–  Что? Я не так плохо выгляжу, –  надулась я, приподнимая рукав и демонстрируя свою бледную кожу под смех собравшихся за столом.

–  Держись подальше от солнца, дорогая, – сказала Девина. –  Светлая кожа быстро обгорает.

Я рассмеялась и кивнула.

–  Конечно. Бледность кожи – последний писк моды.

–  Знаешь, Девина, мы только что закончили дело против врача, который неудачно провел операцию по удалению молочной железы и чуть не убил женщину.

–  Это ужасно, Билл, я не хочу даже слушать об этом.

Я едва не закатила глаза от неуместной бестактности Билла.

–  И все таки, милая, как твоя мама? –  спросил меня Мак, понизив голос.

–  Мы с ней мало общались последнее время, –  призналась я. –  Она утверждает, что работает над новой книгой, но не признается о чем та. А так, как папа больше не выплачивает ей деньги на  содержание, мама всех уверяет, что разорена. Хотя, учитывая ее успешную карьеру и финансовую поддержку отца за  все прошедшие годы, я искренне не понимаю, как такое может быть.

Мне всегда было спокойно в обществе Мака. Потому что, благодаря их с мамой общему прошлому, он знал ее, как никто другой.

–  Билл хочет одолжить ей денег, но я думаю, что это плохая идея. К тому же, у нас действительно нет такой возможности, так как мы подыскиваем себе дом.

–  А ты? –  спросил он и хлопнул в ладоши в восхищении. –  Я так счастлив за тебя. Ты действительно повзрослела, маленькая Лив. Я до сих пор помню твой первый день рождения –  твоя мама тогда устроила грандиозный праздник, хотя ты вряд ли была способна насладиться им. Она скорее устроила вечеринку для себя.

Мы вместе рассмеялись.

–  Что смешного? –  поинтересовалась у нас Девина.

–  Эти двое ищут дом.

–  Вы же знаете, у нас с Маком в собственности  довольно много имущества, так что мы почти эксперты. А вы уже что–то присмотрели?

Билл гордо улыбнулся и стал подробно рассказывать о наших достижениях. В последнее время это стало его любимой темой разговора, поэтому я позволила ему говорить и лишь кивала в нужный момент. Девина, конечно же, вставляла свои замечания, когда была не согласна с Биллом, а я смеялась над раздражением, проступавшим на его лице. Если бы в детстве в моей семье хоть немного верили в Бога, то определенно Мак и Девина стали бы моими крестными. Они всегда были для меня почти родственниками и Девина, естественно, как знаток во всем, была не против время от времени указать Биллу на его ошибки.

Во время ужина я восхищенно наблюдала за близостью Мака и Девины. Они часто касались друг друга, словно бы Мак успокаивал ее одним своим присутствием. А когда он подумал, что мы не смотрим на них, Мак наклонился и страстно поцеловал жену в губы. Она игриво закатила глаза, а я, улыбнувшись, взглянула на  Билла, но он в этот момент что–то читал в телефоне.

Когда мы оплатили счет, Мак сказал мне:

–  Не беспокойся слишком много о своей матери. Элеанор всегда была в состоянии позаботиться о себе. Просто помни, что она нуждается в эмоциональной поддержке больше, чем в деньгах.

Он легонько похлопал меня по спине. Я знала, что его слова были правдой, но, к сожалению, эмоции не были моей сильной стороной.

–  И, если мы хоть чем–то сможем помочь в ваших поисках, просто позвони. Я с радостью помогу.

–  Договорились, –  согласилась я.

–  Удачной поездки, –  пожелал им Билл, когда мы вышли на улицу. Он обнял меня за плечи и помахал им на прощание.

–  Милая, –  обратился он ко мне, проведя ладонью по моим волосам. –  Плохие новости. Я должен вернуться в офис.

–  Что? –  спросила я, шокировано глядя на него. –  Сегодня же вечер пятницы.

– Я знаю, это просто смешно. Мне очень жаль. В выходные я постараюсь загладить свою вину.

– Все в порядке, –  ответила я, проведя рукой по его предплечью. –  Я просто не хочу, чтобы ты сгорел на работе.

–  Все окупится, как только мы приобретем наш новый дом. Подумать только: ты, я, тишина и покой … Это будет так чудесно, оставить позади шум и суету.

Я уже была готова возразить, но в последнею минуту передумала и смолчала. Я напомнила себе, что Билл много и тяжело работал и заслужил, чтобы его мечта о просторном доме в тихом, благоустроенном районе стала реальностью. Я понимала, что мне будет трудно приспособиться к такой жизни после пяти лет, проведенных в Чикаго, но, в конце концов, я это сделаю.

–  Ты не против добраться до дома на метро? –  спросил Билл и добавил: –  Я могу быть поздно, поэтому не жди меня.

~

Я рано проснулась, но не стала будить Билла, дав ему возможность отоспаться. Он вернулся домой около двух часов ночи и я, нахмурившись, подумала о том, как много он работает. Одевшись в футболку и черные штаны из спандекса, я завязала волосы в высокий хвост. Как раз в тот момент, когда я схватила свои теннисные туфли, Билл перевернулся, что–то пробормотав во сне, и обнял мою подушку.

Я начала мой день с Мадонны и пошла вниз по улице, свернув сначала вправо, затем влево, и напевая “Папа не читай мне нотации”. Прослушав несколько песен, я вынула наушники и вошла в ближайшее здание. Громкие звуки приюта для животных заполнили пространство вокруг меня: пронзительное мяуканье, лай и вой собак. С тех пор, как мы переехали с Биллом в этот район, я работала  волонтером в приюте  раза два в месяц, а, если мне удавалось выкроить время, то и чаще.

Пробираясь в глубь здания, я остановилась у клетки, стоящей на полу, и заглянула внутрь.

– О, ты у нас новичок, – проворковала я миниатюрной карамельно–черной собачонке.

Она, моргнув, посмотрела на меня, при этом оставаясь совершенно неподвижной.

–  Не волнуйся, ты в хороших руках, –  добавила я, и, выпрямившись, столкнулась нос к носу с Джоржем.

–  Доброе утро, Лив.

–  Привет, Джорж. Как дела?

Его улыбка сразу погасла. Я сама знала ответ. Работа в приюте для животных может быть очень разной: веселой, благодарной, тяжелой, приятной, но все же чаще, разрывающей сердце. Все же в приюты, в которых не практикуется усыпление животных, приходит намного больше волонтеров, чем в те, где такая практика существует. И в этом не были виноваты животные. Даже если они могли прожить лишь до конца недели, они  также нуждались в тренировках, хорошем питании и любви.

–  Ты дашь мне работу сегодня? Что у нас первым в списке?

– Эврика нуждается в прогулке, – сказал он, поморщившись. – Она была сверхактивной все утро, но никто еще не захотел погулять с ней.

Я рассмеялась.

– Вот почему я одела теннисные туфли, – произнесла я, приподняв ногу и демонстрируя, во что обута. – Приводи ее.

Услышав решительный стук четырех наборов когтей по бетону, я постаралась подготовиться. Эврика влетела через дверь и, если бы не Джорж, натянувший поводок,  практически бы сшибла меня.

– Она вся твоя, – сказал он, стараясь перекричать ее лай. Как только я взяла поводок, она подпрыгнула, лизнув мне лицо, а затем взволновано обнюхала мои туфли, постепенно поднимаясь по брюкам  до моей промежности.

– Ладно, девочка, хватит, – рассмеялась я, отталкивая ее морду.

Я собрала весь свой энтузиазм и  побежала с ней  вниз по Лейкфронт Трей, время от времени отражая усердные попытки Эврики подарить мне французский поцелуй. Как только мы вышли на беговую дорожку, мы замедлились и я старалась держать ее как можно  ближе к себе, пока мы обходили группки смеющихся детей, проносящихся мимо велосипедистов или других собаководов. Когда она немного успокоилась, мы присели понаблюдать за другими людьми. Эврика взволновано махала хвостом всем, кто смотрел в нашу сторону.

–  Привет, Лив, правильно? – неожиданно услышала я.

– Привет, – сказала я, пытаясь вспомнить мужчину, стоящего позади меня.

– Рик, мы познакомились на премьере, в  балете.

– О, конечно, Рик, – сказала я, узнавая в нем потенциального ухажера Гретхен. – Чем занимаешься?

– Только что закончил утреннюю пробежку. Это твоя собака?