенная стипендия и комната в общежитии, которую я делил с еще тремя парнями, такими же прыщавыми задротами-заучками, ставшими моей семьей, друзьями, а потом еще и соратниками в нелегком, но денежном бизнесе. Наша скромная компания «БАРС» проводила анализ и составляла отчеты по экономической безопасности для крупных предприятий и... даже не всегда нашего скромного города. Компания «БАРС» – Бронислав, Андрей, Рустам и Сергей. Наш квартет трудился уже семь лет, хотя у каждого из нас была своя любимая официальная работа, но пару-тройку раз в год наш «хитрый татарин» Рустамка собирал нас в кучу и загружал наши гениальные мозги новым занятием. Серегу – поиском, ну очень нужной, важной и интересной для нас информации в недрах виртуального мира, Боньку – составлением каких-то только ему понятных схем и математических формул, в помощь мне – аналитическому мозгу и интуитивной умнице, способной из массы никому не нужных сведений и материалов достать, систематизировать, обработать и выдать в конце безошибочное руководство к действию и необходимые для успешной работы рекомендации. На себя же Рустам брал самое сложное – переговоры по контракту и оплате нашей работы, и, что удивительно, с годами его смешной акцент становился все сильнее, образ – безобиднее и наивнее, а наши гонорары все выше и весомее. Где и как он заключал эти контракты, для нас так и остается великой тайной. Ну, у каждого из нас был свой талант!

Вот поэтому, сейчас у меня, скромного препода ВУЗа, принципиально не берущего взятки за зачеты и экзамены, была своя двухкомнатная квартира, пусть не с дизайнерским, но очень хорошим и дорогим ремонтом, любимый автомобиль «Subaru Impreza», годовой абонемент в лучший фитнес-центр города и возможность отдыхать в любой стране мира в любое время года.

Почти четыре месяца я боролся с собой, методично и последовательно пытался выполнить все пункты своей «памятки», но забыть не получалось и не думать я не мог. А как, если в универе я видел близнецов постоянно? И было неважно, есть у их группы сегодня мои занятия или нет, они всегда были рядом: хихикали около деканата или расписания занятий, занимали для меня очередь в столовке, сидели на подоконнике у моей аудитории, постоянно прибегали ко мне с какими-то глупыми предложениями и умными мыслями после пар. А дома?! А дома я сам выносил себе мозг, в очередной раз уговаривая свое сердце, шантажируя разум, подлизываясь к телу, стыдя самого себя, и... все безрезультатно. Несчастный список «желаний и возможностей» уже несколько раз в порыве злости срывался мной с холодильника и мятым комом улетал в мусорное ведро, а затем распечатывался снова и аккуратно возвращался на прежнее место.

Моя проверка на гетеросексуальность, конечно же, дала положительный результат. Аспирантка Люба и секретарь деканата Катенька остались ну очень довольны проведенным экспериментом и до сих пор не теряли надежды продолжить начатые испытания. И только я знал, что главным элементом и катализатором таких успешных тест-драйвов были мои воспоминания о прикушенной губе и лукавом синем взгляде рыжиков, так услужливо и ненавязчиво подброшенные мне памятью в самый ответственный момент. Так что меня результаты не особо порадовали, по всему получалось, что никакой я не гетеросексуал, а би! И это в лучшем случае!

Я противоречил сам себе, пытался не думать, но хотел знать о рыжиках «все»! С помощью Сереги, который мог найти в интернете даже то, чего там никогда не было, теперь я многое знал о братьях Гессонах. Мальчики-мажоры, но очень непростые мальчики. И это даже не считая их отца – «серого кардинала» нашего города, который тоже знал все обо всем, что происходит и еще только произойдет – и не вспоминая мать – учредителя большинства благотворительных фондов нашего края. Сами же милые и солнечные ребятки были умными, упрямыми и упертыми и признавали только авторитет родителей. Пафосный «Camaro», привлекший мое внимание еще в первый день, принадлежал близнецам – подарок на восемнадцатилетние от родителей, и хотя права на управление и свидетельство о прохождении курсов экстремального вождения были у обоих, за рулем практически всегда сидел Виктор. Парни могли и умели за себя постоять, в чем я убедился лично еще в октябре, выйдя в вечерних сумерках на парковку универа и застав у желтого автомобильчика очень милую картинку. С десяток наших универовских старшаков, похоже, пытались надавить авторитетом на рыжих «лохов»-первогодок, но... «наивные» детки профессионально встали спина к спине в боевую стойку, сжали кулаки, а их приветливые улыбки в единый миг превратились в хищный оскал, бьющий азартом и предвкушением. Да, служба охраны при их папочке знала свое дело на отлично, это вам не школьные секции по единоборствам или курсы самообороны для домохозяек. Впечатлило... И не только меня. Старшаков смыло в туман, а я стоял и любовался на двух «боевых хомячков», любовался и гордился. Это мои студенты, мои мальчики, мои... Ну вот, и опять меня понесло совершенно не туда. Не думать! Не думать! Не думать!