Моисей Лейбович, используя деловые связи, давно уже определился с местом своего будущего захоронения — гора Синай. И теперь, пребывая в блаженной эйфории от неожиданно свалившихся на него почестей и богатства, самолично просиживал целыми днями в офисе, выслушивая клиентов. Не обошлось и без благотворительности. Однажды в кабинете появилась маленькая сухонькая старушка с завещанием в руке.

— Всю жизнь мечтала увидеть Париж, я актриса, знаете ли, но так и не довелось. Сначала по распределению в Омской опере, а потом… Потом опять в Омске, но уже в ТЮЗе. Вот узнала и хочу попросить вас. Пусть жизнь моя прошла в глубинке, но покоиться чтобы мне в Париже, рядом с Рудольфом Нуриевым. Жизнь моя когда-то лишилась смысла, — и пожилая леди поведала печальную историю несложившейся любви, о которой покойный Нуриев даже не подозревал. Моисей Лейбович так расчувствовался, что тут же предложил будущей покойнице совершить акт захоронения за счет фирмы.

Не обходилось и без курьезов. Пришлось даже включить в договор пункт о том, что «фирма не отвечает за самоубийство будущего туриста в целях получения сезонной скидки». А правоохранительные органы потребовали, чтобы каждое тело, отправляемое в последний туристический путь по завещанию, то есть когда это самое тело в личной беседе с сотрудниками не изъявляло желания отправиться после смерти куда-либо, предварительно было осмотрено компетентными лицами на предмет избежания сокрытия тел криминальными элементами или бегства особо опасных преступников под видом покойников.

— Но это невозможно! В самолете минус десять градусов! Гроб тонкий, неутепленный! Там никто не выживет! Следовательно, и не сбежит! — доказывал им возмущенный Моисей Лейбович, но его никто не слушал. Проверять, и все тут.

Словом, стало немодно оставаться лежать в той земле, по которой ходил большую часть жизни. Непонятное желание детей быть похороненными как можно дальше от родителей, именуемое в маркетинге (новой дисциплине, успешно освоенной Моисеем Лейбовичем) «иррациональным спросом», делало свое дело. И все шло хорошо. До тех пор, пока Моисей Лейбович не почувствовал себя плохо.

Сначала он вроде бы обрадовался, что наконец-то отправится туда, куда мечтал, — на гору Синай, но, кинув взгляд на длинные ноги администратора, потом дальше — за окно, где ждала его машина с водителем, вспомнив о шикарной квартире и милой сиделке, как-то затосковал. Умирать решительно расхотелось. И даже перспектива покоиться на вышеозначенной горе не утешала, а сдать путевку, по всей видимости, возможность отсутствовала. Моисей Лейбович в пожарном порядке приказал везти себя с эскортом на ту самую скамейку в парке, где ему когда-то пришла блестящая мысль. И вот когда водитель опустил старца на гладко выкрашенные доски, Моисей Лейбович ясно увидел, как к нему направилась Смерть.

У Смерти было очень бледное и озабоченное лицо. Она заглянула в книгу, которую несла под мышкой, печально взглянула ему в глаза и кисло спросила:

— Моисей Лейбович?

Тот утвердительно кивнул, чуть не померев со страху раньше времени.

— Восемьдесят пять лет?

Моисей Лейбович снова кивнул.

— Заповеди соблюдали?

— Что?

Смерть устало вздохнула, открыла книгу и монотонно начала спрашивать:

— Кумира творили?

— Нет, кажется… Разве что… «Битлз» по молодости. Но недолго.

— Мать и отца чтили?

— Мать… да, — неуверенно протянул Моисей Лейбович. — А отец у меня алкоголик был, так и запишите. Я его чтить категорически отказываюсь!

Смерть сделала пометку карандашом в своей книжечке.

— Хорошо… Дальше. Не убивали?

— Нет, — твердо ответил Моисей Лейбович и добавил: — Пока.

Смерть смерила его скептическим взглядом и продолжила:

— Не прелюбодействовали, жены чужой не желали?

— Что вы! Я свою-то с трудом выносил! Земля ей пухом, слава Богу!

— Не крали?

— Нет. Вот что-что, а это никогда! — откинул назад прядь седых волос Моисей Лейбович.

— Угу… — Смерть продолжала кивать и что-то записывать. — Ну и последнее. Не лжесвидетельствовали, друзей не подставляли?

Моисей Лейбович напрягся.

— Это было. Честно говорю. Это было.

— Угу, ну в общем все сходится… Тогда пройдемте. — Смерть убрала блокнот.

— Куда?

— Сначала в чистилище на пятьсот лет, а потов в рай.

— На пятьсот лет? За то, что я Петрова подставил?

— Нет, за Петрова всего сто, триста пятьдесят за неуважение к отцу и пятьдесят за «Битлз»!

— Но он же алкоголик!

— Это нас не интересует! Пойдемте!

— На гору?

— Этим, знаете, не интересуюсь, куда вы потом свой телесный сосуд денете. Да и вам, полагаю, уже будет все равно. Я собираю только души. Пойдемте же, у меня сегодня еще масса работы. — Смерть начинала терять терпение. По ее озабоченному, усталому виду можно было догадаться, что работает она день и ночь.

— Но я не хочу! — запротестовал вдруг Моисей Лейбович.

Смерть нахмурилась, видимо, подобные капризы были ей привычны.

— Это никого не интересует! — резко оборвала она его.

— Послушайте! — вдруг осенило Моисея Лейбовича. — Все смертны, и вы, я уверен, тоже. Может быть, вы, конечно, явление и необычное, но, в конце концов, и вам тоже когда-нибудь придется отправиться на вечный покой, — Моисей Лейбович весь покрылся крупными каплями пота, глядя, как бледное лицо смерти становится багровым от ярости. — Послушайте, я предлагаю вам сделку, лучшее место, VIP-сервис за счет фирмы… Только отпустите меня! Ну зачем я вам сдался! Вам же меньше работы!

Смерть смотрела на него, явно лишившись дара речи.

— Вот и славно! — не давал ей опомниться Моисей Лейбович, тараторя без умолку. — Можем по католическому обряду, по православному, по-индийски, по-китайски, даже мумию!..

Поток излияний предприимчивого умирающего был прерван обмороком Смерти, которая в своих широких черных одеждах распростерлась прямо рядом со скамейкой. И тут Моисей Лейбович решился на преступление. Оглядевшись вокруг, он схватил бесчувственное тело Смерти за ноги и поволок к машине. Затолкал в багажник и приехал на фирму. Ничего никому не сказал, сам оформил «горящий тур» на имя Костлявой Смерты Ивановны, поехал в управление гильдии гробовщиков, взял первый же свободный гроб и помчался в аэропорт. Погрузил тело и вернулся в офис. Теперь Смерть будет заживо погребена в водах Средиземного моря.

Моисею Лейбовичу сразу стало намного лучше.

— Жизнь только начинается! — приветствовал он сотрудников и исполнил замысловатый танец — гопак больного радикулитом.

Однако на следующий день, когда он проснулся, то сразу чуть не умер от инфаркта. Рядом с его постелью стоял высокий господин в черном, с черными же большими крыльями за спиной, а рядом Смерть — мокрая и очень возмущенная.

— Он? — поинтересовался у нее господин с черными крыльями, показывая на Моисея Лейбовича длинным худым пальцем.

Смерть утвердительно кивнула и показала хитрецу кулак.

— Бред какой-то… — потер глаза Моисей Лейбович.

— У нашего ведомства к вам есть вопросы относительно ваших действий. Пройдемте, — заявил господин с крыльями.

— Никуда я с вами не пойду! У вас есть ордер на обыск или постановление об аресте? Если нет, тогда проваливайте, — возмутился осмелевший бессмертный Моисей Лейбович.

У господина в черном лицо вытянулось так, что, казалось, подбородок вот-вот упадет ему на носки ботинок. Он почесал затылок и растворился в воздухе.

Моисей Лейбович откинулся на подушки и закрыл глаза, потирая пылающую голову. Когда он их открыл, то товарищ с черными крылами уже снова стоял возле кровати, молча протягивая ему бумагу.

— Что это? — спросил Моисей Лейбович. — Ордер? Постановление?

— Приговор! 1000 лет в аду за попытку убийства Смерти при исполнении ею обязанностей и плюс ваши пятьсот чистилища, — ответил господин с крыльями и приподнял Моисея Лейбовича за локоть. В следующее мгновение тот поймал себя на мысли, что, кажется, безвозвратно умер.