Существовало правило, что муж любой актрисы, покинувшей сцену для вступления в брак, должен был внести огромную сумму в пользу фонда фракции. В некоторых случаях могло помочь раскаяние. Если девушка раскаялась, она уже больше не могла возвратиться к старым занятиям, иначе ее могли заключить в исправительный дом до конца жизни. Но этим четырем девушкам удалось получить позволение оставить прежнюю профессию, если только они не изменят фракции Синих. У них были кое-какие сбережения, и они наняли себе приличные покои в элегантном доме, неподалеку от статуи Венеры. Это был район борделей. Девушки открыли дом развлечений, их официально поддерживала фракция, и вскоре этот клуб стал самым модным местом отдыха в Константинополе. К этому времени умерла мать моей хозяйки Антонины, и я достался ей по наследству. Мне приходилось следить за порядком в клубе. Будучи независимыми девушками, развлекавшими мужчин, им теперь не приходилось отчислять огромные деньги хозяину танцовщиц. Они даже стали полноправными членами фракции и регулярно платили взносы. Индаро и Хрисомалло были хорошо обучены своей работе. Индаро была прекрасной акробаткой и жонглером, а Хрисомалло чудесно пела и играла на музыкальных инструментах. Моя хозяйка им в этом ничуть не уступала. Теодора стала управителем клуба и клоуном. Могу сказать, что они проводили время весело, были счастливы и полностью лишены стыда. И еще мне приятно сказать, что они остались хорошими друзьями на всю жизнь. Я их всех пережил и теперь с грустью вспоминаю те счастливые времена.

Девушки относились ко мне как к другу, а не рабу, и часто со мной советовались. Так вот, Теодора сказала, что ее пригласил составить компанию один патриций по имени Хецеболюс, собиравшийся ехать в Пентаполис, куда он получил назначение губернатором. Теодора сказала, что ей представилась хорошая возможность повидать мир, и она ею непременно воспользуется. Мы все молили Теодору, чтобы она нас не покидала, а Хрисомалло предупредила ее, что не следует доверять Хецеболюсу. Он был скользким человеком. Теодора заявила, что сможет сама за себя постоять и ее волнует только одно: как мы здесь без нее справимся. Девушка уехала, и кроме нескольких забавных записок с дороги, пока они добирались до Пентаполиса, мы долгое время не имели от нее никаких вестей. Потом в отпуск приехал один офицер из Пентаполиса и рассказал нам, что Теодора как-то потеряла терпение, потому что Хецеболюс начал ее притеснять, вылила ведро с помоями ему на голову, когда он был в нарядной тунике, готовясь к ужину, и он вышвырнул ее из своего дома. Патриций не позволил девушке даже забрать свою одежду и драгоценности. Офицер сказал нам, что Теодоре удалось уговорить капитана судна взять ее с собой в Александрию в Египте, но больше никаких новостей у него для нас не было.

Спустя много месяцев Теодора, хромая, добралась до Константинополя, но это уже не была прежняя Теодора. Все несчастья, предсказанные ей гороскопом, произошли с ней в один год. И это были для нее очень суровые испытания. Наша веселая и уверенная в себе Теодора, которая обычно с удовольствием рассказывала нам мельчайшие подробности своих приключений, на этот раз молчала о том, что с ней произошло в Египте, и о том, как она возвращалась домой через Цезарию и Антиохию. Нам пришлось долго приводить ее в норму, но даже когда она физически выздоровела, она все еще не могла начать работу в клубе.

— Я предпочитаю весь день прясть, чем снова начинать эту работу, — восклицала Теодора.

К нашему удивлению, она достала прялку и в своей комнате начала учиться работать на ней. Наши девушки над ней не смеялись, потому что она была их подругой, и было видно, что ей пришлось очень горько в своем путешествии. Теперь днем и ночью в клубе был постоянно слышен звук прялки.

Когда клиенты нас спрашивали: «Неужели эта чертова штука никогда не замолкнет?», наши девушки им обычно отвечали: «Это наша бедная Теодора учится зарабатывать деньги честным трудом».

Все думали, что они шутят. Но Теодора никогда не показывалась на людях.

Одним из наших клиентов был странный, круглолицый, улыбающийся, развратный человек по имени Юстиниан, племянник неграмотного старого варвара и офицера императорской гвардии Юстина. Юстин послал за Юстинианом, когда тот был совсем молод и жил в горной деревушке в Иллирии, где когда-то мальчишкой пас овец. Юстин дал юноше образование, потому что сам всю жизнь страдал от отсутствия оного. Имя, данное при крещении Юстиниану, было Апрауда, что значит — «стойкий», и он до сих пор разговаривал на греческом с сильным акцентом и предпочитал латынь, официальный язык своей родной провинции. Никто из девушек не мог составить определенное мнение об Юстиниане, и хотя он был вежлив, развлекал их и, казалось, что в будущем он займет важный пост, в его присутствии девушки чувствовали себя несвободно. У него отсутствуют какие-то важные человеческие черты. Девушкам не нравилось, когда приходилось приглашать Юстиниана в свои комнаты. Моей хозяйке Антонине удавалось избегать этого, и она делала это так искусно, что он не стал к ней относиться хуже.

Индаро рассказала странную историю: как-то вечером она лежала в постели с Юстинианом и вскоре заснула. Потом девушка внезапно проснулась, увидела, что находится в комнате одна, а огромная крыса вылезла из-под покрывала и выскочила через окно. Я сам наблюдал нечто еще более странное. Как-то вечером Юстиниан разговаривал с девушками, а потом сказал:

— Я слышу какой-то шум у входной двери.

Никому не хотелось вставать, чтобы посмотреть в чем там дело, а я занимался винами в буфете. Потом я заметил, что над плечами Юстиниана поднялось какое-то темное облако — это была голова фантома, отправившаяся к двери, а потом она вернулась обратно. Юстиниан сказал:

— Там ничего нет, продолжим разговор.

Девушки ничего не видели. И тут нужно отметить, что в подобных случаях такой феномен может увидеть только одно лицо, и вполне естественно, что человек начинает сомневаться и решает, что ему все почудилось, и, конечно, невозможно доказать, что это происходило на самом деле.

Юстиниан был христианином и любил участвовать в теологических дискуссиях, он не был любителем сплетни, шуточек и легкомысленных рассказов. Он постился в положенные дни. А когда заканчивался пост, Юстиниан приходил в клуб и тогда он ел, пил и никак не мог насытиться.

Иногда Юстиниан говорил, что постился в течение трех дней, и его аппетит служил этому доказательством. Юстиниан оставался розовощеким до самой глубокой старости.

Госпожа Антонина называла его Фагоном в честь известного едока, который в присутствии императора Аурелия сумел поглотить свинью, овцу, дикого кабана и сто буханок хлеба.[43]

Юстиниан тоже жаловался на визг прялки и требовал, чтобы мы ему все рассказали. Но как-то утром, когда он был у нас в клубе, Теодора вошла в комнату, чтобы отогреть руки у огня. Она никого не ожидала встретить там в это время. Увидев Юстиниана на кушетке позади двери, она повернулась и собралась было уйти, но Юстиниан схватил ее за платье и стал умолять девушку остаться. Теодора стала греть руки, а Юстиниан начал религиозную дискуссию с Хрисомалло, которой нравились подобные беседы. Юстиниану удалось победить девушку, но в этот момент в разговор вступила Теодора — она прекрасно разбиралась в теме: это была доктрина об инкарнации Христа.[44] Юстиниан с восхищением воскликнул:

— У вас поразительно необычный и неортодоксальный взгляд, — и продолжил спор с Теодорой.

Они долго спорили, даже пропустили время обеда. Юстиниан спешно нас не покинул, услышав звуки ударов деревянного молотка по доске, призывавшего всех к молитвам. Юстиниан стал христианином, несколько лет прожив в Риме. Он был заложником короля готов Теодориха.[45] Теодоре удалось его переспорить. Мы все были поражены, видно, она набралась в Александрии знаний!