К моменту нападения Германии на Советский Союз белорусское национальное движение существовало уже более 40 лет. Однако, как в идейном, так и организационном плане оно относилось к числу наиболее неразвитых и малоэффективных даже в сравнении с национальными движениями других народов бывшей Российской империи. Именно на счет этой слабости следует отнести полное поражение белорусской идеи в период революции и гражданской войны 1917-1920 гг. Провозглашенная националистами Белорусская народная республика (БНР) так и осталась, фактически, на бумаге, не получив поддержки даже у германских оккупационных властей. Ее лидерам не удалось создать ни полноценной администрации, ни вооруженных сил, ни получить международное признание. Наконец, белорусский народ также оказался полностью равнодушным к идее независимости. В результате, Белоруссия стала полем борьбы между Советской Россией и Польшей. Итогом этой борьбы стало заключение Рижского мира (март 1921 г.), который закрепил разделение белорусских земель и, фактически, «поставил крест» на всех проектах националистов. Восточная часть этих земель вошла в состав СССР под именем Белорусской Советской Социалистической Республики (БССР). К Польше отошла западная часть с городами Гродно, Барановичи, Белосток, Брест и Пинск. В дальнейшем этот территориальный (и, что не менее важно, религиозный) раскол сыграл значительную роль в развитии белорусского национализма в годы Второй мировой войны. Кроме того, в Восточной Европе осела послереволюционная белорусская эмиграция. Хотя по своим размерам она и не была такой значительной, как, например, русская или украинская (еще меньше там было «сознательных» белорусов), ее роль в дальнейшем развитии белорусского национализма также важна. Еще одним значительным местом проживания белорусской диаспоры была Германия. Естественно, что настоящая белорусская политическая жизнь развивалась только на белорусских землях, а именно, в БССР и Польше. Развивалась она здесь в совершенно противоположных направлениях, но со временем пришла к единому знаменателю – усилению белорусского национализма.

Несмотря на то, что большевики провозглашали своей целью нивелировку всех наций, по выражению историка И. Коринкевича, «их роль в разведении и насаждении разных национализмов хорошо известна»[115]. В 1920-е гг. эта деятельность получила свое выражение в политике так называемой «коренизации». В чем она заключалась? Прежде всего, в подготовке преданных идеям коммунизма национальных кадров, и во внедрении языка того или иного народа во все сферы общественной и культурной жизни данной национальной республики. В кратчайшие сроки и в принудительном порядке белорусский язык был введен во всех партийных и советских учреждениях, и даже в армейских частях, расквартированных на территории республики. И советские историки, и даже националисты признают, что в Белоруссии не хватало грамотных кадров, которые бы говорили на белорусском языке. Почти вся белорусская интеллигенция того времени говорила по-русски и не желала переходить на белорусский язык. И недостаток специалистов по белорусскому языку был восполнен оттуда, откуда меньше всего этого было можно ожидать. После объявления амнистии и провозглашения политики «белорусизации» в БССР вернулись многие бывшие деятели БНР, которые почти сразу же включились в проведение этой политики. Так, созданная после окончания гражданской войны Белорусская Академия Наук практически полностью попала в их руки. Именно эти деятели определили советский вариант истории Белоруссии, основной тенденцией которого явилось выпячивание и подчеркивание самых незначительных проявлений сепаратизма в дореволюционное время. В несколько измененном виде этот вариант просуществовал до 1991 г., и, по сути, даже сейчас является базой для всех дальнейших научных (и ненаучных) изысканий в области истории Белоруссии[116].

В конце 1920-х гг., после свертывания НЭПа и всех сопутствующих ей экспериментов в политической и духовной сферах, пришел конец и «коренизации». Большинство вернувшихся белорусских националистов и выращенная ими новая белорусская интеллигенция разделили трагическую участь интеллигенции других народов СССР. Однако посеянные ими зерна белорусской национальной идеи и сепаратизма все-таки дали свои всходы. И произошло это в период Второй мировой войны[117].

Если политика коммунистов в решении белорусского вопроса была поначалу лояльной по отношению к националистам, то в Польше все было наоборот. Официальная Варшава не считала белорусов каким-то отдельным народом, а только национальным меньшинством, которое необходимо ассимилировать. Такая же политика проводилась и по отношению к западным украинцам, результатом чего стало усиление Организации украинских националистов (ОУН). В результате, вся история Западной Белоруссии 1920-х – 30-х гг. была наполнена борьбой за свое национальное выживание. Не удивительно, что многие из них с надеждой смотрели на СССР, где, как им казалось, белорусская нация активно развивается и строит свое национальное государство в виде БССР[118].

Следует сказать, что польские власти формально не запрещали белорусские политические партии и организации. Однако они делали все для того, чтобы уничтожить их. Сейчас принято утверждать, что польский парламентаризм и режим «санации» был либеральнее сталинского режима: он допускал существование белорусских политических партий и т.п. Но, как это не покажется парадоксальным, белорусы бежали из Польши в СССР, а не наоборот (хотя, многие потом и жалели об этом). В целом, политика Польши по отношению к белорусскому национальному движению привела к тому, что накануне Второй мировой войны оно оказалось расколото на несколько течений. Из них наиболее значительными были следующие.

Так называемое «незалежницкое» течение. Это было довольно пестрое политическое направление, в котором на почве белорусской независимости сосуществовали организации от христианских демократов до национал-социалистов. Историк И. Коринкевич отмечал, что «христианских демократов можно считать единственной в настоящем смысле этого слова белорусской партией за все время существования белорусского сепаратизма»[119]. Возглавлял ее членов, преимущественно белорусов-католиков, ксендз А. Станкевич, по словам современников – человек порядочный, способный и лояльный по отношению к инакомыслящим. Вокруг него группировалось некоторое число белорусских ксендзов, наиболее выдающимся из которых был В. Годлевский, настоятель в селе Жодишки. Белорусское католическое духовенство, безусловно, влияло на своих прихожан, что, конечно, не нравилось польским властям. Поэтому вскоре последовала и расправа. В 1925 г. ксендз Годлевский был арестован и приговорен к двум годам тюремного заключения за антиправительственную деятельность. После этого католические духовные власти постепенно перевели большинство священников-белорусов на приходы во внутренней Польше, в результате чего деятельность христианских демократов замерла сама собой (хотя, формально, партия и продолжала существовать до 1940 г.). Со временем из этой партии выросли некоторые другие организации, наиболее значительной из которых был «Белорусский фронт» вышедшего к этому времени из заключения В. Годлевского. Эта организация была создана в 1936 г., но, несмотря на столь позднее возникновение, сыграла, наверное, самую значительную роль в истории белорусского национализма. Ее сторонники выступали и против коммунизма, и против полонизации, и против германского нацизма. Их целью было возрождение белорусского народа и его духа на основе исторических традиций[120].