– Или не пришла на свидание.

– Может, я тогда присоединюсь к вам?

– Увидимся позже, – сказал Адам тоном, не допускающим возражений.

– Ваш друг? – весело спросила Наташа, когда Джейк Ромилли ушел.

– Своего рода партнер.

– Похоже, вы не слишком его любите.

– Мы очень разные. Хотя он талантливый парень, только очень ленивый. Бросил Итон из-за наркотиков. Считает, что мир обязан ему жизнью. Держится вызывающе со всеми, кто успешнее его в работе, у девушек, в чем бы то ни было.

– Могу поклясться, что видела его в Ассоциации специалистов по генеалогии позавчера.

Адам издал недоверчивый смешок.

– Кого, Джейка? Сомневаюсь.

Наташа подтолкнула к нему тарелку с рисом. Адам переложил сигарету в левую руку, откинулся на спинку стула, изучающе глядя на нее.

– Итак, на чем мы остановились? Теперь, я полагаю, наша очередь, – сказал он тихо. – Расскажите о себе.

– Зачем?

– Потому что я хочу знать. Вы учились в университете здесь, в Оксфорде?

– Да, в колледже Магдалины. Изучала древнюю и новейшую историю. – Она посмотрела на него. – Я думала, мое прошлое не имеет значения.

– Для вас, возможно. – Он посмотрел на нее. Его глаза были невероятно голубыми. – Где вы выросли? В каком-то диком и ветреном месте, я полагаю?

– Не уверена, что вообще выросла.

Старые, как мир, приемчики. Комплименты, личные наблюдения и вопросы, которые заставляют девушку думать, что она интересная, особенная. Адам, по всей видимости, достиг в этом искусстве большого мастерства. Наташа с досадой отметила, что, догадавшись об игре, которую он вел, все-таки попалась на удочку. Поэтому поспешила вернуть разговор к главной теме.

– Вы сказали, что воспоминания не так важны, как мечты. Рассказывала вам Бетани о своих мечтах?

– Она говорила, что у нее нет времени на мечты. Есть ли у вас братья или сестры?

– Как странно... Именно эти вопросы мне задают все клиенты.

– Вы когда-нибудь отвечаете прямо на поставленный вопрос?

– Нет, если я ничего не могу с ним поделать. – Она уже вполне утолила голод, но, продолжая начатое движение, положила себе немного креветок. Соус был густым, от него исходил сладковатый запах. – У меня есть младшая сестра. Родители живут в Дербишире, в краю достаточно диком и ветреном. Этого хватит?

– У них счастливый брак, как вы считаете?

– Странно, что вы об этом спрашиваете. Я думаю, он их устраивает. Мой папа часто бывает в отъезде. Почему вам это интересно?

– Где вы проводили каникулы, когда были маленькой девочкой?

– Последний вопрос, договорились? – У нее было ощущение, что ей не следует все это рассказывать, однако она не была уверена. Почему? Какой вред это может нанести? – Мы ездили в кемпинги на юг Франции, иногда отдыхали в коттедже на побережье в Уитби.

– Идиллическое детство.

– В некотором роде. А как насчет вас?

– Весьма далеко от идиллии, – Адам достал следующую сигарету. – Я полагаю, ваша обычная работа не такая сложная?

Ты можешь сказать это еще раз.

– Нет.

– Бетани говорила, что как-то прочитала, будто генеалогия является самым популярным хобби в Великобритании.

– Более полумиллиона человек увлечено этим делом.

– Профессионалы относятся к любителям с изрядной долей презрениея?

– «Титаник» был создан профессионалами, а Ноев Ковчег построили любители. На самом деле любители составляют главный источник моих доходов. Когда они заходят в тупик или хотят получить совет. Как правило, люди не оставляют генеалогию. Раз начав, ты увлекаешься.

– Я лучше не буду за это браться. – Он изучал янтарный огонек на кончике своей сигареты. – Я – увлекающаяся личность.

– Вы когда-нибудь пытались отказаться от вредной привычки?

Он покачал головой и продолжил:

– Меня никогда не привлекала старина. Наслаждайся, пока можешь, и к черту все последствия.

– Звучит несколько эгоистично.

– Не слишком, если это не вредит окружающим.

– Это всегда мешает.

– Я никак не могу понять, что вы за человек.

Мы оба не можем это понять.

– Почему?

– Вы не похожи на историка. Я удивился, увидев вас в Литтл Бэррингтоне. У вас спортивный автомобиль с открывающимся верхом. Я думал, вы работаете кем-то вроде тележурналистки или рекламного агента.

– Я – сплошной комок противоречий. Хотела стать археологом. Но моя жизнь так или иначе проходит среди руин.

– Жаль это слышать, – он медленно улыбнулся. – Полагаю, вам нравится сообщать своим парням, что они ушли в историю?

– М-м-м. Часто бывает грустно.

– Это почему?

– Хотела бы я сама это знать.

– Может, вы проводите слишком много времени среди старых заплесневелых документов?

– Нет. Современные специалисты по генеалогии имеют хорошую техническую базу и очень сексуальны. Генеалогии сейчас посвящено больше веб-страничек, чем каким-либо другим темам, за исключением, разве что, порнографии.

– Тогда в этом действительно что-то есть. Может, я туда как-нибудь загляну.

– В генеалогию или в порнографию? – Она не поверила, что произнесла эти слова.

– Туда, где, по вашему мнению, веселее.

Наташа уставилась в тарелку. Она почувствовала интерес. Для каких еще фотографий Бетани позировала Адаму?

Наташа привыкла прокручивать разговоры в голове, чтобы проверить, можно ли было более эффективно вести диалог. Вечер с Адамом ей понравился, и это ее беспокоило. Роман с ним ей ни к чему.

Она добралась домой в половине одиннадцатого, однако не чувствовала усталости. Задернула занавески, разожгла камин, уселась на диван и достала дневник. Совсем другое дело, когда знаешь имя автора. Имя определяет, кто ты есть, причем в то й же степени, что и фамилия. Забавно – женщина, которая выходит замуж и берет фамилию мужа, как будто становится другим человеком. Фотография Бетани лежала между последними страницами дневника.

Через две страницы сестра Дженет, Ада, заболела. Доктор Маршалл поставил диагноз – «брюшной тиф». Дженет всю ночь провела у постели больной.

«Папа сказал, что Ада спрашивала обо мне. Я вошла к ней в комнату и по просьбе папы села так, чтобы мое лицо было хорошо освещено. Я сказала: «А вот и я, милая». Ада открыла глаза очень широко, как будто пыталась что-то разглядеть, но во взгляде не было никакого выражения. Когда я ее поцеловала, ее кожа была холодной и липкой. Мы все постоянно плакали. В семь тридцать вечера вошла мама и пронзительно закричала: «Она умерла!» Я утешала ее, как могла, и налила немного вина. Этим утром мистер Уокинс зашел, чтобы сфотографировать Аду в гробу. Она выглядела очень красивой».

Еще одна ветвь древа обрублена.

В Наташином мозгу всплыла фраза: «В середине жизни мы сталкиваемся со смертью». На самом деле это не относилось к нашему Времени, по крайней мере, к странам Запада. Если ты не медсестра или владелец похоронного бюро, ты далек от смерти до тех пор, пока она не приблизится к тебе самому. Среди Наташиных знакомых-сверстников мало кто близко сталкивался со смертью, иные даже никогда не бывали на кладбище. До того как пять лет назад умерли обе ее бабушки, единственным Наташиным соприкосновением со смертью были похороны старой тети.

Мать Дженет вряд ли предполагала похоронить кого-нибудь из своих детей. Дженет лицом к лицу столкнулась со смертью задолго до своей преждевременной кончины.

Наташа снова взяла в руки дневник.

«Крышка была закреплена парафином. Я всегда думала, что там должны быть гвозди, или винтики, или что-нибудь в этом роде». Простое наблюдение было удивительно впечатляющим. Дочь врача, небрезгливый, прямолинейный врачебный подход.

Все это очень интересно, однако... Изучая рукописи Дженет, Наташа без конца вспоминала о своих словах: «Может быть, в дневнике спрятан еще какой-нибудь ключ». Я хотела бы, чтобы так было.