Судья посмотрел на Крейлтона, поднял брови и посмотрел на прокурора:

— Есть еще что-нибудь.

— Да, жалоба от Акционера Ледры. Обвиняемый получил медицинскую помощь на ее заводе. Догадываясь, что этот человек — преступник, она заявила о нем властям и устроила так, чтобы задержать его на ночь и сдать страже на рассвете. Но ему удалось сбежать раньше, при этом он нанес определенный ущерб и украл еще один плот.

— Который был впоследствии возвращен, — заметил Крейлтон.

— Да, плот был возвращен, — согласился прокурор. — Но еще предстоит разобраться с вопросом о возмещении ущерба.

Судья откинулся на спинку кресла, уставившись в потолок. В руках он вертел перо.

— Есть ли у обвиняемого деньги? — спросил он. Крейлтон шагнул в сторону судьи:

— Никаких.

— Тогда вопрос возмещения ущерба приобретает чисто академический интерес. И все же стоимость украденного должна быть возмещена. — Судья поднял молоток. — Поэтому в соответствии с законодательством подсудимый приговаривается к продаже на следующем аукционе. — Он опустил молоток вниз. — Следующее дело!

Брат Элас подошел к камере и посмотрел сквозь прутья решетки.

— Брат, — сказал он, — вы находитесь в затруднительном положении. Вам что-нибудь нужно?

— Да, оружие, — ответил Дюмарест. — Возможность сбежать. Билет на корабль с Игрушки.

— Все это вне наших возможностей, брат, — словно извиняясь, произнес монах. — Вам нужна медицинская помощь? Совет? Может, передать послание друзьям?

Дюмарест покачал головой. Что может сделать этот человек, желающий ему добра? Он в раздражении начал ходить по узкой камере, глядя на стальную дверь. После вынесения приговора его не вернули обратно в просторную камеру внизу, а заперли в одиночке, где он чувствовал себя как хорек в клетке. По другую сторону коридора располагалось еще несколько камер. Мимо сновали какие-то незнакомые люди, они заглядывали внутрь камер, дабы оценить стоимость того, что предлагалось на продажу. Среди них в домотканых рясах появлялись и монахи, предлагая посильную помощь.

— Вы принадлежите к Церкви, брат? — Элас, увидев, что Дюмарест смотрит на него, махнул рукой, подзывая поближе.

— У меня нет привычки сидеть под светом вашего благословения, — отрывисто сказал Дюмарест.

— И все же вы небезызвестны нам, — ровным голосом произнес монах. — Вы верите в силу прощения?

— Конечно.

— Один человек ищет прощения, брат. Вашего. Хотите встретиться с ним? Поговорить? Он попросил меня поговорить с вами, брат. Он боится, что вы выдадите его. — Монах повернулся и махнул рукой. И Дюмарест увидел Легрейна.

Тот выглядел чистым и аккуратным в новой одежде шоколадно-коричневого цвета. Дюмарест посмотрел на него, и костяшки пальцев побелели, когда он схватился за прутья решетки. Потом он заставил себя расслабиться.

— Ты, — сказал он бесстрастным голосом. — Какой сюрприз!

— Я понимаю, что ты чувствуешь, Эрл. — Легрейн подошел поближе, голос его был тих. — Я слишком задержался с возвращением в пещеру. Но ты должен был дождаться меня. Я же оставил тебе послание.

— Я не видел никакого послания.

— Но ведь я оставил его! Написанное кровью на полоске ткани, которую я придавил камнем. Чтобы было чем писать, я наколол палец. — Легрейн показал левую руку. — Видишь? Рана еще не затянулась.

Дюмарест посмотрел на крошечный порез. И опустил руки.

— Наверное, твое послание сдуло порывом ветра. Или его унесла птица, — вздохнул он. — Что случилось?

— Мы спали, — тихо начал Легрейн. — Для всего мира мы уже были покойниками. Я подумал, что лучше всего будет поскорее продать все вещи, пока наши описания не будут переданы повсюду. Я написал свою записку и полетел в одно известное мне место. Но нужного человека там не оказалось. Пришлось ждать. Сразу после заключения сделки я вернулся в пещеру, но тебя там уже не было. Честно признаюсь, Эрл, я не знал, что и подумать. Сначала я удивлялся, как это тебя еще не схватили. Потом решил, что, наверное, ты упал в море.

— И что тогда?

— Меня охватило отчаяние. Я понял, что если ты еще жив, то направишься к посадочному полю, поэтому и попросил пару своих друзей следить за ним. Они видели, как тебя схватили. Я не мог ничего сделать, кроме как нанять адвоката. Он дорого обошелся мне! — добавил он. — На оплату его услуг ушла большая часть денег, полученных в результате сделки. Но это был единственный способ спасти тебя от смерти в загоне для голодных зверей.

— Половина из выручки принадлежит мне, между прочим, — напомнил Дюмарест. Он нахмурился. — Как же ты надеялся вытащить меня из пещеры, если продал плот?

— Нанял другой. Это тоже входило в сделку. Я намеревался сбросить веревку с края скалы. Однако я опоздал. Мне очень жаль, Эрл, — оправдывался Легрейн. — Могу сказать в свое оправдание лишь то, что сделал все от меня зависящее.

— Думаю, что мне следует поблагодарить тебя, — медленно произнес Дюмарест. — Но ты понимаешь, почему я не чувствую благодарности.

— Ты спас мне жизнь, — кивнул Легрейн. — Если бы не ты, я был бы трупом на арене. Если бы ты раскололся и выдал меня, вместе с тобой в этой камере был бы и я. Неужели ты не понимаешь, что мне очень жаль, что все так случилось? Знаешь, — вздохнул он, — а ведь я мог выбраться с Игрушки. На грузовом корабле, направившемся к Торису. Однако я остался здесь, надеясь, что смогу помочь тебе. — Он просунул руку сквозь прутья и протянул раскрытую ладонь. — Мир, Эрл?

Дюмарест пожал его руку.

— Мир, — ответил он. — Что теперь будет?

— Тебя продадут, — ответил Легрейн. — На аукционе, причем как можно дороже. Государство возьмет свою долю, а остатки распределит между остальными, кто предъявит тебе претензии в нанесении ущерба. Если сумма, вырученная за тебя, окажется выше твоих долгов, то ее внесут на твой счет. Вот так здесь расплачиваются с долгами, Эрл, — пояснил он. — Если человек не может выплатить свой долг, его продают. Женщин тоже. Некоторые из ставших рабынями оказываются в таком положении, достичь которого они и не мечтали, будучи свободными. И всегда можно выкупить себя из рабства. Твоему хозяину придется освободить тебя, как только ты вернешь ему сумму, уплаченную на аукционе. Таков закон.

Дюмарест посмотрел на монаха:

— Вы можете сделать это? Заплатить за мой долг? Клянусь, что я верну его обратно, чего бы это ни стоило.

С сожалением брат Элас покачал головой:

— Чуть раньше такое можно было бы осуществить, брат. Акционер Херл проявил великодушие и отдал нам часть своего дивиденда. Однако мы уже успели приобрести еду, одежду, медикаменты, массу нужных вещей.

«Обычная практика, — подумал Дюмарест. — Всемирное Братство не накапливает богатств».

Ослепительные лучи солнечного света, отражаясь от камней, которыми была выложена площадь, блестящими искорками переливались на собравшейся толпе людей, играя на стеклянных стенах, окнах домов и работавших фонтанах калейдоскопом самых разнообразных цветов. Дюмарест посмотрел вниз со своей возвышавшейся над землей платформы. Он стоял в шеренге вместе с еще двенадцатью другими пленниками, доставленными из тюрьмы, и каждый был прикован к соседу тонкими наручниками. Люди вокруг них были одеты в бело-оливковые или коричнево-черные одежды, и все ждали начала торгов.

— Фермер, — объявил аукционист, высокий худощавый пожилой человек, одетый в безупречно белый костюм. Он полностью осознавал значимость выпавшей ему роли. — Несмотря на свою молодость, у него уже есть опыт в выращивании урожая и обработке почвы. Господа, я жду ваших предложений.

Поднялась одна рука, потом другая, еще несколько, голоса произносили цену, которую были готовы уплатить за этого молодого человека.

— Не лучшее время для проведения аукциона, — проворчал человек, стоявший сзади Дюмареста. — Скоро поступит новый дивиденд. А это означает, что люди стараются избавиться от остатков предыдущего. Цена при этом не играет никакого значения.