— Прости мне, — очень тихо и с какой-то виноватой скорбью промолвил он. — Прости, если сможешь.

— Всё в прошлом, всё забыто, — не замечая слёз, шептала я. — Теперь всё будет, как раньше…

Он покачал головой, с печальной улыбкой поглаживая мою ладонь.

— Я вновь причиняю тебе горе, Тисса… Но уже слишком поздно. Прости.

— Я не дам тебе умереть! — в каком-то исступлении выкрикнула я.

Взгляд затягивается серебром.

Я могу Видеть истинную суть первопричины. Я могу изменять её по своему желанию и своему усмотрению. Я могу подчинить её себе.

У меня хватит на это силы. Я должна суметь.

Серая непроницаемая плёнка, окружающая Эрриса, начинает тонко подрагивать под силой моей воли. И напрягая все свои возможности, я усиливаю напор, представляя, как она расплывается под моим взглядом, тает, словно туман под лучами солнца… Серая пелена неохотно исчезает, являя мне то, что называли Проклятием. Я вздрагиваю от невольного отвращения.

Чёрные извивающиеся щупальца расползлись по всему телу, искорёжив и изодрав на клочья золотистую ауру. Кое-где ещё пробивается сквозь тьму светлый лучик, но новое щупальце тут же выползает из свернувшейся около груди сердцевины и давит его, хищной змеёй обвиваясь вокруг жертвы, не позволяя ей сделать ни единого вдоха.

Из моей ненависти к этому порождению мрака, из моей жажды жизни, из моей любви рождается на свет серебристое лезвие. И, повинуясь моей воле, оно скользит к чёрному жгуту, свернувшемуся вокруг груди Эрриса.

Серебро соприкасается с тьмой и начинает методично перепиливать болезнетворное щупальце. Медленно, слишком медленно поддаётся Проклятье, чересчур быстро заканчиваются силы… Но вот с рассерженным гудением жгут лопнул и растаял в воздухе. А в образовавшийся просвет хлынули несмелым пучком золотые лучи ауры.

Эррис глубоко вздохнул, и я впервые не услышала страшного хрипа.

Ещё, ещё, пока у меня ещё остались силы!

Сверкающее лезвие скользит между чёрной паутины, по одному рассекая тугие нити. Но как всё же ничтожна эта лепта по сравнению с тем, что успела сделать болезнь! Но может, она позволит выйграть мне ещё хотя бы день жизни…

Тускнеет, неуклонно гаснет серебро, становясь всё тоньше. Чувствую, как из меня уходят последние капли силы. Я смогу…!

— Тисса, достаточно, — словно издалека долетает до сознания голос Эрриса. — Ты уже выжата досуха! Хватит!

— Последняя… — с изумившей меня саму ненавистью, выдыхаю я.

Серебро и мрак исчезают одновременно.

В глазах потемнело, и я ощутила, что меня подхватывают руки мужа и бережно укладывают на кровать. Несколько минут просто без движения лежу рядом с ним, пытаясь восстановить дыхание. Сил не осталось совершенно. Но я знала, абсолютно точно, что завтра они вернутся. Знала и то, что через несколько дней от проклятой болезни не останется и следа, и что последний отросток тьмы будет распылён без остатка. И будущие наследники трона больше не будут умирать от неизвестного мора. Несколько дней… Теперь, когда я смогла её Увидеть, этого будет достаточно. Тем более, что Эррис сам будет помогать мне.

— Как ты это сделала, Тисса? — тихо спросил король. Я устало улыбнулась, пристраиваясь к нему на плечо.

— Я же говорила, что не дам тебе умереть.

Он обнял меня, зарывшись лицом мне в волосы, ещё хранившие запах леса, глубоко и с облегчением вдохнул. На миг задержал дыхание… Всё будет хорошо.

…Ты жизнь моя, ты свет мой, озаривший мне душу. Не бойся больше сумрачных снов и ночных теней, — я вечно буду рядом с тобой. Я огражу тебя от твоих страхов, укрою от призраков прошлого, ибо ты одна мне радость и надежда. Клянусь тебе, что никогда больше не покину тебя, ни в горе, ни в беде…

Люблю тебя.