Мы с недоумением уставились на экран монитора.

– Ну и что? – через некоторое время отозвался Плат. – Какая-то цифирь.

– Ага, – кивнул не без злорадного удовлетворения Маркузик. – Попал. Пальцем в небо.

Тундра не огороженная… – Он подошел к сканеру, соединенному пуповиной проводов с компьютером, поднял крышку и продемонстрировал нам бумажник, помещенный в специальные зажимы. – Я немного усовершенствовал этот аппаратик – и факт, как говорится, налицо. Мне пришла в голову мысль исследовать бумажник с применением электронных методов. Я почти год работал над приставкой к сканеру, позволяющей просвечивать объект насквозь. И вот результат… – Марк закрыл крышку сканирующего устройства, что-то подкрутил, и цифры на экране монитора стали четче. – На кожаной пластине, закрытой подкладкой, скорее всего, химическим способом вытравлены цифры и несколько букв латинского алфавита. Думаю, что именно это обстоятельство заставило господина Завалихина обратиться к нам за квалифицированной помощью… – Последнюю фразу Маркузик произнес не без патетики.

– Братцы! – воскликнул я. – Может, Завалихин шпион? А цифры – код, при помощи которого он шлет донесения своим боссам.

– Детективных романов начитался? – скептически ухмыльнулся Плат. – Впрочем, извини.

Я забыл, что у тебя другое хобби…

– И почему ты мой друг? – спросил я со зловещим спокойствием. – Твоя морда так давно просит кирпича, что только моя глубоко упрятанная интеллигентская сущность не позволяет мне раскатать ее в лепешку.

– Эй, петухи! – Маркузик вырос между нами как пограничный столб. – Вы еще, ко всем нашим радостям, подеритесь.

– Если этот великий босс еще раз меня оскорбит, то я за себя не ручаюсь. – Я действительно разозлился. – Может, я и недоразвитый, но не на столько, чтобы меня ставили в тринадцатую позицию и учили жить через задний проход.

– Прости, Сильвер… – Плат покаянно опустил голову. – Виноват. Меня и впрямь занесло не туда, куда нужно. Нервы, черт бы их побрал…

– Да ладно… чего там… – Мне стало неловко. – Я тоже хорош…

– А цифры эти вовсе не шпионский код. Мне уже приходилось видеть нечто подобное… – Плат задумчиво потер переносицу. – Марк! Сделай распечатку своей находки.

– Нет проблем… – Маркузик включил принтер. – Я все записал на винт. Изображение увеличить?

– Конечно, – ответил Серега, задумчиво наблюдая за манипуляциями Марка.

– И что они означают? – спросил я, когда в моих руках очутился листок распечатки.

– То, что у господина Завалихина есть тайные номерные счета в западных банках.

– Блин! – радостно воскликнул я. – Мы нашли клад! Здорово… – От моего плохого настроения не осталось и следа. – Мужики, есть идея: быстренько снимем деньги со счетов и купим яхту. Всю жизнь мечтал иметь белый капитанский костюм и небольшую быстроходную посудину под парусами. Представляете – голубое море, легкий бриз, на горизонте виднеются острова с кокосовыми пальмами, а на лакированной деревянной палубе яхты загорелые до черноты красавицы… и много шампанского.

– У тебя губа не дура… – осторожно улыбнулся Плат. – Идея, конечно, заманчивая. Однако, имеется одно "но".

– Думаешь, нас замучит совесть? Чудак человек… Да у этого Завалихина, похоже, бабок валом. Не обеднеет. Я почему-то не думаю, что он их заработал своим горбом.

– Не в этом дело…

– Боишься, что он узнает кто его подоил? Ну и хрен с ним. Пока Завалихин раскумекает что почем, мы будем кушать ананасы на Карибах и охотиться на акул. Пусть попробует нас оттуда выковырять. Лично я патриот, но пусть меня родина простит за легкий флирт с дальним зарубежьем. Если честно, то она не очень меня любила, но я, как человек благородный, обязуюсь часть позаимствованных у Завалихина денег перечислить в какойнибудь детский дом. И даже не буду претендовать на пенсию по старости.

– Проблема заключается в том, что мы не знаем за какими банками числятся эти счета.

– Ну, блин, невезуха! – Я выдал и еще кое-что, покруче. – Вот так всегда: поманит госпожа Удача косынкой – и ищи-свищи ветра в поле. Рожденный ползать летать не будет… – От расстройства меня даже пот прошиб. – А может мы этого Завалихина… того?.. – осторожно спросил я. – Прижмем сукиного сына по всем правилам спецопераций – расколется, как миленький. Уж я постараюсь…

– Нет! – резко сказал Плат. – Ни сам не буду этого делать, ни тебе не позволю. Даже если мы сейчас поссоримся и разойдемся навсегда. А если Завалихин даже не подозревает о тайне бумажника? И в его поисках руководствуется совсем иными мотивами? Что тогда?

– Ты прав… – Я сморщил кислую мину. – Не стоит нам бить горшки из-за денег. Вынужден признать, что меня занесло. Извините, ребята. Может, я и стал на войне кровожадным, но не на столько, чтобы пытать невинного человека. Резонно.

– Потому мы отдадим бумажник Завалихину и забудем о нем. Навсегда. И чтобы ни пара с уст! Никому. А полученные от него деньги оприходуем по всей форме.

– Зачем!? – в один голос воскликнули я и Маркузик.

– Не нравится мне эта история. Я ведь потомственный мент и гнильцу чувствую всеми фибрами и жабрами души. Мне неизвестно откуда растут ноги в странных похождениях бумажника, но я почти уверен, что он когда-нибудь всплывет на нашем пути как дерьмо в проруби. Мы должны быть готовы к тому, что официальные органы могут нас потревожить в связи с этим лопатником. А потому в бумагах агентства должно быть все чисто и законно. Чтобы нашу контору не заподозрили черт знает в чем.

Мы с Марком переглянулись, подумали чуток, и молча кивнули в знак согласия. А что было делать?

Завалихин явился в сопровождении серого неприметного человечка, который стал дожидаться его на улице, в подворотне. Конечно, наш клиент не сказал, что прибыл на рандеву не сам. Но нам и не требовалась его откровенность – в то время, когда мы рыскали по городу в поисках ценной пропажи, неугомонный Маркузик подсуетился и установил на четвертом этаже нашего здания две замаскированных миниатюрных видеокамеры, благодаря которым улица хорошо просматривалась с конца в конец. И пока мы разговаривали с Завалихиным, Марк записывал обстановку снаружи агентства.

При виде бумажника глаза Завалихина стали круглыми как у совы. Его правая рука непроизвольно дернулась вперед, чтобы побыстрее схватить столь желанную вещь, и только железное самообладание позволило ему сохранить лицо, как говорят восточные люди, и остаться недвижимым монументом солидного делового человека.

– Ваш? – коротко спросил Плат.

– Да, – кивнул Завалихин. – Должен вам сказать, я восхищен вашей оперативностью и профессионализмом.

– Спасибо, – невозмутимо поблагодарил Плат. – Это наш бизнес, всего лишь.

Слова Сереги наш загадочный клиент принял как намек, и тут же полез в карман за "зеленью".

– Пятьсот, как и договаривались. – Завалихин подвинул деньги к Плату и осторожно, будто боясь обжечься, взял в руки бумажник.

– Если у вас появятся еще какие-нибудь проблемы нашего профиля – милости просим, – сказал Серега и поднялся, давая Завалихину понять, что "аудиенция" закончена.

Тот тоже встал и пожал Плату руку. Сидя на своем диване, я наблюдал за нашим уже бывшим клиентом как кот за мышью. Знает Завалихин о тайной закладке в бумажники или нет? Вот вопрос, вогнавший мне шило в мягкое место и сделавший уютный диван жесткой неудобной скамьей для пыток.

Однако все мои старания пропали втуне. Если Завалихину и была известна большая ценность находки, то все равно он даже глазом не моргнул, достаточно небрежно засовывая лопатник в карман костюма – того самого, с зашитым разрезом на подкладке.

Небрежно кивнув на прощание в мою сторону, наш клиент величаво понес свою полосатую от волос плешь к выходу. Едва за ним закрылась входная дверь, как мы с Платом, не сговариваясь, бросились в комнату Маркузика, к экранам мониторов.

Завалихин шел, не оглядываясь, шагал неторопливо, но уверенно, всем своим видом подчеркивая обыденность момента. Знает или не знает!?