Больше всего мальчика беспокоило то, что, при всей очевидности мистификации, ему никак не удавалось понять, кто и ради чего ее замыслил.

«Мсье Лакуа? Но зачем ему было нужно, чтобы мы нашли зарытый им сундучок? Может, он сам стал жертвой подстроенного Жерменом обмана? И почему Амбруаз Борен, который раньше проявлял такую настойчивость, попросту исчез после обнаружения сундучка?»

Раздумывая над всем этим, мальчик оставил кирку и лопату в яме и по бетонированной дорожке пошел к дому гугенота.

Он был всего в пяти или шести шагах от него, когда раздался резкий звонок. Мишель вздрогнул, решив, что это сработала система сигнализации. Однако звонок на секунду смолк, потом зазвучал снова. Затем вновь стало тихо.

«Это был телефон! Ну конечно! Телефонистка, наверно, торопилась. Дала всего два звонка! Обычно они бывают более настойчивыми… А может, в доме сняли трубку? Неужели там кто-то есть?!.»

Преодолевая чувство неловкости, паренек приблизился к окну и приложил ухо к ставне. До его ушей донесся чей-то голос — впрочем, слишком тихий, чтобы можно было разобрать слова.

«Это уже ни в какие ворота не лезет! — подумал Мишель. — Кто это может быть? Альфред уверял, что и Жер-мен, и его хозяин уехали. Неужели он соврал? Но зачем?»

Сколько он ни прислушивался, ничего понять так и не смог. Мальчик хотел уже уходить, когда услышал сзади какой-то шорох. Обернуться он не успел. В глазах его сверкнули искры, голову пронзила острая боль. Он почувствовал, как его схватили чьи-то сильные руки, и потерял сознание.

Тем временем его друзья продолжали собирать мопед.

— Что-то Мишеля долго нет. Надеюсь, он не застрял в зарослях ежевики, — сказал со смешком Даниэль.

— Не думаю, что он в них полез. Он ведь уверен, что клад, который мы нашли, не настоящий, поэтому решил продолжить поиски. Сейчас он, должно быть, роет новую яму.

— Тогда ему нужно было бы сначала пригласить папашу Рикло с его прутиком! — захохотал Даниэль. И, взглянув на часы, добавил: — Проедусь-ка я в деревню. Нужно купить хлеба и масла.

Он уселся на мопед, и скоро треск мотора затих вдали. Артур остался в одиночестве.

— Подумать только, если бы я тогда не свалял дурака, мы были бы уже далеко отсюда! — вздохнул он. — Впрочем, здесь мы тоже неплохо провели время!

Сознание медленно возвращалось к Мишелю. Ему казалось, что он лежит в каком-то узком чулане, упираясь головой в стену. Окончательно придя в себя, он ощутил пронизывающий холод. Вокруг было темно. Сначала паренек решил, что его бросили в подземелье, куда не проникает ни один луч света, однако, попробовав пошевелиться, понял, что ему не только связали руки и заткнули рот, но и завязали глаза. Надеясь, что узлы окажутся не слишком тугими, он попытался подвигать руками и напрячь запястья, но лишь сделал себе больно.

Мальчик повернулся на другой бок и почувствовал как в бедро врезался складной нож, лежавший в кармане шорт. Однако Мишель был слишком крепко связан чтобы достать его. Единственное, что ему оставалось, это тереться головой о землю, стараясь сорвать повязку с глаз. Расцарапанные щеки и виски нещадно саднили, в нос бил едкий запах песка и пыли, но он решил, что в его положении не стоит обращать внимания на подобные мелочи.

Повязка стала медленно сползать, и вскоре ему удалось полностью открыть левый глаз. То, что он увидел, показалось ему довольно странным. Он находился в погребе или, скорее, в какой-то кладовой; на стенах висели металлические полки. Их оцинкованное покрытие большей частью было тронуто ржавчиной. И лишь на одной из полок стояло около полудюжины бутылок, покрытых толстым слоем пыли.

Мишель предположил, что его, должно быть, бросили в подвал дома гугенота.

Он внимательно огляделся. Сквозь заткнутую чем-то отдушину едва пробивался бледный свет. Присмотревшись, мальчик заметил, что полки для устойчивости заглублены в стену. Но больше его заинтересовало другое: их вертикальные стойки, сделанные из полосового железа, выступали вперед…

У Мишеля мгновенно созрел план действий. Главным сейчас было добраться до одной из стоек и прислониться к ней спиной. Извиваясь, как уж, он пополз к стене.

Когда наконец удалось до нее добраться, рубашка на пареньке промокла от пота. Позволив себе короткую передышку, он рывком сел и принялся перетирать о стойку веревку, которой были стянуты его руки. Конструкция была ржавой, шершавой и так сильно качалась, что Мишель на секунду испугался, что от его усилий полка отвалится и упадет.

Время от времени он замирал и прислушивался, однако снаружи не доносилось никаких звуков.

Запястья мальчика были стянуты так крепко, что даже ценой величайших усилий он мог двигать ими вверх и вниз не больше чем на двадцать сантиметров. У него уже начинало сводить судорогой руки, когда веревка перетерлась. Это произошло настолько неожиданно, что Ми-щель, не удержавшись, больно ударился спиной об угол полки и едва удержался от крика. Руки его так сильно дрожали, что ему не сразу удалось достать нож и перерезать веревку на ногах. Затем он освободился от кляпа, снял повязку и, наконец, смог вздохнуть полной грудью.

— Уф! — сказал он, сделав несколько упражнений, чтобы размять онемевшее тело, — теперь остается только выйти отсюда.

Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что выбраться через отдушину, забранную прочной решеткой, нет никакой надежды. Паренек подошел к двери, но при слабом освещении ему удалось определить лишь то, что она заперта на ключ. Осмотр петель и ржавых винтов заставил Мишеля отказаться от мысли использовать свой нож как отвертку.

— Боюсь, придется сидеть здесь, пока обо мне не вспомнят, — вздохнул он.

Мальчик решил подготовиться к встрече со своим тюремщиком, чтобы нейтрализовать его по возможности без риска.

«Не могу поверить, что один из тех, кто все это устроил, — мсье Лакуа», — думал Мишель.

Он был совершенно уверен, что все еще находится в доме гугенота. Судя по всему, преступники решили воспользоваться отъездом мсье Лакуа и Жермена, чтобы обделать свои темные делишки, каким-то образом связанные с найденными сокровищами. Внезапно Мишель вспомнил об Артуре и Даниэле.

«Боюсь, как бы они тоже не оказались здесь!»

Со знанием дела и свойственной ему решительностью Мишель занялся поисками подходящего оружия, чтобы достойно встретить противника.

Даниэль давно вернулся из деревни.

Артур собрал втулки обоих колес. Тормоз он разбирать не стал, надеясь, что при первых же оборотах колеса он достаточно нагреется, чтобы просохнуть.

— Тебе не кажется, что Мишель уже перебарщивает? Что он мог еще затеять? — обратился к другу Артур.

— Я и сам начинаю беспокоиться. Может, пройдемся к дому гугенота и посмотрим, что там происходит?

— Парк большой. Как мы узнаем, где он бродит?

— Мы можем просто обойти вокруг и позвать его. Он наверняка нас услышит и отзовется!

— Что ж, давай попробуем. Посмотрим, что получится. Артур завел мопед в дом, вымыл руки и запер дверь на ключ.

Друзья решительно зашагали в сторону поместья.

Мишель ждал, прислушиваясь к доносившимся снаружи звукам. В руках он держал длинный и довольно толстый железный прут со скошенным концом, который раньше использовали, вероятно, для перекатывания бочек с вином. Для видимости он набросил на руки и на ноги обрывки недавно связывавшей его веревки.

Мальчик уже давно сидел, стараясь сохранять неподвижность. Он замерз и сильно дрожал.

«Если так пойдет и дальше, я наверняка расчихаюсь. И тогда кто-нибудь обязательно сюда придет… Отлично! Нужно поднять шум и посмотреть, что из этого выйдет!»