Горячая ванна и полная бутылка марочного французского шампанского, незаметно доставленная официантом (контрабандный товар из Мексики), согрели его; он уютно устроился на обитом бархатом диване с черным телефоном под боком – его связующим звеном с внешним миром. С каждой минутой он чувствовал себя все лучше и лучше. Внутри разливалось приятное тепло, в бунгало было сухо, тепло и безопасно, дождь сюда не проникал, и, если бы не то, что бассейн и открытая терраса вокруг него – излюбленное место для заключения разного рода сделок – были закрыты из-за погодных условий, он мог бы сказать, что больше ему нечего и желать.

Даже предметы первой необходимости для каждого джентльмена вскоре должны были доставить. Он позвонил владельцу своего любимого магазина, где знали его размеры, и тот пообещал ему незамедлительно прислать достаточно вещей, чтобы продержаться до тех пор, пока не будет готова одежда, сшитая на заказ. На столике рядом с ним стояла огромная корзинка со всевозможными фруктами и свежими сырами – подарок отеля, – у которой был лишь один недостаток: полное отсутствие спиртного. Но он не мог винить в этом отель: все дело в сухом законе; бутылки шампанского было более чем достаточно, она оказалась для него приятным сюрпризом.

В желудке у него заурчало – напоминание о том, что обычное время завтрака давно миновало. Принадлежа к той категории людей, которые себе ни в чем не отказывают, Зиолко снял телефонную трубку и заказал в номер обильный завтрак. Затем позвонил Зельде, своей матери, жившей в доме, купленном для нее в Пасадене – достаточно близко, чтобы она не могла пожаловаться на разделяющее их большое расстояние, и достаточно далеко, чтобы она могла просто заскочить к нему когда ей вздумается. И наконец он позвонил в студию и отменил все встречи.

– Но у вас назначены три пробы на «Вертихвостку», – запротестовала было его секретарша Дженис Фрауенфельдер.

– Перенесите их на завтра. Хотя нет, красавица, лучше на послезавтра.

И он повесил трубку, не дослушав ее возражений.

Когда официант вкатил в комнату тележку с завтраком, Зиолко одну за другой приподнял выпуклые серебряные крышки над тарелками и блюдами с яичницей «бенедикт», фруктами, поджаристыми хлебцами, щедро намазанными плавленым сыром и тонко нарезанными ломтиками лососины. Приняться за еду ему помешали посыльные, доставившие одежду и аксессуары. Бросив на тарелку вилку, он щедро расплатился с посыльными, затем налил себе чашку дымящегося черного кофе и дал еде остыть.

Теперь, когда у него были одежда и деньги – хозяин сам предложил ему двести долларов на мелкие расходы, – Зиолко больше не чувствовал голода. Сейчас он нуждался в удовлетворении своих сексуальных потребностей, а вовсе не в еде. Вчерашняя девица совсем не удовлетворила его, а тут еще этот грязевой оползень.

Тихонько присвистнув, он быстро надел свитер, брюки, ботинки и дождевик. В нем уже проснулся азарт охотника. «Поезжу по улицам, – решил Зиолко, – в поисках кого-нибудь, а если из этого ничего не выйдет, загляну в пару аптек выпить чашку кофе. В дождь там всегда можно найти голодных девиц, медленно потягивающих кофе или содовую. А вдруг мне повезет, и я встречу свою мечту».

– Я только хочу, чтобы ты приняла решение раз и навсегда, – запальчиво проговорила Джуэл со своим сильным южным акцентом. – Ты же знаешь, у нас у всех есть свои планы.

Джульетта Хейни («зовите меня просто Джуэл») была профессиональной официанткой, сорока девяти лет, которая вела борьбу со временем, крася волосы в огненно-рыжий цвет и пряча свое красноватое лицо под толстым слоем макияжа, – борьбу, из которой не она выходила победительницей. Она также принадлежала к той горстке женщин Лос-Анджелеса, которые считали работу официантки своим подлинным призванием и которым незнакомо было честолюбивое желание любым способом попасть в шоу-бизнес.

– Я знаю, Джуэл, мне очень жаль, – кающимся голосом сказала Тамара. – Правда, жаль. Просто сегодняшнюю пробу отменили. Я не виновата.

– В этом никто не виноват, – фыркнула Джуэл. – Иногда я спрашиваю себя, почему так добра к вам, ребятки. Только и слышу «Джуэл то, Джуэл ее»! – Она скосила свои сильно накрашенные фиалковые глаза.

– Ты не против, если я поработаю сегодня, а ты выйдешь вместо меня послезавтра? – Тамара затаила дыхание.

Подперев одной рукой бок и равнодушно хлопнув огромным пузырем из жевательной резинки, Джуэл тяжело вздохнула и в изнеможении закатила глаза.

– Ну хорошо. Но только один раз, слышишь? Она погрозила Тамаре своим коротким, ярко накрашенным ногтем.

– Слышу. – Поддавшись внезапному порыву, Тамара обняла Джуэл и просияла, в первый раз с тех пор как ей сообщили, что проба отменяется.

Продолжая ворчать, Джуэл оттолкнула Тамару.

– Осторожней, ты мне форму изомнешь.

Они сидели в душной кухне знаменитого кафе «Сан-сет», которое работало с шести часов утра и до десяти вечера. Помещение было узким и глубоким; из зала через расположенное в передней части большое зеркальное окно было видно, как проходящие мимо автомобили молча плывут по залитому дождем бульвару. Обитые темно-бордовой тканью кабинки на четверых выстроились в ряд вдоль окна и двух боковых сторон; столики поменьше небольшими островками располагались по центру зала. Неизменная стойка с темно-бордовыми крутящимися стульями отделяла проход за аппаратом для розлива содовой воды от кухни, а раздаточное окошко в ожидании полуденного наплыва посетителей было уставлено тяжелыми тарелками. Если, конечно, в такую погоду этот наплыв состоится. Даже покупатели из расположенного по соседству магазина «Вулворт» не заглядывали сюда, как это обычно бывало в солнечные дни.

Скорее благодаря своему замечательно развитому шестому чувству, нежели потому, что она что-то увидела или услышала, Джуэл поняла, что входная дверь кафе открылась и закрылась. Сделав знак Тамаре приготовиться, она протиснулась мимо Хосе, повара-мексиканца, и, приподнявшись на цыпочки, выглянула в раздаточное окошко посмотреть на посетителя. Она заметила серебряные струйки дождя, которые вошедший стряхнул со своего кремового плаща, прежде чем повесить его на один из крючков рядом с дверью. Сразу видно, что это был дорогой плащ, и расчетливый ум Джуэл быстро перевел его в возможные чаевые. Она славилась своим умением по внешнему виду распознавать щедрых и прижимистых клиентов, и надо сказать, что ошибалась редко.

«От этого типа можно ожидать хороших чаевых. Слава Богу».

Остальные посетители выглядели гораздо менее обеспеченными – обычные жертвы дождливой погоды. У стойки тощая беззубая старушка в грязном тюрбане медленно жевала сладкий пончик, запивая крошечные кусочки водой из стакана, чтобы продлить удовольствие. Молодой мужчина, занимавший кабинку у дальней стены, нервными маленькими глоточками потягивал кофе из чашки, которую держал обеими руками, стараясь согреться. Он приходил сюда вот уже целую неделю, и, флиртуя с ним, Джуэл узнала, что это безработный актер, пытающийся пробраться в кино. Она еще в первый его приход положила на него глаз. Он принадлежал к тому типу людей, которые ей нравились, хотя по возрасту годился ей в сыновья. Даже во внуки – неприятная мысль!

– Сейчас иду, – произнесла она в пространство, затем снова повернулась к Тамаре. – Да, кстати, звонила Джанет. Она сегодня не выйдет, так что нам придется управляться вдвоем. Боюсь, никому из нас не удастся уйти раньше десяти. А может, в такой дождь это и неплохо. Хорошо бы с чаевыми повезло. Я присмотрела себе на показе одно чудное платье, и мне хотелось бы надеть его до того, как оно выйдет из моды. А вообще-то в такую ужасную погоду людей нельзя винить за то, что они сидят дома. Просто так никто не выйдет, если, конечно, не приспичит.

– Да уж.

– Точно не выйдет, черт возьми. – Джуэл подняла голову и нахмурилась, затем похлопала Тамару по руке. – Послушай, там еще кто-то пришел. Мне надо бежать, детка. А не то клиенты разорутся. А ты, когда переоденешься, вставай за стойку. Потом поболтаем. – Она помолчала. – Да, там еще этот симпатичный актер, о котором я тебе рассказывала. Ждет свой гамбургер. – Джуэл два раза фыркнула, сексуально потрясла плечами и добавила: – Как бы мне хотелось, чтобы он вонзил свои зубки в меня, а не в эту старую котлету.