Он прав. Я — киска.

Дверь распахивается и влетает Стюарт, крепко держа в руках фотоаппарат, пока не видит выражение на моем лице. Он тут же опускает его.

— Неподходящее время?

— Время всегда неподходящее, — бурчу я, проводя рукой по щетине, которая уже появляется на моем лице.

Я знаю. Зачем портить такое лицо щетиной? Затем, что бритье было одной из тех гребаных вещей, о которых я даже не мог подумать. Скажите спасибо, что я хотя бы принял душ.

Стюарт закрывает за собой дверь.

— Выглядишь дерьмово.

Я хмурю брови.

Когда это парнишка отрастил яйца?

— Что? Это так, — его ответ заставляет Люка подавиться смешком.

Ага. Он нарывается. Мне плевать, что он говорит. Вам ведь тоже это понятно, да?

— Послушай, — на этот раз он начинает говорить осторожно, видя, что я не сделал даже попытки заговорить или засмеяться от его шутки. — Мне нужно снять минимум одно фото перед боем, и потом я исчезну с глаз долой, ладно?

Я киваю, прежде чем опустить взгляд в точку на полу.

Слышится однократный щелчок. Сразу после этого я закрываю глаза.

Лучше не станет, да? Одна ночь без нее рядом, и я ослаб, словно наркоман без дозы. Это, бл*дь, ненормально. Но я не завязываю длительных отношений. Я не могу. Просто… не могу.

— Хочешь поговорить об этом? — предлагает Стюарт.

Простите, у меня что, сегодня на лбу написано «пожалуйста, дайте меня прорыдаться, словно младенцу без бутылочки»?

Я отрицательно качаю головой, и Стюарт делает то же самое в ответ.

— Понимаю. Просто подумал, что ты мог бы использовать постороннее мнение. Иногда это помогает.

— Он прав, Келлар, — внезапно подхватывает Люк.

Он готов целовать Стюарту задницу лишь бы впечатлить.

— Я в порядке, — это все, что я говорю, так и не открыв глаза.

— Он напуган обязательствами, — выпаливает Люк, как какая-то шлюха-сплетница.

Серьезно?

Я вскидываю голову, и мой взгляд метает в него кинжалы, хотя он, кажется, и не замечает этого, пока поправляет свою синюю футболку и продолжает пускать слюни по Стюарту.

— А кто не был бы? — давится смешком Стюарт, опираясь спиной на дверь. Я позволяю своим глазам снова закрыться.

Люк. Люк не был бы. И Макс. Макс не была бы. Моя Макс… черт возьми.

Прежде чем Люк отвечает, Стюарт снова говорит:

— То есть, разве не в человеческой природе чувствовать хотя бы слабый страх, когда ты вот так вручаешь себя в чьи-то руки? Но что имеет значение, так это то, чего ты хочешь. Если ты просто ищешь веселья, тогда повеселись и трахнись.

И я трахался. Я искал веселье, чтобы трахнуться. Чтобы никогда не связывать себя. И был чертовски хорош в этом. Но сейчас единственное, о чем я могу думать, это сделать именно это. Привязать себя к Макс. Я не хочу потерять ее. Ни одну ее часть.

— Если ты ищешь большего… рискни.

Интересно. Я открываю глаза и бурчу:

— Как мне рискнуть?

— Ну, что-то подсказывает мне, что ты не мастер слова, — сарказм в его голосе вырывает из Люка смешок.

Ох. Ему обязательно флиртовать, пока я тут страдаю? Об этом есть правило в Кодексе Парней.

— Действуй.

— Я это и делал, когда перестал трахать других девушек, — проясняю я.

Это считается, ведь так? Это довольно весомый аргумент с моей стороны.

— А как насчет чего-то более личного? — предложение Стюарта сопровождается коротким взглядом на Люка.

Я здесь третий лишний?

— Я купил новые простыни.

Одновременно, словно собаки, которые не поняли то, что только что услышали, они оба поворачивают на меня голову.

— Нет? Это не личное?

— Я хочу знать, почему ты думаешь, что покупка новых простыней относится к личному?

— Потому что его старые простыни можно использовать в мотелях в фильмах ужасов, — ответ Люка заставляет Стюарта улыбнуться.

Я рад, что моя жизнь, бл*дь, заставляет радоваться их обоих. И для протокола, я очень часто стираю постельное белье. Ну, достаточно часто.

Раздраженный тем, что для Люка сейчас важнее пофлиртовать со своим объектом обожания, чем по факту помочь мне, я обращаюсь к Стюарту:

— Что бы ты сделал для своего парня? Как его там зовут? Роберт?

Мое упоминание заставляет Люка замереть на месте и сжаться.

Удар ниже пояса. Я знаю. Я — засранец. Помогите мне, пожалуйста?

— Ну, учитывая тот факт, что он теперь мой бывший парень, средний палец ему от меня как раз подойдет. — Эта информация заставляет Люка скользнуть руками в карманы его шорт цвета хаки.

— Жаль слышать, что вы расстались, — произносит он.

— Нет, тебе не жаль, — трясу головой я, поджаривая его задницу.

Он сердито смотрит на меня.

Ага. Побуду членоголовым. Снова. Кажется, я попросил вас помочь?

— Хотя, на твоем месте, Келлар, как тот, кто знает, что твой член встретил больше кисок, чем ВИП-зона на концерте KISS, я бы сделал что-то кричащее. И перед толпой. И быстро… — он добавляет последнее слово, увлажняя губы, когда в дверь резко стучат.

В дверном проеме появляется лицо Эрин.

— Время шоу.

Чтоб. Меня.

— Хорошо.

Я поднимаю свою задницу и готовлюсь к схватке на ринге.

— Удачи, — в унисон выкрикивают Люк и Стюарт, когда я покидаю комнату.

Слишком рано, чтобы уединяться, вы не находите?

Как только я выхожу на ринг, тяжелое, словно свинец, чувство, кажется, весит еще больше, когда я вижу Макс. Она стоит в короткой джинсовой юбке и красной расстегнутой рубашке с завязанным узлом. Ее волосы спрятаны под ковбойской шляпой, но я вижу, что они подкручены на концах.

Правда? Вы, бл*дь, издеваетесь? Я вообще-то не трахался неделями. У меня не было возможности ударить кулаком во что-то последние двадцать четыре часа, а вы одеваете Макс, как влажную мечту Техаса? Как мне, бл*дь, справляться с этим?

Крики и радостные возгласы становятся громче, когда ее сиськи подпрыгивают, отчего толпа просто ликует. Из меня вырывает рык.

Они созданы для меня.

Мой противник, чье имя — Голливуд, вышагивает к Макс, которая манит его пальцем — что теперь стало фишкой — и целует в щеку. Он бросает мне ухмылку и облизывает свои губы, прежде чем коснуться ими ее щеки.

Я выбью ему все зубы.

Видя, что это меня раздражает, он скользит рукой вокруг нее и притягивает к себе для еще одного поцелуя, вырывая просто бурю ликования у толпы.

Я, бл*дь, убью его нахер.

— А теперь, — произносит диджей. — Он может сгибаться, он может склоняться, но запомните. Он. Никогда. Не сломается!! Леди и джентльмены! Тот самый! Единственный! Неразрушимый!

Мое сердце начинает бешено биться в груди. Почти так же быстро, как в моих фантазиях я буду вколачивать кулак в кофейного цвета лицо Голливуда через минуту. Я разминаю пальцы. Онемение в них — это именно то чувство, которое я ощущаю с той минуты, как позволил Макс подняться по лестнице.

Мне нужно было пойти за ней уже тогда. Нужно было попытаться показать ей, что она значит для меня весь мир. Пожалуйста, опустите тот факт, что прямо сейчас я звучу, словно стопроцентная девчушка, ладно? Я никогда прежде не был влюблен. Никогда не сталкивался с таким видом гребаных эмоций.

Я еще раз строго смотрю на фальшивую улыбку на лице Макс. Мне больно от одного взгляда на нее. Я медленно приближаюсь к ней, и она указывает на место на своей щеке, в которое, как ожидается, я должен ее поцеловать. В момент, когда я тянусь к ней, мой взгляд встречается с ее глазами. Они затемненные сомнением. Грустью. И болью.

И будь я проклят, если это все не моя вина.

Она нетерпеливо указывает на вторую щеку, прилагая все усилия, чтобы оставаться спокойной и сохранить игривое выражение на лице для ревнивой толпы.